НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ...

Конституционной монархии оказалось достаточно, чтобы началось ускоренное развитие меркантильных рыночных отношений, которые через столетие коммерческой эксплуатации имперских колоний и накопления капиталов подготовили условия для английского промышленного переворота конца 18 века. Лишь после английского промышленного переворота возникли предпосылки для столь значительного роста уже промышленных капиталов, для такого увеличения численности вовлечённых в промышленное производство горожан, что стало возможным ставить политические цели возродить общественно-государственную власть и республиканскую форму правления в полном объёме. То есть лишь с началом индустриализации созрели условия для того, чтобы возродились и появились идеологии и политические силы, нацеленные на практическое движение к окончательному разрыву с традицией феодально-монархической государственной власти и к построению республиканской общественно-государственной власти. Однако такие идеологии и политические силы заявили о себе не в Англии, а во Франции и в добившихся независимости Соединённых Штатах Северной Америки.

В эпоху французского Просвещения материалистические мыслители находились под сильным впечатлением от достижений рыночного, обусловленного определёнными политическими свободами, капитализма в Нидерландах и в Англии. Однако они считали, что буржуазные свободы в Нидерландах и в Англии ограничены господствующими религиями и конституционными монархиями, а это сдерживает подлинные возможности буржуазии изменять мир и жизнь людей на разумных и справедливых началах. Буржуазные представления о республиканской общественно-государственной власти были поставлены ими в зависимость от представлений о светском национальном обществе, как обществе полного господства разума. Только в рациональных представлениях о светском национальном обществе им удалось обосновать государственную власть, как только республиканскую.

После Великой французской революции стало возможным сделать и другой вывод. О зарождении в среде исторически стареющего земледельческого народа молодой городской нации можно говорить там и тогда, где и когда возникает политическое движение, способное начать борьбу за становление рациональной общественно-государственной республиканской власти и объявить городскую хозяйственно-производственную деятельность основой экономики. Становление общественно-государственной республиканской власти нации происходит не сразу, не вдруг, а постепенно, в течение длительного времени, в борьбе политических сил, которые выражают интересы промышленного производства, с их главными политическими противниками. Во-первых, с кругами, защищающими пережитки старого идеалистического строя, феодально-монотеистическую государственную власть и её феодально-бюрократические способы управления хозяйственной деятельностью, а, во-вторых, с силами, стремящимися навязать политическое господство коммерческого интереса и его взглядов на мир ради получения представителями этого интереса наибольшей спекулятивной капиталистической прибыли. В этой борьбе государственная власть становится общественно-государственной и национальной по мере того, как она превращается в этнократическую, перестраивается вследствие пробуждения традиций родоплеменных общественных отношений в среде горожан государствообразующего этноса, уже пережившего эпоху развития народного общества.

Впервые политические цели строить буржуазную республику и национальное общество на основаниях учений французских Просветителей были провозглашены во время буржуазных революций конца 18 века, сначала в северной Америке, когда там происходила война североамериканских колоний за свою Независимость от Великобритании, а затем во Франции. Но во Франции Первая республика просуществовала меньше десятилетия и была заменена на конституционную империю Наполеона I, а затем на конституционную монархию Бурбонов. А в США, хотя республиканское правление и устояло, однако с огромным, особенно в южных штатах, влиянием пережитков феодализма и даже дофеодального рабства, которые превращали общественно-государственную власть и национальное общество в некий туманный идеал, не имеющий прямого отношения к действительному образу жизни.

Общественно-государственная власть древнеримской республики представлялась совершающим эти буржуазные революции политическим силам высшим образцом для подражания при организации новых, буржуазно-гражданских общественных отношений и новой, конституционно-представительной власти. Франция за короткий срок даже повторила путь развития древнеримского государства: от свержения абсолютистской монархии ради республики, а от республики к империи генерала Бонапарта, и каждый раз переход к новым политическим и государственным отношениям обосновывался политиками и идеологами именно ссылками на историю Древнего Рима. Но во время французской Национальной революции, которая фактически совершалась при правлении Наполеона I, во Франции быстро проявился самобытный характер влияния промышленного капитализма на развитие экономических и общественно-политических интересов в стране. После чего прямые аналогии с древнеримским государством стали невозможными и не отвечали существу происходящего. В глазах идеологов следующих буржуазно-демократических революций, которые совершались в других странах уже в эпоху индустриализации, Франция сама стала примером для подражания и для сравнительного анализа развития политических противоречий. Ибо во времена наполеоновской империи и в последующие десятилетия Реставрации королевской власти Бурбонов во Франции происходила буржуазно-капиталистическая индустриализация, вследствие чего появились связанные с индустриализацией слои горожан и их особые интересы, не имеющие и намёков на сходство с интересами каких-либо слоёв населения древнеримской республики.

Интересы главных участников индустриальных производственных отношений стали питательной средой для возникновения во Франции первых в мировой истории идей о грядущем социально справедливом обществе, благополучие которого будет связано с промышленным производством, а именно, о национальном обществе промышленной цивилизации, и о национальной общественно-государственной власти, только и способной привести к расцвету промышленную цивилизацию. В течение нескольких десятилетий влияние на политическую борьбу связанных с этими интересами слоёв горожан приобрело первостепенное значение, которое в конечном итоге явилось причиной свержения конституционной монархии и окончательного утверждения во Франции национально-республиканского устройства государственной власти. Само же республиканское устройство власти определялось философской политической идеологией, на основе которой создавался господствующий политический класс защиты индустриальных национально-производственных интересов. При изменениях в мировоззрении политического класса защиты национально-производственных интересов соответствующим образом менялось республиканское устройство власти. Иначе говоря, республиканское устройство власти подлаживалось под изменения в индустриальном промышленном производстве и в промышленных производственных отношениях.

Только после Национальной революции и гражданской войны в США, а во Франции после краха Второй империи Наполеона III, когда была провозглашена Третья французская республика, в этих государствах, действительно, началось движение к республиканской, общественно-государственной власти и к национальным общественным отношениям. И сразу же оказывалось, что борьба за политическую дееспособность республиканской власти, за общественно-государственный характер власти невозможна без подъёма обусловленного возбуждением традиций родоплеменных отношений самосознания государствообразующего этноса и разворачивания им борьбы за этнократическое управление всей страной. В США республиканская общественно-государственная власть становилась на ноги по мере роста англосаксонского национализма и белого расизма и агрессивного навязывания стране англосаксонского этнократического господства в экономике и политике, в американской армии. А во Франции экономическая и политическая устойчивость Третьей республики была достигнута вследствие подъёма французского национализма, белого расизма и властного этнократизма.

Этнократическая и классовая общественно-государственная республиканская власть европейской нации как бы возрождала этнократическую и классовую общественно-государственную республиканскую власть древнеримской народности на новом витке исторического развития европейской цивилизации, когда рост объёмов городского мануфактурного и промышленного товарного производства становился основой роста экономики всякой страны. Обусловленное становлением мануфактурного и промышленного производства развитие политической борьбы между выражающим национальное мировосприятие политическим классом связанных с промышленным производством социальных слоёв горожан и классово организованных либерализмом выразителей коммерческого капиталистического интереса отрицало феодальную государственную власть, имперское монотеистическое мировосприятие и соответствующую им народную форму общественного бытия. Что и создавало предпосылки для возрождения национальной общественно-государственной власти, как наилучшим образом обеспечивающей при рыночных отношениях собственности господство интересов промышленного производства над интересами коммерческой спекуляции.

Общественно-государственная власть нации оказалась следствием гораздо более сложного, основанного на философском преодолении идеализма пути исторической эволюции этноса, гораздо более сложной цепи причинно-следственных событий, чем была общественно-государственная власть народности. Но возникновение общественно-государственной власти нации становилось возможным потому, что она закономерно отталкивалась от достижений народного общества, которое появилось в соответствии с логикой диалектического отрицания отрицания общественно-государственной власти языческой народности. А наивысшего воплощения общественно-государственная власть нации достигала в национальной республике.

Хотя именно в Англии произошёл промышленный переворот, из-за которого начался исторический переход человечества к индустриальному производству, однако становление английской нации растянулось на два столетия и происходило без участия сознательной политической воли, которая руководила бы этим процессом. Оно шло при идеологическом господстве англиканской церкви, которое установилось после народно-буржуазной революции середины 17 века и обосновало конституционную монархию, то есть оно шло исподволь, вопреки главенствующему англиканству, подчиняясь давлению обстоятельств, связанных с развитием промышленных производительных сил и вызываемой развитием промышленного производства дехристианизацией массового сознания. А устройство власти конституционной монархии, в которой сохранялся политический компромисс между аристократией и буржуазией, вынужденно подлаживалось правящими кругами под эти процессы, и правящие круги не теряли бразды правления страной и не позволяли республиканским идеям пускать корни на британской почве.

Современная английская нация может быть названа национальным обществом с большой натяжкой. Буржуазный рационализм вытеснил англиканскую церковь на периферию политики и духовного влияния. Но английское национальное самосознание прониклось традиционными представлениями о политической целесообразности конституционной народной монархии, подпираемой отчасти исполняющей роль Сената аристократической палатой лордов, представлениями, которые до некоторой степени испытали воздействие республиканского этнократизма. Память же о мировом могуществе, которого буржуазная конституционная монархия добилась в 19 и в первой трети 20 веков, оправдывает эти представления, отражаясь в культуре и в укладе жизни. Английская нация несла и несёт в себе отчётливо выраженные архаичные пережитки феодальных народных отношений и народного сословного умозрения, перемешанные с классовым мышлением, обусловленным разными капиталистическими интересами горожан. Эти пережитки существеннее, чем у французской нации и у других наций, становление которых происходило в странах, прошедших через буржуазные революции уже в эпоху индустриализации. Они укоренились в традициях политической борьбы в Великобритании настолько, что английская нация в нынешнем состоянии кажется не способной на переход к собственно общественному, республиканскому самоуправлению, необходимому для действенного соучастия в строительстве глобальной информационно-технологической постиндустриальной цивилизации.