Нашествие гениев

— Да легко! — фыркнула я, намекая на то, что я его и так не слишком жалую. Да, после того, как он сделал вид, что ему на меня не наплевать, я его как-то резко перестала уважать. Вот зачем? Он ведь не Лайт — ему маски не идут…

— Тогда вставай.

Я поднялась и, сложив руки на груди, вопросила:

— Ну и?

ВВ поднял ладони перед собой и заявил:

— А теперь бей.

Это попытка оказать мне психологическую помощь? А зачем? Маньке он помогал, чтоб отсюда свалить, а мне зачем?

— Чего тебе надо, Бёздей? — подозрительно спросила я. — Почему ты все это делаешь?

— Потому что тебе это нужно, — флегматично ответствовал он, не опуская рук.

Так, я не поняла. Бейонд, ты что, пытаешься со мной расплатиться за кров таким образом, что ли?! Да как ты можешь?! Я от чистого сердца помогала!

— Считаешь меня такой корыстной тварью? — прошипела я, скрещивая руки на груди. — Мне плата ни к чему — катись смотреть десятый сон о пони с розовыми гривами и феях Винкс!

— Это не оплата долга — я тебе ничего не должен, — пожал плечами ВВ. — Ты хотела помочь — ты помогла. Я помогаю по той же причине.

— А это что, не бартер? — фыркнула я.

— Нет, учитывая причины, а не последствия.

Причины? Это он мне так говорит, что хотел помочь, что ли? А почему? С чего ему мне помогать? Я ему никто! Да и ладно. Не верю я, что все так просто, но раз уж он решил помочь, пусть впрягается и вытаскивает меня из пучин ярости. Я сжала руки в кулаки и начала наносить удары по ладоням убийцы.

— Бей сильнее, — прокомментировал он. — Вложи всю свою ненависть.

Я подумала о Кире, об отце, обо всех, кого ненавидела, и начала дубасить по его ладоням со всей дури. Машка сто раз пыталась мне «поставить удар», но у нее не получалось, и хотя я хотела научиться, ничего не выходило, потому сейчас я больше смахивала на мельницу, а не на человека, наносящего удары. Но это было не важно: главное, процесс! Правда, мне почему-то не особо легче становилось… Внезапно моя рука промазала мимо ладони Бейонда и ударила того в грудь. Странно, почему он не увернулся? А еще странно то, что после этого мне отчего-то и правда стало легче.

Я удивленно посмотрела на Бейонда, замерев, а он с пофигистичным видом выдал:

— Ещё.

И ведь он сейчас о том, что я его лупцануть должна, а не о том, чтобы продолжить мельницу изображать!

— Ты что, мазохист? — озадачилась я, подозрительно глядя на убийцу.

— Нет, — усмехнулся он. Врет. Явно врет, не просто так же сказал: «Ещё». — Но если ты это сделаешь, результат будет эффективнее. А цель оправдывает средства.

— Псих, — фыркнула я, понимая, что он прав, и, наплевав на мораль и этикет, а так же прочую квашеную капусту из розовых соплей, начала мутузить маньяка. Он не сопротивлялся и не изворачивался, а потому я его нехило так подубасила. Его счастье, что бью я слабо, даже когда все силы вкладываю. Но, что интересно, мне и правда стало легче: обида, боль, злость — все отступило. Навалились апатия, безразличие, тяжесть. Почему-то захотелось посмотреть на звезды. Как в детстве. Я опустила руки и, тяжело вздохнув, пробормотала:

— Спасибо…

Этот шизик с мазохисткими наклонностями кивнул, и, подойдя к двери, заявил:

— Одевайся, мы уходим.

— Куда?

И чего я такая послушная? Еще десять минут назад заорала бы: «С фига ль ты мне приказываешь, мусор?» — и пинками за дверь выставила. А тут — прямо сама покорность!

— На улицу.

Бёздей, ты мне азбуку в мозг не впаивай, я спряжения давно выучила! На улицу — это куда конкретно? Но, несмотря ни на что, я таки выскреблась из комнаты, обулась и вышла из квартиры. ВВ шел впереди, прокладывая путь, аки Сусанин, и мы наконец выползли на свежий воздух. Свежо, темно, пустынно — идеально для прогулки! Хотя я не люблю гулять: я люблю аниме смотреть. А если гуляю, то в компании Себастьянчика, да так, чтоб было весело. А вот такая ночная романтика — это не ко мне…

Звезды освещали лишенные сияния фонарей улицы, а прохладный ночной воздух создавал приятный контраст с воспоминаниями о дневной жаре. Тишина, нарушаемая лишь шорохом наших шагов, умиротворяла и настраивала на мирный лад. Особенно радовало то, что ВВ не лез ко мне с расспросами и разговорами, а то послала бы я его куда подальше и домой вернулась. Наверное… Но, как бы то ни было, Бёздей словесной активности не проявлял и без осложнений довел меня до Машкиного любимого парка для тренировок, где приземлился пятой точкой на траву.

— Почки застудишь, — прокомментировала я, скрещивая руки на груди и глядя сверху вниз на этого камикадзе.

— При температуре в двадцать семь градусов вряд ли, — пожал плечами Бёздей.

— Еще процент мне посчитай, — хмыкнула я и поняла, что задела его. Бейонд нахмурился, но промолчал. Что-то мне как-то неуютно… И не потому, что он серийный убийца, просто почему-то мне не хочется ему больно делать. Наорать — легко. А вот обижать…

— Эм… — да, многозначительно. Но я просто не знаю, как извиниться!

Я села на траву рядом с маньяком и показала на одно из созвездий.

— Это — Дракон Ладон. Его убили, и он стал созвездием. Хочешь, расскажу?

— Я в курсе, — безразлично ответствовал Бёздей.

— А мне пофиг, — хмыкнула я. — А будешь сопротивляться, вообще сказку о «Красной шапочке» расскажу. Истинную.

— Попробуй, — многозначительно ответил он, маньячно сверкнув глазами, и я возмущенно фыркнула. Думает, я сейчас откажусь от своих слов?

— Жила была девочка, — начала свою сказку я. — И была у нее красная шапочка. На самом деле шапочка была белая, но девочка была дико ленива, а потому шапочка у нее была темно-бордовая, и прозвали девочку «Красная Шапочка». Тупо лень было «темно-бордовой» называть.

Бёздей хмыкнул. Ничего, это только начало!

— И был у Шапки компаньон — волк. Облезлое зачуханное создание, любившее мясо, но редко его евшее — денег-то не было, как и сил кого-то замочить и захомячить. Но и Шапка была довольно слабой девочкой, хоть и садисткой. А потому решили они объединиться и заняться черным риэлторством. Волк заматерел, Шапка обогатилась, и вот нашли они нехилый вариант: домик на краю леса с шикарным видом на реку. Короче, обещали им большие бабки за него. А волк, как и Шапка, был жадный и решил захапать всю выручку сам. Пошел он к старушенции по короткой дороге, съел ее, смотал из подушек и одеял «манекен» старушенции, шмякнул на койку, пледом укрыл и притаился под кроватью. Пришла Шапка, вошла в хату старушенции, увидела: на кровати кто-то лежит. Подошла, всадила нож, а там перья одни. Поняла она, что волк ее обманул, да было поздно: он выпрыгнул из-под кровати и проглотил ее, аж не жуя — так старался быстрее схомячить: знал, что она стала сильной, и если в глаз даст, то вряд ли он уже ее сумеет победить. А Шапка, не будь дурой, решила выбираться и прямо из нутра-то волка и вскрыла. Сдохла серая скотинка, а девчушка выползла из его необъятного желудка вместе с бабулькой, тоже наспех проглоченной, потребовала за спасение подписать документы на дом, получив желаемое, старушенцию к праотцам отправила, позвала охотников, предъявила им тушу волка, останки бабульки, и свалила оформлять бумаги на частную собственность. Тут и сказочке конец, а кто слушал — молодец. А шапка у девочки еще темнее стала: желудочный сок свежеубиенного зверюги повлиял так.

Я замолчала, глядя на звездное небо, и тут случилось нечто. Рядом со мной послышался тихий смешок. Я обернулась и с удивлением обнаружила, что Бёздей беззвучно смеется! Изредка проскальзывали звуки, довольно странные, и я поняла, что это не отрепетированный, а вполне искренний смех Бейонда Бёздея. И я, как идиотка, расхохоталась вместе с ним. Отсмеявшись, ВВ спросил:

— Давно придумала?

— Не-а, только что, — призналась я, с довольной улыбкой на всю харю. Да уж, раньше такой юмор от меня никто не принимал, а когда я написала сказку «Колобок» в жанре «триллер» и предъявила ее Маше, она посмотрела на меня глазищами по пять рублей и вопросила: «Что это?!» Не понимает она черный-пречерный, как волосы китайца, юмор… А вот Бёздей явно понимает. И он, похоже, ему нравится! Все, Бейонд, ты мой кумир…