Нарисуй меня счастливой. Натурщица

Алина медленно сползла по стене на пол.

— Господи! Да не тревожься ты так! — словно сквозь вату услышала она голос соседки. — Жива она, жива, на «скорой» повезли ее, и отец твой с ней поехал!

Андрей подхватил Алину, отнес на кровать.

— Нашатырь у вас есть?

— Что? — не поняла соседка. — Да нет, кажись. Не держим. Зачем он нам, оно нам без надобности! Да ты ей, милок, виски-то уксусом потри, глядишь, и полегчает. Я щас принесу.

Андрей смочил уксусом кухонное полотенце и приложил Алине к вискам. Легко пошлепал ее по щекам. Алина открыла глаза.

— Ну, слава богу, — вздохнула соседка. — Я уж испугалась, что еще одну «скорую» придется вызывать...

— Да не каркайте вы! — прикрикнул на нее Андрей. — В какую больницу ее повезли?

— Откуда ж мне знать? — обиженно поджала губы соседка. — Мне не докладывали...

— Номер дома у вас здесь какой? Ангарская, восемь?

— Она, она самая, — закивала соседка.

Андрей бросился к телефону.

— Твой, что ли? — поинтересовалась соседка у Алины. — Молодой, а такой расторопный...

— Вы бы шли домой, — повернулся к ней Андрей. — Мы уж теперь как-нибудь сами разберемся.

Баба Маша обиженно выплыла из квартиры.

— Алин, я сейчас в «скорую» позвоню, все узнаю.

— Это она из-за него... — глухо сказала Алина. — Сволочь, какая все-таки сволочь...

— Кто?

— Мой отец...

— Алло, «скорая»? — закричал Андрей. — Сегодня утром был вызов с улицы Ангарской, дом восемь, квартира сто пятьдесят один. Женщина, отравление газом. Фамилия? Валевская. Имя? Как твою мать зовут? — повернулся он к Алине.

— Лора. Лора Александровна.

— Валевская Лора Александровна. Я хотел бы знать, в какую больницу ее отвезли. Одиннадцатая? На улице Лизы Чайкиной? Спасибо.

Андрей нажал на рычаг и снова набрал номер:

— Справочная? Скажите мне, пожалуйста, телефон приемного отделения одиннадцатой городской больницы. Да, да, я записываю.

Андрей схватил первый попавшийся листок бумаги и записал номер. Положил трубку и тут же поднял ее снова:

— Алло, это больница? К вам сегодня утром по «скорой» привезли Валевскую Лору Александровну. Валевскую. «Ва», а не «ву». Ва-лев-ская. Да. Отравление газом. Есть такая? Вы не подскажете, в какой она палате? В двести второй? Спасибо. А можно узнать, как она себя чувствует? Средней тяжести? Никакой угрозы для жизни? Что? Да, понял. Ее навестить можно? Ага. Спасибо.

Андрей повесил трубку теперь уже окончательно.

— Держи, — протянул он Алине листок. — Одиннадцатая городская больница, улица Лизы Чайкиной, дом один. Двести вторая палата. Состояние удовлетворительное, сейчас она лежит под капельницей, никакой угрозы для жизни нет. С пяти до семи можешь прийти навестить ее и принести фрукты.

— Спасибо... — Алина дрожащими руками взяла листок. — Я сейчас поеду.

— Зачем? — возразил Андрей. — Она лежит под капельницей, и тебя сейчас все равно туда не пустят. Лучше ложись спать, а я пока попробую дверь починить. Инструменты какие-нибудь есть?

— В тумбочке в прихожей, — показала Алина. — В нижнем ящике.

— Не переживай так, — сказал Андрей и неожиданно обнял ее. — Все обойдется.

Алина уткнулась в его плечо и расплакалась.

Номер Алины не отвечал.

Глеб набирал его снова и снова, но в трубке по-прежнему бежали длинные гудки. Он с силой бросил ее на рычаг.

— Глебушка, завтрак готов! — позвала его Ольга.

— Отстань от меня со своим завтраком! — сорвался Глеб, лихорадочно соображая, где сейчас может быть Алина. Богатое воображение рисовало ему самые разные картинки — одна паскудней другой. Ольга обиженно ушла на кухню.

«Может быть, Алина в мастерской?» — предположил Глеб. Но звонить в мастерскую из дома и долго выяснять, так это или нет... Ольгу и без того настораживали его звонки.

Глеб собрался в пять минут.

— Я ушел, — сообщил он жене, стоя уже на пороге. — Буду поздно. Если не приду — позвоню.

Та не ответила, пряча заплаканные глаза.

В мастерских царило сонное царство. В комнате Игоря вповалку дрыхли несколько бесприютных художников, на столе среди объедков и окурков стояла недопитая бутылка водки. В коридоре на диванчике спал Илья.

Глеб с трудом растормошил Вилярского.

— Алину не видел?

Женька мотал головой и стал соображать только после того, как Глеб влил в него полстакана водки.

— Эту золотоволосую, что ли? — Вилярский закурил и снова наполнил стакан.

— Ее. Была она здесь?

— Утром, с каким-то мальчишкой Илюху сюда притащила, — мучительно вспоминая, сказал Женька.

— Во сколько? С каким мальчишкой? Откуда они пришли? — засыпал его вопросами Глеб.

— Подожди, не части, — поморщился Вилярский. — Блин, башка раскалывается... Давай с тобой выпьем. Водку будешь?

— Буду! — неожиданно для себя сказал Глеб и выпил с Вилярским.

— Я спал уже, — продолжал вспоминать Женька. — Они чуть дверь не выбили, потом втащили Илюху и смотались.

— Куда они поехали?

— Мне-то откуда знать?! Они мне не докладывали.

— Что хоть за мальчишка-то был? — продолжал допытываться Глеб.

— Молодой какой-то, — пожал плечами Женька. — По-моему, я его тут как-то видел...

Глеб досадливо поморщился: полагаться на память Вилярского, которого никто никогда, даже за работой, не видел трезвым, было смешно.

Глеб вышел в коридор, снова набрал номер Алины. Длинные гудки привели его в состояние, близкое к бешенству. Недолго думая, он принялся будить Илью.

Только после вылитой на физиономию кружки холодной воды Илья стал подавать признаки жизни. Выражались они в стонах и посыланиях к такой-то матери всех и вся, в частности человека, мешающего спать. Глебу пришлось снова прибегнуть к единственному действенному средству. Он отобрал у Вилярского остатки водки и дал ее Илье. Илья выпил, и лицо его приняло более-менее осмысленное выражение.

— Ты Алину видел?

— Ну, — кивнул Илья.

— Откуда она тебя сюда принесла?

Илья мучительно задумался.

— Не помню, — признался он.

— Женька сказал, что она с каким-то парнем утром притащила тебя сюда. Ты уже на ногах не стоял.

— Не помню, — повторил Илья и потер виски. — Это надо же было так нажраться!

— Она что, с тобой Новый год встречала? — осенило Глеба.

— Не помню, — соврал Илья. — Я с тридцатого числа не просыхаю.

Глеб, не удержавшись, выругался.