Наркота
Шрифт:
– Я полностью согласен с вами, генерал. Завтра в пять часов вечера, в семнадцать ноль-ноль, предлагаю начать операцию. Мы работаем по целям на своей территории, вы… гм, в зоне своей ответственности.
Казалось, военные не особо интересовались, о чем говорят командиры двух крупнейших военных баз Средней Азии, но вдруг притихли и, переводя глаза с одного из них на другого, закивали головами. В мутных глазах появилось понимание серьезности момента. Их поддержка явилась единодушной и своевременной. Тем более, Сердюков сразу дал понять, что приехал, в-общем-то, по делу, а не «водку пьянствовать». Предстоящий налет он предложил назвать «операция «Контур», что, по его мнению, имело не только
Об итогах операции договорились поговорить по ЗАСу в одиннадцать часов вечера по местному времени, после докладов в Москву и Вашингтон соответственно. На том и порешили. Шумно погрузились в «Хаммер», у вышки КП аэродрома пожали руки. Первым к стоящему на полосе самолету с запущенными двигателями направился генерал Сердюков. До начала операции «Контур» оставалось много меньше суток.
*
Зоной своего влияния американские генералы названных баз считали широкую полосу гор и пустынь, растянувшуюся от Кабула на востоке до Герата на западе. Свои владения к югу и, особенно, к северу они определить затруднялись. Тем не менее, оставаясь еще некоторое время на базе Шорабаб, они очень скоро определили цели своих ударов: небольшое поселение в районе Куляба, оазис к западу от Курган-Юбэ, руины священного городища к востоку от Агданлы. Особо упомянули ущелье Ули-Пумри, но лишь одна точка на карте не была отмечена, от нее ускользал карандаш, ходивший по карте, от нее бравые стратеги отводили глаза. За пять часов до операции улетел Яворис, очень довольный той ролью, что отвели ему коллеги: условный знак полетит в эфир и будет задублирован по проводу именно с его афганской базы Баграм. И общее руководство единогласно возложили на него, хитроумно уклонившись от обсуждения вопроса в присутствии Сердюкова. Впрочем, тот все предвидел, на формальных вопросах не заострял внимаие и действия свои спланировал самостоятельно.
*
Клонившееся к западу светило исчезло для многих жителей Средней Азии. Во множестве селений муллы, самоотверженно преодолевая кровавую пелену, взбирались на минареты и во весь голос оповещали о конце времен. Плотная багряная стена надвигалась с востока и юга, зрение и слух отказывали служить правоверным по мере того, как беспрерывный гул, страшный, дробящий кости, все нарастал.
Здесь привыкли к песчаным бурям. Но на сей раз женщин не защищала паранджа. Мужчинам сквозь толщу пыли привиделись бегущие понтианаки, утратившие руки, потерявшие свои страшные клыки, с оторванными когтями и пустыми глазницами, из-под земли пытались выкарабкаться искалеченные превы, а дэвы и люди просили прощения друг у друга и молили о пощаде.
Цели давно были определены. Все они представляли собой организованные местными наркобаронами производственные площадки и приносили им ошеломляющие доходы. Именно этот факт вынудил американцев пойти на сотрудничество с российскими властями, которых беспокоил совсем другой аспект процветания доходного бизнеса. Цели на данном этапе совпадали.
Штурмовики все новыми волнами заходили над порочными колониями, уничтожая и круша адскую технику, оборудование, а заодно людей и тварей, что расплодились и благоденствовали там, где неистовый жар пустыни породил особую атмосферу из наркотических испарений и химикатов для их производства.
Из местных свирепых фурий, пустынных гарпий, не уцелела ни одна. Они даже не сумели взлететь. Какой-то летчик заметил двух, пытавшихся уйти на запад, но шанса им не дал.
Ночью все эти события, тщательно собранные и классифицированные были в деталях разобраны на заочном совещании представителей высших офицеров двух задействованных армий. Генералы поблагодарили друг друга, поздравили себя и признали,
что операция выполнена на «отлично». Только Сердюков проявил на так много энтузиазма, как остальные.Глава 3
*
В старой избе царил полумрак. Закрытые ставни, задернутые шторки не давали понять, какое время суток на дворе. В углу стоял низкий сундук, посреди комнаты – грубо сколоченный непокрытый стол, освещенный одинокой электрической лампой. Перед ним широкая кровать. На ней, поверх одеяла, кто-то лежал.
Уже не такая, как раньше, тонкая, чувствительная рука легла на холодную плоть мужчины. Тут же отдернулась назад: еще не понимая, в чем дело, девушка широко открыла глаза, из которых уже выкатывались огромные прозрачные слезы.
– Лёнечка, Лёнечка, что ты наделал? … Я, как же я?... Я же не смогу.
Белесые в ярком свете лампы, незрячие глаза ее становились все шире.
– Родной, а я как же?
Повинуясь какому-то шестому чувству, она начала быстро водить по столу руками и скоро выхватила из черного света лампы тонкую пластиковую трубочку с серебряным наконечником, лежавшую под абажуром.
Еще не веря, осторожно взяла предмет, приблизила, насколько это возможно, к своим глазам, нащупала вену. Не задумываясь, легко ввела иглу и выдавила все содержимое. Потом свернулась в ногах покойного и с улыбкой закрыла глаза.
*
Над высоким деревенским забором выросла нестриженая, курносая голова.
– Ели-пали, Сергей!! – в три голоса завопили собравшиеся у колодца. – А, сукин сын! Ты где пропадал? Думали, тебя уж точно на белом свете нет. А он во всей красе, как из-под земли…
Восторженное приветствие медленно переходило на шепот. Одна из девушек схватила Сергея под руку и быстро повела в сторону.
– Леська…
– Тссс…
Когда зашли в тутовник, она остановилась и быстро заговорила:
– Ты Суллу видел? Ты знаешь, что случилось? Почему вот так запросто по деревне ходишь?
Сергей, озадаченный такой встречей со своей бывшей подружкой, молчал, но понял: что-то не так… обнял ее, поцеловал, даже приподнял чуть-чуть. Она отшатнулась.
– Что произошло?
– Он попытался, играючи, коснуться подола ее длинного платья. Она шлепнула по руке.
– Так ты не знаешь?
– Не знаю и знать не хочу. А ты все такая же, скрытная недотрога…
– Послушай, Сереж, если ты там за перевалом еще ничего не слышал. Бежать тебе надо. Теперь все знают, чем ты занимался – и у тебя появились кровные враги. Пойдем-ка подальше в лес, я расскажу.
Он легко поднял девчонку, в другую руку взял раздутый до предела вещмешок.
– Ну так, слушай, Сергей.
– Да – да – да…
– Пока ты приключений искал, беды у нас поприбавилось…
– Да не тяни ты, Леська. Что тут за год случиться могло?
Леся долго молчала, потом с трудом выдавила:
– Ты Лёнечку, брата Удальцова Ивана, твоего родственника, хорошо помнишь?
– Ну!
– А Вальку? Сестру его? А какие у нее глазищи были, помнишь? – Леся уже плакала навзрыд, уткнувшись мокрым носом в плечо Сергея.
Она замолчала.
Сергей начинал злиться, но тоже ничего не говорил.
Наконец она выдохнула:
– Сулла отравил их, ослепил какой-то гадостью, подсунул что-то. За долги. Не смогли они так дальше – вкололи по передозе – уж месяца три тому.
Сергей неподвижно сидел - и ничего понять не мог. Потом встал, молча побрел в деревню. Старый дядька Федор впустил в дом – все понял сразу, нацедил целый штоф. Потом рассказал, что когда-то хилый и безобидный Сулла теперь связался с бандой из-за реки и всю деревенскую молодежь пристрастил к опиуму. От водки много бед было, - но все ж поменьше.