Нашествие гениев

— Ну что, мальчики, как вам наши купальники? — вопросила Грелля, вертясь перед парнями. А мне вот как-то неуютно… Я скрестила руки на груди и состроила пофигистичную харю, но все равно удостоилась комплимента. Неожиданно…

— Класс, шикарно выглядите, — улыбнулся Вася, худой, как спичка, и совсем не спортивный.

— Хорошо смотрится, — улыбнулся Лайт, делая вид, что внимательно изучает Юлькин купальник. Бёздей, ясное дело, промолчал — он вообще стоял в сторонке и осматривался, словно выбирал площадку для предстоящего боя. Мне себя уже жаль… Заранее.

— Тогда поплыли! — возопила Юля, прерывая мои тяжкие раздумья о грядущем, и ломанулась выполнять собственный приказ. Я последовала ее примеру и даже не посмотрела, последуют ли ему представители сильной половины человечества. Прохладная вода приятно освежала, смывая горести и задумчивость вместе с потом и усталостью. Солнце уже не было врагом номер раз, а мечты от душа, кондиционера и мороженого перетекли к вещам более возвышенным: махровому халату, томику Байрона и вечеру у камина. О да, я неисправимый романтик!

Пока мы с Юлькой весело плескались, Бейонд тупо пересекал озеро туда-сюда, плавая от одного берега к другому и обратно. Тоже мне, пан-спортсмен! Кира и Вася уединились у бережка, плавая лениво и размерено, а не как этот маньячный спринтер, и болтая о своем, о хакерском. Ясное дело, Кира окучивал Васю, но спасать парня я не собиралась — все равно не получится, а Юлька обидится. Она ведь хотела Лайту приятное сделать, познакомив с Васей… Точнее, с его компьютерами.

Наконец я решила выползти на берег, а Юлька сказала, что еще побултыхается. Ясное дело, она же умеет плавать, и ей хочется не только у бережка брызгаться прохладной водичкой… Эх, научите меня плавать кто-нибудь! Хотя вряд ли это возможно. Я уселась на траву и наблюдала, как Юлька заплыла в центр озера, Кира и Вася выползли на берег, а Бейонд пустился в очередной заплыв от противоположного берега к облюбованному мной. И тут что-то пошло не так… у Юли.

POV Юли.

Прохлада! Свежесть! Вода! Есть в жизни счастье! Нет, правда, человеку для счастья не много надо, если он не жлоб. Я не жлоб и даже не скупердяй, так что я счастлива, всего лишь заплыв в центр озера с прохладной водой. Очень даже прохладной, надо сказать, ведь эти озера подпитываются родниками.

Я с довольной харей преодолевала сопротивление водной массы, как вдруг правую ногу пронзила боль. Ой, мама… а берег-то далеко… Я попыталась, поплыть к нему, но ногу окончательно свело, и я начала тонуть. Я что, скоро окажусь в мире Мейфу? А в «мир вечного счастья» попаду? Нет, не хочу! Не хочу становиться пятилетней идиоткой, считающей, что мороженое — лучший подарок на день рождения, а людям надо верить! Я пыталась удержаться на плаву всеми силами, но ничего не получилось: я пошла ко дну. Кстати, орать и звать на помощь мне в голову не пришло: Маша плавать не умеет, а кроме нее меня никто спасать бы не кинулся. Да и вообще, у меня никогда в жизни не возникало мысли: «Спасите, помогите», — вот и сейчас она не появилась. Я тупо тонула в голубой бездне, стараясь как можно дольше сохранить в легких остатки кислорода, а в голове — сознание, и пытаясь-таки выплыть, но ничего не получилось: стало темно, воздух закончился, я начала захлебываться, и, наконец, темнота накрыла с головой…

Я не хочу вернуться в детство — лучше во мрак…

— Эй, а ты знаешь, сколько весит счастье?

— Нет.

— А сколько оно стоит?

— У счастья нет цены, его можно только заслужить!

— Наивная, его можно купить!

— Нет, нельзя!

— Нет, можно!

— Докажи!

— Легко! Ты ведь знаешь, что твой папочка любит деньги?

— Кха!.. — я очнулась и тут же закашлялась. Башка трещала, легкие отчаянно пытались трудиться и давать моему организму кислород, а пальцы судорожно сжимались на зеленой траве. Класс! Меня таки спасли, и я теперь похожа на идиотку, сплевывающую нахапанную моими легкими воду и выщипывающую травянистое покрытие берега. Хотя надо сказать этому доброму человеку спасибо — помирать мне не хотелось. Но, блин, почему, отрубившись, я вспомнила тот день?! Почему?! Может, дитятко Энма-чо пошутила, и после смерти отправляешься в самый ужасный день своей жизни, или это грешников в него отправляют? Значит, мой пофигизм и лень — такой страшный грех, что аж страшнее убийства, потому меня туда и заслали, как шпиона-диверсанта?!

Прокашлявшись, я подняла голову и посмотрела на спасителя. Чего? Да быть не может! Надо мной склонился мокрый, но спокойный Бейонд Бёздей. Создавалось впечатление, что ему наплевать, утону я или выживу, вот только в глазах читалось беспокойство, и я поняла, что ему не совсем уж начхать. И на том спасибо, товарищ маньяк…

— Спасибо, — прохрипела я, сплюнув последний раз. Я не верблюд, но сейчас не до вежливости.

— Ты в порядке? — а голос спокойный, в отличие от глаз. Ну и ладно, наплевать…

— Более чем, — ответила я и села. — Я живучая.

— Это хорошо, — кивнул ВВ. Что, серьезно? Сам-то себе веришь? Сейчас тебе больше подошла бы фраза полосатого геймера: «Да пофиг».

— Ага. Для меня, — усмехнулась я. — Ну и для Маши.

— Сейчас еще для Лайта и для меня, — пожал плечами Бейонд, а я хрипло рассмеялась.

— Да прям! Что Лайту на меня плевать, что тебе. Спасибо, что спас, конечно, но это не отменяет того факта, что тебе на меня начхать с высокой колокольни. Если бы тебе не нужно было жилье и моя помощь, послал бы ты меня в Антарктику пингвинов пасти и свалил бы по свои маньячным делам!

Н-да, что-то меня прорвало… Так ведь это и не оттого, что я чуть не утонула, что самое обидное, а оттого, что я в этот момент вспомнила тот день…

— Зря ты так думаешь, — с коварной усмешкой заявил Бёздей. — Хотя доля истины все же есть.

Я фыркнула и поморщилась: нога все еще болела, а надо было топать на противоположный берег, от которого к нам уже бежала насмерть перепуганная бледная Манюня. Кира и Вася же решили срезать, и плыли сейчас через озеро. Рационализаторы-логисты, блин. И тут моей ноги что-то коснулось. Я вздрогнула и удивленно воззрилась на собственную конечность: оказалось, что ее разминал мой спаситель. Сегодня что, день добрых дел, Бёздей? Или ты боишься, что задание не выполнишь, а потому начал пачками хорошие поступки совершать, чтоб на «мир счастья» наработать?

— Не стоит, обойдусь, — высказалась я и попыталась спасти ласту от захвата. Не тут-то было — ее оккупировали очень и очень обстоятельно, со знанием дела и стратегически верно. Разве что окоп не вырыли.

— Не вырывайся, — бросил Бёздей, нажал на какую-то точку, и нога у меня попросту отнялась.

— Ты что делаешь? — возмутилась я. — Верни мне мою конечность!

— Тебе было больно, а так ты боли не чувствуешь, — пожал плечами он. Это проявление заботы? Я сомневаюсь уже, что не утонула, и это не какой-то левый мир с «неправильным» Бейондом…

— Чувствуя боль, понимаешь, что еще жив, — возмутилась я. — Верни мне ее.

— А ты боишься умереть?

Это допрос с пристрастием?

— Нет, но и не спешу на тот свет, — фыркнула я. — Верни мне мою боль, Бейонд!

Он внимательно посмотрел мне в глаза, явно сделал какой-то вывод и нажал-таки на нужную точку. Лапу мою тут же закололи сотни игл, и я, поморщившись, потерла икру, но Бёздей мои руки отстранил и вернулся к массажу. А руки у него холодные, но почему-то очень нежные. Странно, я думала, он сейчас как начнет мою лапу мять, так не задумается о том, что я живой человек, и будет больно…

Тут к нам подлетела Мариша и повисла на моей шее. Спокойствие, Маня, только спокойствие! Кстати, почему я ее Машей называю? Нервы-нервы…

— Ты как? — наконец спросила она, испуганно на меня глядя.

— Жива, — ответила я с улыбкой и показала ей знак «победа».

— Это я вижу, — фыркнула она. Моя школа! — Лучше скажи, как ты жива. Что-нибудь болит?

— Да вроде нет, — пожала плечами я. Нога, странное дело, и впрямь отошла. То ли серийным убийцам в тюремных больницах лекции о массаже читают, то ли Бёздей, прежде чем стать расчленителем жертв, изучал медицину вполне в мирных целях.