Наркодрянь

Откуда-то снизу до ушей Пуританина донесся тихий свист. Паоло осторожно свесил голову и с трудом разглядел в темноте фигуру своего напарника Антонио.

Антонио призывно махнул рукой, и Пуританин недовольно поморщился. У него, как назло, ужасно разболелась мозоль на ступне, и лишний экскурс по пожарной лестнице сулил немало неприятных ощущений. Антонио встретил его возбужденным шепотом:

– Паоло! Диасу крышка!

– Что значит "крышка"?
– не уразумел сразу Пуританин.

– Только что звонил Метис, - торопливо пояснил Антонио.
– Диас вернулся из ресторана, и в номере ему сразу стало плохо. Метис даже не успел вызвать врача, как Диас загнулся. Его уже наверняка поволокли в морг. Метис поехал в полицию, - сам понимаешь, тело Диаса надо отправить домой без экспертизы.

– А, черт!
– выругался Пуританин.
– Думаешь, Стэк?

– А кто же еще, - округлил глаза Антонио.
– Больше некому.

– Ладно...
– жесткие складки обозначились в уголках губ Пуританина. Пойдем.

Антонио не спрашивал: куда? Он и так знал.

Они поднялись по крутой заплеванной лестнице на четвертый этаж и остановились перед дверью квартиры Стэка. Антонио легонько толкнул ее, и дверь со скрипом отворилась.

Стэк валялся на своем топчане в том же положении, в каком его последний раз видел Пуританин в свой бинокль. Луч карманного фонарика выхватил из темноты его скрюченное тело с подогнутыми к животу коленями.

Пуританин решительно шагнул вперед, положил тяжелую руку на плечо Стэка и рывком перевернул того на спину.

Голова Стэка безвольно мотнулась, и остекленевшие глаза уставились в потолок широкими безжизненными зрачками.

Пуританин брезгливо отдернул руку и повернулся к Антонио.

– Этому тоже каюк.

Антонио пошарил лучом фонарика, и светлое пятно остановилось на использованном шприце.

Пуританин неспешно натянул на руки перчатки, достал носовой платок, аккуратно завернул в него шприц и пустую ампулу, которая валялась под трехногим столом, и спрятал добычу в нагрудном кармане.

– Смотаемся в "Наутилус"?
– предложил Антонио.

– Угу, - согласился Пуританин.

В ночном дансинг-баре "Наутилус", несмотря на столь поздний, а верней, столь ранний час, все еще царило бесшабашное веселье. Разогретая спиртным и наркотиками публика вытащила на середину зала большой стол, и на нем лихо выплясывали две обнаженные красотки. При виде новых посетителей одна из них развернулась оголенным задом ко входу, низко наклонилась, сунула голову между ногами и показала Антонио язык.

– Браво, малютка!
– поаплодировал ей Антонио и подошел поближе. Пуританин отловил за шиворот какого-то ошалевшего юнца и, для острастки ткнув его кулаком ниже пупа, сурово вопросил.

– Где хозяин?

Юнец осклабился и, радостно пуская слюни, захихикал:

– Он там, в баре, такой смешной... ха... ха...

ха.. А ты тоже смешной... хи... хи...хи...

Пуританин отпустил весельчаку подзатыльник, от которого тот улетел футов на двадцать, и направился к стойке бара. Антонио с сожалением оторвался от стриптиз-шоу и проследовал за ним.

Хозяин "Наутилуса", упитанный тип неопределенного возраста, что-то внушал своему бармену. Тот преданно таращил на шефа осоловелые глаза, покорно кивал головой в ответ, но на его тупой физиономии при этом не отражалось ни малейшего проблеска мысли.

– Эй, парни!
– окликнул собеседников Пуританин.
– Кто из вас хозяин этого борделя?

– Ну я, - сердито уставился на него толстяк.

– Надо поговорить, - не стал разводить канитель Пуританин.

– А ты кто такой?
– грубо осведомился хозяин.

– А я от Хью Целителя, - подмигнул ему Пуританин.

– А... тогда заходи, поговорим, - сердитое выражение на лице толстяка сменилось милостивой улыбкой. Он кивнул на низенькую дверь за стойкой.

Пуританин без колебаний проследовал в заданном направлении и вышел в длинный, тускло освещенный коридор. По обеим его сторонам виднелись еще с десяток дверей, и Паоло искательно огляделся по сторонам.

– Последняя дверь направо, - подсказал хозяин.
– Э! А ты куда прешься?
– загородил он рукой дорогу Антонио.

– Он со мной, - пояснил Пуританин.

– Так бы и говорил. Ну идем.

Хозяин завел их в маленькую комнату без окон, всю заставленную какими-то ящиками. Он предусмотрительно запер дверь на задвижку и повернулся к Пуританину:

– Ну, сколько вам?

Жилистый кулак Пуританина, туго обтянутый перчаткой, мелькнул в воздухе и влепился в переносицу толстяка. Хозяин "Наутилуса" отлетел назад, тяжело шмякнулся спиной и затылком и быстро сполз на пол.

Пуританин склонился над ним, вытащил из куртки сомлевшего толстяка пистолет и сунул себе за пояс. Затем выдернул из кармана тонкий капроновый шнурок и захлестнул его вокруг жирной шеи хозяина. Тот уже очухался и испуганно захлопат короткими ресницами.

– Что ты подсунул Стэку сегодня вечером вместо героина?
– выдохнул ему в лицо Пуританин.

– Я... я не знаю никакого Стэка, - пролепетал хозяин.

Пуританин натянул шнур, и тот впился в шею толстяка.

Лицо хозяина побагровело. Он широко раззявил рот и зашлепал толстыми губами, пытаясь что-то сказать. Пуританин ослабил хватку.

– Ну, теперь вспомнил?

– Да, да.

– Так что это было?

– Стрихнин.

– Кто тебе его дал?

– Я сам, сам. Стэк не платил долги.

Удавка на его шее снова затянулась. Теперь Пуританин дождался, пока рожа толстяка-отравителя дойдет до синюшной кондиции, и только тогда попустил шнурок.

– Кто тебе дал стрихнин?

– Он, он, - захрипел бедняга.
– Агент ФБР.

– ФБР?
– искренне удивился Пуританин.

– Точно.

– Ты видел его удостоверение?

– Да. Он агент первого класса сан-францисского отделения.

– Как его зовут?

– Клифтон Гаэрс.

– Зачем это ему было нужно?

– Не знаю, - толстяк поспешно вцепился в запястья Пуританина.
– Правда, я не знаю.