Народы и личности в истории. Том 3

Основу реальной демократии, что на заре XIX в. придала, на наш взгляд, крепость и силу трудовой и творческой Америке, составляли не выпускники вузов и не холеные джентльмены с лощеными физиономиями. Это были пионеры-трудяги, простолюдины лесной глуши, которые уже в силу их жизни и философии на практике осуществляли принцип верховенства народной воли. Все или почти все, что есть по сей день здорового и подлинно великого в нынешней Америке, шло и идет от них. Среди переселенцев было два типа граждан: тип фермера-труженика, рабочего, изобретателя, учителя и т. д., и другой тип – воротилы, мошенники, болтуны-политики, авантюристы. Первые желали зарабатывать на жизнь нелегким личным трудом. Вторые искали случая, чтобы путем убийств, грабежей, махинаций, подлости, составить состояние. К первым принадлежал Эндрю Джексон (1767–1845), ко вторым – Генри Клей (1777–1852). На стороне первого были фермеры-простолюдины и городской пролетариат. На стороне второго – буржуазия и аристократы, почувствовавшие вкус к спекуляциям. Запад был уже тогда весь пропитан духом спекуляции. Даже религиозные общины больше думали о деньгах, нежели о Боге. Один из миссионеров писал в 1818 г.: «Когда я прибыл сюда, к религии здесь относились пренебрежительно. Фаланга оппозиции выстроилась вдоль всей улицы. Для какой же цели они меня пригласили? Для спекуляций. Священник, церковь, школа – все это слова, необходимые для рекламных объявлений о продаже земельных участков». Лихорадка охватила все слои населения (старых и малых). Особо быстро этой психологией заражались слабые и неустойчивые элементы общества. Появились и политики, которые, раздувая пламя неоправданных, порой паразитических ожиданий части народа, стали убеждать американцев в скором обогащении. Каждого обещали сделать Крезом. Среди таких жуликов был и Клей, заурядный мерзавец, ставший идеологом этой волчьей стаи спекулянтов.

Америка не могла не ответить на наглый вызов спекулянтов. Выразителем желаний и стал упомянутый Э. Джексон, «первый великий народный руководитель». Он родился в бедной ирландско-шотландской семье. Отец умер еще до его рождения. У семьи не нашлось денег даже на надгробный камень родителю. Не для того он уехал в Америку, чтобы и здесь поклоняться господам. Знание юриспруденции позволило заняться политикой. Его избрали в сенат, затем он стал членом Верховного суда штата. Все отмечали его железную волю, целеустремленность. Эти качества очень помогли ему после того, как в результате кризиса 1795 г. он разорился, потеряв большую часть состояния, дом и рабов. В 1822 г. он впервые выставил свою кандидатуру на президентских выборах, хотя для его мировоззрения было характерно отсутствие какой-либо четко сформулированной концепции государства. Важно, однако, другое: он сумел сохранить старые демократические убеждения, сблизившие его с простым народом. До конца дней он называл себя «старым республиканцем 1798 года». Его любимые выражения: «денежные тузы – капиталисты» и «гидра коррупции». Его победу на президентских выборах 1828 г. сравнивали с землетрясением. Это походило на извержение вулкана. Вулканом стали народные массы. Приход Э. Джексона открыл новую эру. Огромное число людей собралось на инаугурацию. Обозреватели сравнивали огромные толпы почитателей президента с «вторжением варваров» в Рим. Простые люди в грубых одеждах, нечищеной, запыленной обуви пожимали президенту руку, выражая ему свое восхищение. Очевидец вспоминал: «Воцарение Короля Толпы было действительно триумфальным».

В чем причина искреннего уважения простых американцев к Джексону? В нем они видели наследника великой освободительной революции! Ведь он еще юношей сражался за свободу Америки, потеряв в битвах двух братьев. Джексон с детства питал глубокую симпатию к угнетенным и эксплуатируемым. В ходе делового опыта он испытал «глубокое отвращение к капиталистическим организациям Востока США». Он имел основания убедиться, что банки, накручивая проценты на кредиты, по сути дела разоряют деловую и промышленную Америку: «Это было просто невыносимо: видеть, как легко и привольно живущие банкиры Филадельфии и Нью-Йорка имеют все возможности погубить тех, кто трудится в поте лица в Теннесси». Джексон не забывал о своей близости к труженику. Ему обязаны американские рабочие тем, что на заводах и фабриках в 1836 г. был введен 10-часовой рабочий день (тогда трудились по 12–14 часов в день). Самым важным шагом президента стало то, что он железной рукой заставил «южан» выполнить волю союза. Когда один из лидеров южан – глава Южной Каролины Кэлхун – попытался ему перечить, Э. Джексон, глядя ему в глаза, твердо сказал: «Наш Союз должен быть сохранен!» Это фраза стала бессмертной и передавалась из поколения в поколение. Так же со временем будут (со стыдом и проклятиями) вспоминать имена разрушителей другого великого Союза – Советского Союза. Когда Каролина двинулась курсом сепаратизма, президент послал туда войска и военно-морской флот. Повсюду расклеили прокламации, объявляющие изменниками тех, кто решит отсоединиться от Союза путем восстания. Президент твердо заявил, что повесит сепаратистов. И сожалел, что не сделал этого. [231] И мы сожалеем, что этого не сделали!

231

NevinsA., CommagerH. S. A short history of the United States. N. Y., 1956. P. 168–173.

Когда мы говорим о демократических настроениях и взглядах американцев тех лет, нельзя ни на мгновение забывать о том, насколько все же ограничена и ущербна была демократия. Подтверждением тому было рабство, к слову сказать, нисколько не нарушившее законов их «цивилизации». Европа сказочно разбогатела на работорговле. Такса за рабов была высокой. За одного раба в XVIII в. платили 4 ружья, или 100 патронов, или 100 литров водки, или 12 пачек писчей бумаги. Их перевозили в Америку, как скот, и даже в гораздо более худших условиях. За четыре столетия европейцы вывезли 20 млн. африканцев. При этом в пути умерло 40 млн. человек. США были типичной рабовладельческой страной. Вопрос о рабстве ни разу с 1800 по 1815 гг. не поднимался в Вашингтоне, новой столице США (прежней была Филадельфия). Петиция Филадельфийского общества борьбы с рабством повисла в воздухе. И Север долгое время шел в этом вопросе на поводу у Юга. Это и понятно, если учесть, что вся правящая элита Америки была родом из рабовладельческой Виргинии (хотя одно время так называлась вся территория колоний) – Джефферсон, Вашингтон, Мэдисон, Монро и другие. А вот как рассуждал о черных рабах просвещенный и гуманный Джефферсон: «Мнение, будто они стоят ниже по умственным способностям и воображению, следует высказывать с большой осторожностью. Чтобы сделать общий вывод, необходимо провести много наблюдений даже в тех случаях, когда субъект может подвергаться анатомированию, рассмотрению под микроскопом, тепловому или химическому анализу… Разрешите мне, кроме того, добавить еще одно весьма деликатное обстоятельство: наше окончательное суждение может низвести всю расу людей на более низкую ступень, чем та, на которую творец, возможно, их поставил. К своему стыду, следует сказать, что, хотя в течение ста пятидесяти лет перед нашими глазами прошли расы черных и красных, мы никогда не рассматривали их с точки зрения естественной истории. Я высказываю только как предположение, что черные, независимо от того, были ли они первоначально отдельной расой или время и обстоятельства выделили их, стоят ниже белых по физическому и духовному развитию… Злополучное различие в цвете и, возможно, способностях – значительное препятствие для эмансипации этого народа». [232]

232

Шелдон Г. Политическая философия Томаса Джефферсона. М., 1996. С. 229–230.

Негры и цветные были второй по очередности группой, которая испытала на себе все «прелести» свободной Америки… Сложившиеся у нас стереотипы о том, что в США якобы были «злые и плохие» южане-рабовладельцы и «честные и благородные» северяне-аболиционисты, не совсем верно отражают действительность. Европа, по словам историка, «почти опустошила свои тюрьмы и бордели», она похищала детей и подростков, чтобы насытить колонии Америки рабами. Дело в том, что доходы табачных плантаторов возросли настолько, что «колония, построенная на дыме», как говаривал Карл I, стала лакомым кусочком для короны. В 1672 г. была образована Королевская Африканская компания, получившая хартию от короля Карла II, официально занявшаяся работорговлей. Вскоре рабство прочно укоренилось повсюду не только в Виргинии, но и в Нью-Йорке. В 1700 г. в городе было больше рабов в процентном отношении, нежели в рабовладельческой колонии Виргиния – 15 процентов населения. В 1732 году в Нью-Йорке на 40 тыс. белых приходилось 7,2 тыс. черных рабов. Историки США отмечают, что рабство было широко распространено как географически, так и демографически. Замечу, что его плодами охотнейшим образом пользовались все экономические и социальные группы – торговцы, фермеры, квакеры и даже священники. Б. Букбиндер пишет: «На Лонг-Айленде… процветающие семьи имели 14 или более рабов, тогда как менее состоятельные белые обходились одним или двумя». Официально в штате Нью-Йорк с рабством покончили в 1827 г. Но следы его заметны буквально на каждом шагу до конца Гражданской войны. Рабов не допускали не только в школы, но и в церкви. Плантаторы считали опасными сборища «черномазых». Понятен тот негативный тон, которым Г. Торо охарактеризовал жителей Нью-Йорка (1843): «Свиньи на здешних улицах – самая респектабельная часть населения». [233]

233

Bookbinder B. People and places. Past and present. N.Y., 1995. P. 39.

Что знает читатель о положении негров в США? Вероятно, кое-что из книги «Хижина дяди Тома» американской писательницы Г.Б. Стоу. Г. Бичер Стоу ступила на литературное поприще в 1832 г., написав школьный учебник по географии. Затем следует серия рассказов. После сборника рассказов и очерков («Мэйфлауэр») она всерьез задумалась над сюжетом из жизни негров (1851).

В США были честные и мужественные журналисты и редакторы. Одним из них был Г. Бейли, редактор «Национальной Эры», главного органа пропаганды аболиционистов. Уроженец Юга, он уже в 1839 г. освободил 21 раба, а из шести его сыновей пятеро стали офицерами армии Соединенных Штатов, четверо умерли от ран и болезней, полученных во время несения службы. Он и издал «Хижину дяди Тома». Об этом романе писали: «Миссис Стоу наконец завершила свое великое дело. Мы не помним какого-либо произведения американского писателя, возбудившего более широкий и глубокий интерес». Успех книги был ошеломляющим: менее чем за год книга разошлась в трехстах тысячах экземпляров. Г. Б. Стоу получила 10 тысяч долларов, а идеи аболиционизма обрели множество соратников и друзей. Реальность была более страшной. Приведем отрывок из дневника Токвиля («Путешествие в Америку»). Находясь в Балтиморе (4 ноября 1831 г.), тот однажды увидел негра, которого обуяло безумие… Не станем ничего ни прибавлять, ни убавлять к этой сцене. Токвиль писал: «В Балтиморе живет некий торговец рабами, которого ужасно боится чернокожее население. Негр, о котором я поведу речь, вообразил себе, что этот торговец постоянно, днем и ночью, выхватывает зубами частицы его плоти. Когда мы вошли к нему в камеру, он лежал на полу, завернутый в одеяло, которое стало его единственным одеянием. Глаза его вылезали из орбит, а лицо выражало одновременно страх и ярость. Время от времени от сбрасывал с себя одеяло и кричал: «Уйди, уйди, не приближайся ко мне». То была ужасная сцена. Сей человек был одним из самых красивых негров, каких я только когда-либо видел. Он находился в самом расцвете жизненных сил». [234] И таких трагедий было немало.

234

Tocqueville A. Journey to America. New Haven, 1962. P. 159.

Борьба против рабства обострилась. Рабовладельцы громили редакции газет аболиционистов. Трижды разгромив типографию, убили редактора «Обозревателя» Э. П. Лавджоя. Он был близким другом семьи Г. Б. Стоу, которая разделяла идеи аболиционизма. Когда рабам удавалось бежать, писала она, «мы никогда не отворачивались от беженцев и помогали им всем, чем могли». Вопрос взаимоотношений рас встал остро как никогда. Появилась брошюра «Смешанные браки: теория смешения рас в приложении к белому американцу и негру» (1864). На юге страны вопрос решался просто: негра, уличенного в связи с белой женщиной, вешали. Бурную полемику вызвало дело Джона Брауна. Этот мужественный и религиозный человек посвятил жизнь делу борьбы с рабством. «Его великое сердце, – вспоминала его вдова, – страдало от страданий негров». Вместе с ним в борьбе за освобождение негров приняли деятельное участие его сыновья. Они с оружием в руках сражались за свободу людей иной расы, иного цвета кожи. В 1856 г. капитан Браун устроил канзасскую резню, перерезав горло пятерым рабовладельцам. Сыновей убили, а его, израненного, захватили рабовладельцы. Суд был коротким. Героя приговорили к повешению. Против приговора выступил писатель В. Гюго: «Берегитесь, чтобы убийство Брауна не было с точки зрения политической непоправимою ошибкою, которая пошатнет американскую демократию». Он требовал помиловать борца за свободу народов, говоря южанам, что это убийство «есть нечто более ужасное, чем убийство Авеля Каином, – именно – убийство, Спартака Вашингтоном». Но к виселице отца Брауна поведет актер Уильям Бут, который впоследствии приобрел громкую известность как убийца Авраама Линкольна. Так причудливо порой завязывает старушка Клио, история свои остросюжетные узелки.

Гарриет Бичер-Стоу в год первого издания «Хижины дяди Тома»

Знаменательно, что и гуманист Г. Торо оправдал тогда теракты Брауна как «публично практикуемую гуманность». Он даже уравнял его с Христом, когда того повесили: «Около 1800 лет назад был распят Христос; вероятно, сегодня утром был повешен капитан Браун. Это суть два конца одной цепи, связанные между собой. Джон Браун был избран Богом и послан, чтобы стать освободителем тех, кто был в оковах, призван, чтобы стать избавителем для четырех миллионов человек, и послушно, как Христос, он взял свою жизнь и отдал ее за собратьев. Однако так же и в казни Христа, убить можно было только его тело. Теперь он еще живее, чем прежде. Он достиг бессмертия».

Аукцион по продаже имущества и рабов в одном из городов американского Юга. С гравюры XIX в.

В Брауне многие американцы увидели нового Кромвеля, создающего с мечом и Библией в руках государство справедливости. Его даже объявили национальным героем во время Гражданской войны Севера против Юга. [235] Тем более нас потрясает фарисейство нынешних янки, которые осуждают русских за их отчаянную битву против рабовладельцев Юга (чеченцев).

235

Торо Х. Д., Клумпъян Х. Генри Дэвид Торо. Урал, 1999. С. 173–174.

В жизни все сложнее и серьезнее. Ведь если говорить о споре Севера и Юга, надо говорить о двух различных типах культур. Конфликты и противоречия были ясно обозначены в книге Х. Хелпера «Надвигающийся кризис» (1857). Хелпер, южанин из Северной Каролины, был последователем Т. Пейна. Он хорошо знал жизнь и все проблемы Юга. Он провел тщательное исследование экономики страны и вынес сокрушительный приговор рабовладельческому Югу. Книга потрясла южан. Многие из них даже не осмелились взять ее в руки. Северяне же, готовясь к тяжкой битве, поняли ее идейную и идеологическую значимость. Были собраны деньги, и книгу распечатали невиданным тиражом – 100 тысяч экземпляров. В книге речь шла о том, что южане – ничто без помощи Севера. Какую бы сферу человеческой деятельности вы не взяли, писал автор, везде жители Юга уступают гражданам Севера. Они вынуждены обращаться к Северу буквально за всем, за любым предметом массового потребления или украшения: от спичек и колодок для сапог до хлопкобумажных фабрик, пароходов, машин, библий, книг, учебников, наглядных пособий, картин, лекарств, модных одежд и очков. На Юге отсутствует иностранная торговля, нет хороших артистов, нет ничего… Всюду отмечены признаки упадка, инерции, ветхости, запустения, даже дикости. Идеология рабовладельцев приучает их взирать с презрением на любой новый прогрессивный принцип. На Юге, писал Хелпер, нет культуры, отсутствует умственная свобода, читатели, серьезная духовная активность. Южане полны тщеславия, самомнения и дикости. [236]

236

Beard Ch., Beard M. The American Spirit. A study of the idea of Civilization in the United States. N. Y., 1962. P. 263.

Гражданская война Севера против Юга (1861–1865) явилась важнейшим этапом американской истории. Эту войну называют Второй американской революцией. США вступили в нее рабовладельческой республикой, а вышли (после ее успешного завершения) «страной свободы». В основе конфликта лежали вопросы политэкономического и социоэтнического характера. Задачей северян не было освобождение негров. Поэтому свобода не могла прийти легко и просто, как в рассказе М. Горама «Большой Джон Освободитель». Стоило слуге-негру, которого белый хозяин решил как-то вздернуть за некую провинность, уговорить одного из его приятелей трижды чиркнуть спичкой над петлей, приготовленной для него, и трижды произнести страшные заклинания, как его хозяин тут же испугался и сразу отпустил всех рабов на волю. Когда 20 декабря 1860 г. конвент штата Южная Каролина объявил о выходе из Союза (к нему присоединились 10 южных штатов), вспыхнула война. Война была безумием для тех и для других. Экономика взяла верх над общенациональными интересами. Южане стояли на позициях средневековья. Скажем, вот что заявил вице-президент Конфедерации Юга: «…В основу нового союзного правительства положена та великая истина, что рабство является естественным и нормальным состоянием негров», «возникшее правительство – первое правительство в истории мира, которое покоится на этой физической и нравственной истине!» Эта «истина» дикаря и бандита, разумеется, не имела ничего общего с положением передовой нации. [237]

237

Иванов В. Е. Как развивался американский федерализм / Кентавр, 5, 1995. С. 30.