Нарушая все запреты
Шрифт:
Будь она уверена на все сто – купила бы только противозачаточные, забив на тест. Но дело в том, что…
– Мне нужны тесты на беременность. Штук пять.
Она не уверена.
Полина еле доезжает домой. Самой кажется, что несколько раз умирает и возрождается за время поездки. Успевает проиграть ужаснейший из сценариев, в лучшее поверить.
Отпустив водителя, поднимается в свою квартиру. Раскладывает тесты на диване, дрожащими пальцами вскрывает первый и пытается читать инструкцию.
Там, наверное, ничего сложного, но она
В итоге идет в туалет. Она в квартире сама, замыкаться ей не нужно, но Полина и это тоже делает. Будто кто-то может ворваться…
Закончив – раскладывает три теста по краю раковины, отступает.
Сейчас её тошнит… И из-за этого тошнит ещё сильнее.
Полина практически подпрыгивает, услышав жужжание собственного телефона.
Кто-то звонит, а клатч с мобильным висит на дверной ручке.
Чтобы взять, Полина опускается на пол рядом. Так ей намного легче, чем на ногах. Руки-предательницы дрожат, но она умудряется достать.
– Алло, – произносит будто больным голосом.
– Алло, Полин, – но мама, а звонит она, этого, кажется, не замечает.
– Да…
– Как там врач? – зато Екатерина Павловская помнит, что у Полины сегодня прием. Это приятно, наверное…
– Всё хорошо. Приходить через полгода.
– Ну и замечательно. Я тебе напомнить хочу, мы в эти выходные семьями. Ты помнишь же?
Полина помнит. Кивает. Потом только «угукает».
– Не придумывай отговорок, пожалуйста. Проведи время с нами.
В любое другое время Поля, возможно, поспорила бы. Она с недавних пор часто спорит с матерью и отцом. Но сегодня… Не до того.
– Хорошо. Целую, мам.
Может мать хотела о чем-то еще, но Полина скинула. На несколько секунд зависла взглядом на экране. Гаврила – постоянно в ее набранных и входящих. Хочется нажать и услышать его голос. Но она сдерживается. Ей сначала самой надо понять. Вдруг тревога ложная?
Взявшись за ручку, Полина поднимает себя с пола. Сжимает телефон, возвращаясь к раковине.
Стоит оказаться рядом – хватается за ее край и сжимает фарфор с силой.
Жмурится, ощущая стук сердца в висках.
У нее всё обрывается. Её накрывает с головой.
На тестах плюсы.
– Господи… – она беременна.
Чувство такое, будто окунули во что-то вязкое. Не избавиться.
Оставаться дома Полина не смогла. Позвонить и сразу признаться Гавриле – почему-то тоже. Собралась на автопилоте, вызвала такси.
Поднялась в его квартиру, закрылась, села на диван, на котором они, скорее всего этого ребенка и зачали… И только тут расплакалась, заваливаясь на бок и скручиваясь калачиком.
Просто от страха. Просто из-за осознания, как же вляпались…
Из-за ненависти к себе за каждый тот раз, когда они были так неосторожны. И не оправдаешься тем, что даже с осторожными иногда случается.
Где сейчас Гаврила и когда приедет, Полина не знала. Весь день пронесся просто мимо неё. Она даже заход солнца пропустила. Не позаботилась о том, чтобы включить свет.
Лежала, глядя в одну точку,
то утопая в панике, то будто выныривая и делая жадные глотки воздуха.Она не чувствовала ребенка. Она и беременной себя не чувствовала. Может срок совсем маленький…
Когда слышит звуки проворачивающегося в замке ключа, ежится сильнее. Жмурится. Не настроилась…
Ей так страшно…
Гаврила заходит в квартиру, наверное не подозревая, что она тут. Он обычно по окнам проверяет или звонит. А тут тьма. Никто не выбежал навстречу.
Он тихо разувается. Бросает ключи и мобильный на тумбу. Идет по темному коридору в сторону ванной, руки моет. Оттуда обратно к тумбе.
Набирает её, сам же слышит, что вибрация доносится из комнаты.
Заходит, щелкает включатель торшера…
– Поль…
Полина может даже не смотреть, и так знает, что Гаврила удивлен.
Скидывает, проходит вглубь, приседает на корточки рядом с диваном.
– Ты чего, малыш? Заболела? – в его взгляде одновременно волнение и ласка. Он скользит по ее лицу, такой же заботливый, как всегда. А у Полины сжимается горло. Нет сил вытолкнуть из себя, что их «как всегда» закончилось. – Я тебе строчу-строчу, ответа нет…
Гаврила проходится по щеке. Не журит, просто как о забавном рассказывает. И в их прошлой жизни Полина непременно улыбнулась бы, а в этой всхлипывает, жмурясь. Тянется ко рту…
– Эй, Полюшк… Эй…
Знатно пугает Гаврилу. У него голос чуть меняется. Он забрасывает ее руки к себе на шею. Одновременно на диван садится и её устраивает у себя на коленях.
Понятия не имеет, какое с ней случилось горе, но готов утешать.
Гладит по спине, прижимается губами к виску. Чуть укачивает даже, повторяя «тише, малыш… Ну тише…».
Такой хороший, что Полине только больнее. Она совсем не злится на него. Они просто вляпались. Он не виноват.
Он даже, наверное, обрадуется. Это она…
Осознание, что радоваться не может, становится поводом для новой порции рыданий. Её слезы впитывает воротник его рубашки. Он очень по-разному одевается. Сегодня – по-официальному красиво. Но она даже похвалить не может. И оценить.
– Полин… Тебя кто-то обидел? Ты мне скажи только…
Гаврила терпит долго. Дает выплакать, пусть и не знает, что. Но сам же тоже с ума сходит от незнания. Это понятно. Поэтому в итоге сжимает ее лицо ладонями. Ловит взгляд. Она совсем сейчас ужасная. Опухшая, покрасневшая, сопливая. И даже в такой момент это царапает Полину. Его взгляд просит что-то ответить. А ей так страшно…
– Я беременна…
Она шепчет и закрывает глаза, крадя у себя же воспоминание о его первой реакции.
Глава 31
Глава 31
Их ночь получилась одной из сложнейших за всю Полину недолгую жизнь.
За то, сколько слез из неё пролилось, Полине было стыдно перед Гаврилой, которому приходилось бесконечно утешать.
Девушка прекрасно понимала: ненормально так рыдать из-за беременности, какой бы незапланированной она ни была, но не плакать не могла.