Наше дело правое

Артем замер перед самым входом, вцепившись в край люка, приложил вторую руку козырьком ко лбу — яркое летнее солнце заливало серебристо-серые плиты космодрома — и всмотрелся во что-то видимое только ему.

— Молодцы, сделали, как я просил, — улыбнулся Могильников. — Ну, как? Хорошо получилось?

— Ты сочинил? — полюбопытствовал Аксенов.

— Нет, это старая песня. Я ее немного переделал… под современные реалии. Не верилось, что штаб согласится.

Корабль мой упрямо качает Ионного ветра волна. Подхватит и снова бросает В холодную бездну она.

Ерофеев задумчиво согласился:

— Хорошая песня и правильная, товарищ капитан. Моряки Второй мировой и мы, пилоты… У нас и вправду много общего.

— Скорее даже всё… Молодец, кадет, что эту песню знаешь. Сработаемся! — еле заметно улыбнулся Могильников и нырнул внутрь истребителя.

Пока Ерофеев и Аксенов забирались в корабль, песня окрепла и отчетливо зазвучала над полем:

Наверно, вернусь я не скоро, Но хватит для битвы огня. Я знаю, друзья, что не жить мне без неба Как небо мертво без меня.

— Как небо мертво без меня, — прошептал непослушными губами Ерофеев, задраивая люк. Глухо чмокнула гидравлика, и броневая плита отрезала экипаж от окружающего мира.

Могильников скороговоркой бросал команды:

— Занять ложементы… пристегнуть шлемы… подключиться к центральной системе жизнеобеспечения… загерметизировать скафандры.

— Есть, — глухо ответил по внутренней связи Аксенов.

— Есть, — прошептал Ерофеев.

Ожило внешнее радио:

— Проверка систем. Двухминутная готовность.

— Есть проверка систем, — отозвался Могильников. — Борис, Алексей…

— У меня все в норме, — бросил Аксенов. — Уже проверил.

— Полный отчет, — перебил Могильников.

— Слушаюсь, — проворчал Борис. — Системы вооружения в норме, двигательная система в норме, аэродинамическая система в норме.

— Ерофеев?

— Минуту… Барахлит дублирующий контур охлаждения. Товарищ капитан…

— Могильников или командир… лучше просто Артем.

— Так точно, командир. При неполадках в дублирующей системе жизнеобеспечения разрешение на взлет не дается.

— Кадет, — мягко сказал Могильников, — какое к черту разрешение, какие к… матери неполадки в дублях? Война! Понимаешь?! Нам только нужно вытянуть на орбиту да сбить как можно больше «эсэсовцев» [64] … И всё… А понадобится нам дублирующая система, хоть сортира, хоть системы регенерации воздуха, или нет — это никого не волнует. Главное, чтобы твердотельное орудие било и ракеты в подвесках не клинило! Еще вопросы есть, кадет?

— Никак нет, командир. Система жизнеобеспечения в норме, система связи в норме. Правая лазерная турель не дорабатывает семь градусов поворота…

64

«Эсэсовцы» — сокращение, обозначающее агрессоров-оккупантов Соединенных Стран Америк. Появилось в обиходной речи после Панамского противостояния.

— Забей, — прервал Ерофеев.

— Есть забить… Противоракетная система в норме.

— Молодцы, — улыбнулся Могильников, связался с диспетчерской. — Тридцать пятый норма. К бою готов.

— С Богом, ребята, — в эфире появился командующий базы полковник Волков. — Покажите им, как русские воюют! Только что мне сообщили… Во время старта с Львовского космодрома «эсэсовские» штурмовики были атакованы тремя украинскими экипажами этой же группировки — пока неприятель сообразил, что к чему, ребята сбили двадцать одну машину. Потом их расстреляло ПВО базы… свои же… Запомните эти имена — капитан Шовковый, лейтенант Володихин, капитан Дачевский, старший лейтенант Свердлов, майор Лобода, лейтенант Максименко, лейтенант Остапов, лейтенант Токарев, младший лейтенант Плахотный. Ребята показали себя настоящими славянами и воинами, когда пошли против своего ударенного на всю голову правительства. Слава героям!

— Слава! — рявкнули в эфире две сотни глоток.

Волков продолжил:

— Что я могу вам сказать… Мы и первая юго-западная группировка должны сдержать практически все «эсэсовские» истребители Восточной Европы. Неприятель ликвидировал наши орбитальные платформы на небольшом участке границы и, скорее всего, намеревается нанести удар по столице и внутренним взлетным полям. Европа отказалась поддержать агрессию Америки, но и помогать нам не спешит, Китай поднял все силы нам на подмогу, вроде бы подтягивается Индия… Северная, Сибирская и Тихоокеанские группировки уже вступили в бой, Европейская ожидает огневого контакта с минуты на минуту, орбитальные платформы северо-востока еще держатся. Ждем ядерного удара, но, судя по всему, «эсэсовцы» надеются обойтись только штурмовиками — при атаке оружием массового поражения Европа встанет на нашу сторону. Так что, ребята, нам надо просто продержаться как можно больше: либо отбросить «эсэсовцев» обратно за океан, либо вынудить к ядерному удару… Помните, что судьба России зависит от каждого из вас. Надеюсь, ещё свидимся! С Богом! Ура!

— Ура! Ура!! Ура!!! — грянуло в эфире.

Могильников положил руки на подлокотники, на мгновение прикрыл глаза. Пора!

— Аксенов, старт!

— Есть.

Глухо заворчали двигатели. Могильников не раз видел, как стартовали другие истребители, и потому ясно мог представить, как четыре серебристо-желтых столба приподнимают «сушку» над бетонной пустыней взлетного поля. Нос корабля медленно задирается, пока не достигнет угла сорок пять градусов против вращения Земли, — и затем резкий толчок включившихся маршевых двигателей бросает корабль против ветра, против неба, против гравитации. В космос…

Вокруг — по бокам, спереди, сзади, сверху — поднимались в яростном сиянии строгие силуэты других кораблей второй юго-западной группировки. Семьдесят два истребителя. Холодная броня, ослепительное пламя двигателей, плети лазеров, спящие осы ракет, жала твердотельных пушек. И человеческий гений, объединивший все это.

Сила.

Но мало… слишком мало против «эсэсовцев», против совокупной мощи страны, подмявшей под себя два континента, Северную и Южную Америку, контролирующей политику в большинстве стран Европы.

Радио включилось с легким потрескиванием помех:

Скользящей походкой пилотской Иду я навстречу врагам, А после с победой геройской К скалистым вернусь берегам. Пусть звезды и стонут, и плачут, Касаясь бортов корабля, Но радостно встретит героев Отчизна, Родимая наша Земля.

— За Россию, Боря, — кивнул Артем.

— И за Сашку, — добавил Аксенов.

— Да… за Сашку в первую очередь.

Алексей неуверенно кашлянул:

— А… Саша… это…

— Это наш навигатор и второй стрелок. Как понимаешь, ты вместо него.

— Артем, рассказать, что ли, пока поднимаемся? — сказал Аксенов. — Все равно пареньку надо знать, за что и за кого мы будем бить гаденышей.

— Я сам… Алексей, Сашка живет… жил в Москве. Когда «желтые» пошли на Красную площадь, он с курсантами организовал оцепление, чтобы эти идиоты друг друга не передавили. Тогда и произошла та самая провокация — «эсэсовские» наемники ударили по толпе в упор из автоматического оружия. Сашка успел завалить троих, потом в него всадили несколько десятков пуль — говорят, мать его с трудом узнала, никак не хотела признавать в том, что ей показали, своего сына. К слову, у заокеанских демократов так и не получилось повесить расстрел митинга на российское правительство — наши спецы постарались. — Артем помолчал. — Кто ж знал, что эти суки «эсэсовские» посмеют очередную «цветную» революцию прямо в столице устроить… Я за Сашку этих оппозиционеров сам бы перестрелял. А они еще и попробовали обвинить наших курсантов в теракте! Кадавры демократические!