Наркопьянь

 Проснулись мы где-то около полудня. Было немного не по себе. Не сказать, что это было тяжелым похмельем, просто все вокруг казалось нестабильным, зыбким, произвольно меняющим формы. Я вспомнил вчерашние события. Что-то в них было не так. Наверное, будь я другим человеком, я мог бы начать сильно переживать по этому поводу и рано или поздно сполз бы в депрессию, но мне посчастливилось родиться таким, какой я есть. Реальность сама по себе изменчива, и то, что было вчера, на самом деле может иметь место сегодня, завтра и никогда. Это вроде как человек, который спит и видит во сне человека, который тоже спит и видит в своем сне его. Так что не стоит брать в голову.

 Философ тоже не выглядел слишком бодрым. На его осунувшемся лице проступали письмена вселенской грусти. Хотя вряд ли он на самом деле грустил. Он ведь из того же теста, что и я.

 - Пиво будешь? – спросил я.

 - Буду, только я за ним не пойду.

 - Я схожу. Где ключи?

 - Где-то там, - он махнул рукой в неизвестном направлении и исчез в сортире.

 Ключи обнаружились на полу. Впрочем, лучшего места в квартире Философа для них и не было: тут их хотя бы было просто найти. Я пошел в магазин.

 На улице светило солнце, но дул холодный ветер, которого вчера не было. Надвигалась осень. Время поэтов и… алкоголиков. Время многих радостей и слез. Осенью у меня день рождения. Я понял, что старею.

 В магазине было немноголюдно, и я быстро отоварился. Сразу же открыл пиво. Первый глоток подсказал мне, что грусть – понятие неоднозначное и может читаться по разному: то есть не всякая грусть таковой на самом деле является. Второй глоток явственно засвидетельствовал мне то, что никакой грусти не существует, и все это лишь домыслы уставшего сознания. Третий глоток шепнул, что жизнь всегда только такая, какая она перед глазами, нет никаких «но» и «а если бы…», поэтому нужно приветствовать ее, припав на одно колено и салютуя, как салютуют королям. Или королевам…

 Мы с Философом выпили пива. Потом завалились смотреть телевизор. По телевизору показывали первую часть «Терминатора».

 - Вот ему вообще ничего не страшно, - сказал я, - ходит себе, валит людей. И никакие менты его не забирают.

 - Оно и понятно – он же железный.

 - Рискует заржаветь под дождем.

 - Ага.

 Где-то на середине фильма я вырубился. Проснулся под вечер. Звонил телефон. Я посмотрел на часы: была половина восьмого вечера. Я ответил.

 Это был Псих. Он работал неподалеку: охранял по ночам зоомагазин. Псих был в хорошем настроении и приглашал к себе на работу – посидеть и развеяться, как он выразился. Я спросил, не будет ли с этим проблем. Он сказал, что никаких: хозяева сваливают в половину одиннадцатого, и до девяти утра их нет. Я сказал, что мы подумаем.

 Философу понравилась эта идея. Единственное условие, которое он выдвинул, он озвучил приблизительно следующим образом:

 - Только если идти на ночь, то надо взять чего-нибудь бодрящего.

 Так как предложение было его, ему я и препоручил добычу этого самого «бодрящего». Мне бы хватило и пива. Но Философ уже развернул идею, и остановить его было невозможно. Он прозвонил всех знакомых барыг и быстренько обо всем договорился. Ровно в одиннадцать я стоял возле зоомагазина, а он отправился за спидом. Договорились, что он вернется с порошком к нам.

 Псих был весел и много говорил. Я осматривал его владения. Магазин был большим: таких я еще не встречал. Там было огромное количество клеток с животными, пестрым балаганом громоздились какие-то кормушки, поилки, погремушки и много-много прочей дребедени, присутствовал даже небольшой фонтан в центре зала. В аквариумах ползали разноцветные гады. Если бы я не знал, где мы находимся, я бы подумал, что у меня началась белая горячка.

 - И ты этим всем управляешь по ночам? – спросил я.

 - Не знаю. Возможно, все это управляет мной. Тут вот полоза ловил – так это жуть какая история была… я ж змей боюсь – просто абзац…

 Дальше следовала история о том, как Псих при помощи таза посреди ночи ловил сбежавшую из аквариума змею. Я хохотал от души.

 - Самое забавное, что сидит она под тазом, а у меня паника: что дальше делать? Ну, я давай хозяевам названивать. Те говорят, мол, не беспокойся – сейчас специалист приедет. А у меня мандраж… в общем, приезжает через полчаса девочка лет девятнадцати, достает эту гадину и чуть ли не целует всю… меня едва не стошнило…

 Вскоре пришел Философ. Сразу достал товар: грамм скорости. Мы тут же раскатали жирные дороги на поверхности одного из аквариумов. Внутри аквариума тупо смотрела в пустоту крупная игуана. Наши движения вокруг ее жилища не вызывали у нее никаких эмоций. Хотя, может, она их тщательно скрывала.

 Спид оказался хороший. Нас понесло в карусели веселой волнообразной бодрости. Настроение поднялось. Мир казался красивой причудливой игрушкой – разноцветной сферой, внутри которой звенели перекатываемые шаловливыми детскими руками события и обстоятельства.

 Остатки порошка – несколько больших крупинок – Псих смахнул ладонью в аквариум, предварительно приоткрыв крышку. Игуана никак не отреагировала на этот подарок судьбы. Видимо, игуаны к скорости равнодушны.

 - Значит, ты здесь и работаешь? – спросил Философ Психа, осматривая внутреннюю обстановку магазина.

 - Вообще-то я наукой занимаюсь, - зашелся Псих смехом обреченного.

 Псих готовился сдавать кандидатский минимум по философии.

 - Пойдем, покажешь свои владения, - предложил я Психу.

 - Пойдем.

 Магазин был действительно большой. За аквариумами находился еще один зал – чуть поменьше. Большинство животных спали. Лишь пару беспокойных хомяков наматывали круги в колесе. Псих остановился у клетки с крупным попугаем.

 - Это Леня Желчный, знакомьтесь, - представил нам птицу Псих.

 Я посмотрел на попугая. Попугай посмотрел на меня. Потом повернул голову в сторону Философа. Потом открыл клюв и издал длинный рокочущий звук:

 - Ар-кха-а-а-а!

 - Чего это он? – спросил я Психа.

 - Да черт его знает. Он вообще немного того. Странный короче. Давно уже здесь сидит, никто его не покупает. Я с ним, когда скучно становится, разговариваю.

 - Он говорящий что ли?

 - Нет, это я говорящий. А он – хороший слушатель.

 Леня Желчный отвернулся от нас. Поскреб клювом перья. Потом еще раз издал этот звук:

 - Ар-кха-а-а-а!

 - Чего-то ему не нравится, - задумчиво протянул Философ.

 - Потому он и желчный. Ладно, пойдем отсюда ко мне в каморку. У меня там водка есть.

 У Психа в каморке – небольшом заднем помещении, заваленном разного рода коробками, - действительно оказалась целая бутылка водки. Только пить ее не хотелось. Мы сели на какие-то ящики и принялись беседовать. Как всегда бывает в таком состоянии – ни о чем.

 - …все эти разговоры о конце света, - вещал Псих, - нужны лишь для того, чтобы отвлечь людей от реальных проблем…