Нарисуй меня

— За Ксению не беспокойся: свою роль она отыграет до конца. Пешка!

— Это ты лучше нее играл в шахматы, верно?

Он усаживается в кресло, в котором так любит сидеть Макс. Снова качает головой, молчит, эта тишина убивает, я не понимаю, что он сделает через мгновение. А потом поднимает взгляд на меня.

И улыбается.

— Я был лучшим, Мариш. Всегда! Может, все-таки поднимешься с пола? Холодно, поди?

Я лишь ближе подвигаюсь к Навроцкой, она жива, точно, я слышу ее дыхание. Снотворное? Он ее усыпил?

— Ну как знаешь.

— Макс тебя в порошок сотрет, он ведь не болен раком! Ксения права, все подстроено, да?

— Ксения — она не меняется, и на кой вылезла сегодня? — Денис завел руки за голову и устроился в кресле поудобнее. — Пришлось импровизировать.

— Когда Максим узнает…

— Максим не узнает, — жестко обрывает Дугин. — Максим сейчас несется на всей скорости прямо к своему логическому концу, кстати, думает, что тебя спасает. Знаешь, что это?

— Телефон? Что значит спасает? Он сюда едет?

— Все-таки Ксюша намного тебя умнее, быстро сообразила. Это не просто телефон. — Денис подбросил в руке черный прямоугольник. — Это точная копия твоей трубки, даже ПИН тот же. Здорово, да? Так вот, Генварский уверен, что тебя Ксюха похитила, мести жаждет. Как думаешь, почему ты до него дозвониться не можешь?

— Что? Куда он едет? Что ты с ним сделаешь?

— Я? Да я вообще ни при чем. — Он разводит руками. — Это все она, сумасшедшая!

— Она не сумасшедшая!

— Психиатрический диагноз у нас — это клеймо, Марин. Никто не будет разбираться. — Он равнодушно кивнул. — Ты же сама поверила, что это Навроцкая наняла сестричку.

Предательство сестры отдается глухой болью. Острую я уже не могу чувствовать.

— Она сама верит в то, что выполняла распоряжения Навроцкой. С твоей сестрой было легко договориться. А с тобой, а, Марин? Будем договариваться?

— Где Максим? — Голос дрожит, вот-вот зареву. — Где он?

— Максим — самая слабая фигура в этой партии, Маришка, — ласково говорит Денис. — Максиму надо было оставаться в своем Берлине три года назад и не забирать то, что мое. Ты влюбилась в ходячий труп. Но это пройдет.

Псих! Больной псих!

Он сидит расслабленный такой, но я знаю, стоит мне шевельнуться, как он отшвырнет меня, словно котенка, да еще и накачает какой-то дрянью, как Ксению.

— Полина должна была влюбить Макса в себя, верно? Чтобы он плясал под ее дудку?

— Знаешь, я, когда увидел тебя на этой презентации, чуть дуба не дал. Понятия не имел, что вы с Полиной на одно лицо почти. Думал, пришибу ее, когда достану. Но знаешь, а ведь хорошо, что именно ты… она бы не справилась. Макс на нее не клюнул бы так, как на тебя. Спасибо провидению и тому мерзавцу, который ее сбил.

— Подонок!

— Да, извини. — Он шутовски мне поклонился. — Ты справилась лучше, Макс ведь уже написал завещание. На тебя, кстати, жаль, не успели пожениться. — Он снова зло посмотрел на Ксению. — Полина зря вчера проболталась, не ожидал. Пришлось ускориться.

— Откуда… Львов?

— Очень любит деньги, — подхватил Дугин, явно обрадовавшись, что я догадалась. — Таким, как он, не надо отказывать, Марин. Твоя ошибка.

— Куда едет Максим? — снова повторяю как заведенная. — Что ты ему наплел?

— Неправильный вопрос, — он явно издевался. — Задай другой.

— Ты болен, Денис, это по тебе психушка плачет, а не по ней. — Я кивнула на спящую Навроцкую.

— А вы думали на Грина, верно? С ним хорошо получилось. Даже не знал, кому квартиру свою сдавал. Я платил за твою сестру, когда в больнице оказалась, Мариш, я, но все думали на Алекса. Тоже пешка, мнящая себя ферзем.

— Шахматы… эти картины…

— Я рисовал, да! — Он упивается собой! Почему я раньше этого не замечала? Да никто не замечал. Максим же доверяет ему. — На первом курсе на спор копировал манеру. Понравилась моя картина у Голованова?

— Как он мог не понять, что это ты?

— Рука мастера. — Он снова шутовски поклонился. — Все это создавало правильную атмосферу, напряжение, если можно так сказать. Ты ведь ощущала присутствие Ксении, верно? И не только ты. Так что не слишком завтра все попадают в обморок, когда узнают, что она подпалила еще один дом. Не смогла простить продажу компании, ну и новую любовь.

Что? В голове ничего не укладывается.

— Я же был правой рукой Андрея, Марин. — Дугин снова качает головой. — Но он был аккуратным, я только после его смерти наткнулся на интересные счета. Представь мой шок, когда я узнал, что Ксюша жива. Думал, кукухой поехал. А сегодня за тобой следили, Мариш. Как только ты села с ней на скамейку, мне сообщили. И пришлось вот импровизировать.

Не хочу дальше слушать, но Дугин продолжает:

— Я думал их позднее свести, Ксюшу с Максом, все выглядело бы естественнее, чем сейчас, но что поделать? Надо было Андрею подальше прятать свою дочурку. И оставить бизнес мне… Я… не Ксюша, не Макс был с ней все эти годы, я терпел его самодурство, и что?!

Дугин встал с кресла и нервно заходил по мансарде. Телефон, которым он хвастался, остался лежать на сиденье.

— Так потому и не тебе оставил, что ты не смог, не смог сделать то, что сделал Макс. Ты не получишь этих денег! Что бы ни случилось с Максимом. А с ним ничего не случится, ты понял?

Тоже вскакиваю на ноги, подхожу ближе к креслу. Он не обращает внимания, его лицо исказилось, стало злое и… обиженное.

— Я собирался утешать молодую вдову, Марин. И, поверь, утешу. Мы с тобой обязательно договоримся, я знаю способ.

Ксения снова зашевелилась, застонав.

Дугин подошел, склонился над ней, а я, не дыша, не отводя взгляда от его спины, потянулась за телефоном.

Тот же ПИН, что и у меня. Не соврал. Полностью скопированная телефонная книга. Пара движений, и гудок пошел.

Бросаюсь к двери, у меня всего несколько секунд. Пожалуйста, Макс!

— Максим! Макс! — кричу в трубку, которую уже вырывают из моей руки. — Никому не верь, слышишь! Никому! Это подстава!

Телефон летит на пол. А я прижата спиной к двери так, что не могу дышать.

— А разве я не говорил тебе? — шепчет, касаясь моих губ. — Макс сейчас в надежных руках, не переживай.

Глава 64

— Никому не верь, слышишь! Никому! Это подстава!