Наркопьянь

 Да уж… Трудно переспорить робота, имеющего внутри жесткий диск с записанными туда несколькими десятками примитивных фраз, которые он может воспроизводить бесконечно.

 - Ага. Общественное. Общественное – от слова общество, - я посмотрел на мента, пытаясь понять, какие процессы сейчас происходят под форменной кепкой, у меня сложилось впечатление, что никаких, - а общество – это люди, согласны?

 Мент не ответил.

 - И где вы здесь видите людей? – я показал на пустующий парк и давно закрытый на ночь торговый комплекс.

 Я рассуждал логично, но мои доводы не сработали. Видимо, план любых действий был заложен в их должностной инструкции, и отклоняться от него было слишком трудоемким процессом, заставлявшим делать то, чего им хотелось меньше всего на свете, - думать.

 - Садись в машину, - коротко сказал мне второй мент.

 Что поделать – если тебя не хотят слушать люди в форме и с оружием, придется тебе послушать их. Я нехотя сел в машину. Вечер начинался так хорошо… а закончится, похоже, как всегда.

 Автомобиль тронулся. Прочь с места преступления, так сказать. Ко мне повернулся рябой:

 - А девка чего убежала?

 - Я ей сказал – вот и убежала.

 - Как ее зовут? Где живет, адрес?

 - Не знаю.

 - Дурака не валяй, - он достал сигарету, приоткрыл окошко и закурил.

 - Серьезно говорю. Не знаю, я ее адреса. Мы только познакомились.

 - Чего, - он чуть не поперхнулся, - только познакомились и сразу трахаться?

 - Ну да, - я уселся поудобней, вечно в ментовских машинах тесно, - а чего бы и нет? Я – мужчина симпатичный, она – девушка без комплексов. Сразу поняли, чего нам друг от друга надо.

 Он скурил сигарету до половины и выкинул в окно.

 - Слышь ты, герой-любовник, ты тут не умничай, как решать-то будем?

 Я сразу понял, к чему он клонит. Вопрос не в словах, именах или адресах. Вопрос в конкретной сумме наличных денег. Такова природа власти, на мой взгляд, - тянуться к деньгам. И не важно: правишь ли ты страной или навозной кучей.

 - А как решать-то? Раз забрали – везите теперь в отделение. Оформляться будем, как положено, за нарушение общественного порядка, - заикнувшись о деньгах еще до отделения, он проиграл всю игру сразу – видимо, неопытный попался – теперь я могу делать что хочу и говорить что хочу и уж, тем более, самостоятельно назначать сумму выкупа – все равно дальше отделения не увезут, а я туда сам попросился, - нет, денег даже не просите, - я сразу пошел ва-банк, - не дам, везите меня в отделение – и все.

 Сержантик поник.

 - Ладно, в отделение – значит, в отделение. Только раньше утра не выпустим.

 - Вы меня плохо знаете. Я вам через полчаса надоем.

 И я пошел лечить ему про симулякритивность его собственной власти, про то, что он – лишь иллюзия, плод собственного воображения и вряд ли его уважают даже дождевые черви. Про то, что мешать людям заниматься сексом – не важно, в каком-месте – это преступление против будущих поколений (и тут, я уверен, я был прав). Про то, что… в общем не суть. Уж что-что, а поболтать на такие темы я умел. Парень понял, что серьезно просчитался, заведя со мной разговор.

 Одним словом, к отделению они сникли все – сержант, его товарищ и шофер. Когда подрулили к отделению, я достал из кармана два полтинника и протянул сидевшим по обе стороны от меня ментам (меня посадили в середину):

 - Вот вам – на презервативы, так сказать. Чтобы и вы шли с сексом по жизни. Я могу идти?

 Менты, заметно увядшие после моей тирады, чуть оживились, взяли купюры и сержант, выходя из машины, бросил:

 - Ладно, иди. Только больше у всех на виду сексом не занимайся, хорошо?

 - Будет сделано! Любви вам, ребята.

 И я заспешил прочь. Слабонервные менты попались какие-то. Быстро сдулись. На мое счастье.

 Я прошел темными дворами, обогнул мусоросборник, проскочил сквозь арку многоэтажного дома и вышел на Ленинский проспект. Ани не было, настроения тоже. Дотрахался. А Философ, наверное, сейчас развлекался в компании двух бодрых нимфоманок – уж что они точно нимфоманки я теперь был уверен. Я вдруг вспомнил фильм «Необратимость», там были слова, что-то вроде «сначала мы кого-то трахали, а потом нам говорят, что за это надо платить». В точку. Такие дела.

 Я зашел в круглосуточный магазин и взял себе бутылку пива. Домой ехать было бессмысленно, да и метро закрылось давно. Что ж оставалось только отдаться объятиям ночи и посвятить свои помыслы бескрайнему одиночеству. Я зашагал вдаль по ночному проспекту.

 - Э-э-эй, - услышал я вдруг и невольно обернулся навстречу крику.

 Мимо меня промчался старый разбитый жигуленок, форточка на месте пассажира была открыта и оттуда высовывалась радостная физиономия Философа. Жигуленок взвизгнул тормозами и вильнул к обочине. Я поспешил к нему.

 - Садись, - сказал мне улыбающийся Философ и указал кивком на заднюю дверь. Я открыл ее и протиснулся в салон. За рулем сидел мрачный азиат. Жигуленок тут же рванул с места, сделал лихой поворот через двойную сплошную и помчался в том направлении, откуда только что приехал.

 - Все, домой, - сказал, по-прежнему улыбаясь, Философ и протянул руку к моей бутылке пива. Я отдал ее ему. Он глотнул и вернул назад.

 - А как же девчонки?

 - Да ну их. Мрачные они какие-то.

 Мы вылезли возле дома Философа. Он расплатился с водилой, тот махнул рукой на прощание, со свистом рванул с места и исчез в темноте.

 - Ты чего к бабам-то не пошел? – спросил я Философа.

 - Не захотел – и не пошел.

 - Понятно. А меня менты забрали.

 - Судя по тому, что ты сейчас здесь, видимо, и отпустили. Чего натворил-то?

 - Да так. Сношался в общественном месте.

 Философ рассмеялся:

 - А что за это могут забрать?

 - Могут еще и без стольника оставить.

 - Ладно, не горюй. Стольник – не деньги. Пошли лучше пивка возьмем.

 - Стольник – не деньги, согласен, а вот кончить не дали.

 - Кончишь в другой раз, - и Философ направился к ближайшему магазину. Я последовал за ним.

 Мы взяли по паре пива и завалились к Философу домой. Время потихоньку клонилось к утру, но усталости не чувствовалось. Наоборот, стало как-то легко и светло на душе. К черту ментов, к черту этих баб, главное, что есть мы и нам хорошо.

 Мы допили пиво в рассветных лучах, с гудками первых появившихся на улицах автомобилей. За окном начинали петь птицы. Мы выкурили с Философом по сигарете, стоя на балконе и любуясь восходящим вдалеке солнцем, и, наконец, легли спать. Приключений на сегодня было достаточно.