Наши танки дойдут до Ла-Манша!

— Ты уже здесь? — недовольно поинтересовалась она, спустив дугу наушников на шею. — Чего так долго?

— Так по плану же, — ответил я, пробравшись за спинку её кресла.

— План — это хорошо. Без плана — какая же война...

— Кстати, а чего это ты на правом? — не дал я ей договорить. — Это же неправильно, командир должен быть на левом!

— Это у нас так, а на гнилом Западе всё наоборот. И вообще, хорош уже звиздеть, надо убираться отсюда к ебеням, пока наши не улетели, а у стервы- англичанки полные штаны!

В этот момент в пилотской кабине появился майор Деревянных, в стальной каске с расстёгнутым подбородным ремешком, с планшетом и пистолетной кобурой на боку. Чувствовалось, что наш сапёрный воевода — человек старых взглядов. Я присмотрелся — точно, даже ворот его полевого кителя был застёгнут под горло, до крайней пуговки. Точно ретроград и консерватор.... Не удивлюсь, если у него сапоги начищены и свежий подворотничок подшит. Сопя, отдуваясь и зацепляясь обмундированием и снаряжением за разные выступающие части пилотской кабины, Деревянных взгромоздился в свободное левое кресло.

— Ребята, кончайте трепаться, — сказал он миролюбивым, но в то же время начальственным тоном. — Давайте взлетать!

— Аппарат в порядке? — спросил я на всякий случай у Ольги.

— Заправлен, даже ПТБ подвешены. Всех повреждений — несколько дырок в крыльях и фюзеляже, но всё важное вроде исправно. Ну что, взлетаем, товарищи командиры?

— Все погрузились?! — заорал я ещё раз в сторону грузовой кабины.

— Все! — заорали в ответ из полутьмы. Было слышно, как там матерится Маргелов-младший, которому при тусклом свете ручных фонариков обрабатывали рану на ноге.

— Тогда давай, товарищ капитан! — сказал я Ольге.

— Значит, делается это примерно так, сказала наша ненаглядная террористка-международница сквозь зубы, ни к кому особо не обращаясь, и, возвращая наушники на прежнее место, защёлкала какими-то тумблерами на приборной доске и у себя над головой. Моторы чихнули, а потом загудели. Винты медленно закрутились, превращаясь в плохо видимые в ночной темноте мутные диски и поднимая тучу пыли.

— «Сотка», я «Рысь-315»! — сказала она в дополняющий наголовную радиогарнитуру микрофон. Мы взлетаем! — Авиации осторожнее! Не вмажьте по нам ненароком!!

А потом тупой нос «Геркулеса» пополз в расцвеченную взрывами и мелкими пожарами ночную темноту, медленно набирая скорость по шершавому бетону рулёжки. Двигатели гудели всё сильнее. Ольга, удерживая штурвал одной рукой, тянула на себя какие-то рычаги. По-моему, это были сектора газа, и тем самым она прибавляла оборотов.

Рядом с рулёжкой взорвалась миномётная мина, тяжёлый самолёт тряхнуло взрывной волной, но осколки наш борт, похоже, не задели. А спустя какие-то секунды (мне, правда, показалось, что прошло минуты две-три) позади нас бабахнуло так сильно, что у меня заложило уши, а «Геркулес» словно получил пинок под зад.

Я обернулся и сквозь стекло пилотской кабины увидел позади нас море огня и рушащуюся крышу укрытия, из которого мы только что стартовали. Слава богу, что мы уже пробежали половину рулёжки.

— Это что сейчас было? — крикнул я, обращаясь к сапёрному майору.

— Оба F-111 мы заминировали! — сообщил Деревянных донельзя довольным тоном и добавил: — Да ты не боись, танкист, у нас всё продумано!

Его бы слова да богу в уши, но я ничего не сказал в ответ. Тяжёлый самолёт мотало по тёмной бетонке туда-сюда, и через всякие лишние разговоры я запросто мог прикусить язык. А потом я понял, что нос нашего самолёта начинает медленно задираться вверх, видимо, носовое колесо шасси таки оторвалось от земли. И в этот самый момент, как мне показалось, прямо нам в лобовое стекло полетели красивые цветные верёвки трассирующих пуль. Англичане, явно спохватившись, стреляли издалека, суматошно и неточно, но довольно густо.

В кабине послышались звонкие удары свинца о металл, словно неизвестный науке, очень скоростной град бил по жестяной бочке. Смыслова инстинктивно пригнула голову, а самолёт вдруг потащило слегка влево. Ещё через секунду в заднюю стенку кабины слева от меня с визгом и дребезгом несколько раз ударило что-то мелкое и горячее, похоже, несколько пуль всё же достигли своей цели. Завоняло порохом и ещё чем-то, смутно знакомым.

— Ты цела? — крикнул я Ольге. Она молча кивнула. И здесь я наконец увидел, что бравый майор Деревянных медленно сползает по спинке своего левого кресла, норовя свалиться на пол, в проход между пилотскими креслами.

— Буратино, держись, не смей умирать! — заорал я, хватая его за левое плечо. Плечо было мокрым и липким, и я сразу понял, что дело, похоже, серьёзное — считаные секунды назад вполне бодро разговаривавший майор был без признаков жизни и очень напоминал мешок с картошкой.

— А-андрей, па-ама-аги!!! — вдруг заорала не своим голосом Ольга.

— Что? — не понял я, видя, как она, закусив губу и выпучив глаза, изо всех сил тянет «рога» управления на себя.

— Вто-оро-ой шту-урвал на се-ебя тя-яни!! — выдохнула она.

Оттолкнув вправо то ли ещё живого, то ли уже мёртвого Деревянных (при этом каска слетела с его головы и со звоном укатилась куда-то на пол кабины), я стоя ухватился за левый штурвал и потянул его на себя. И тут же, мельком бросив взгляд за стекло пилотской кабины, наконец понял, в чём дело — винт крайнего левого мотора «Геркулеса» вращался едва-едва, видимо, в него тоже попали и мощность упала. Однако то ли моё физическое упражнение со штурвалом возымело действие, то ли дуракам (то есть всем нам) просто повезло — через пару секунд наконец возникло непередаваемое ощущение плывущей пустоты под ногами. В темноте ниже нас промелькнули развалины караульной будки и остатки внешней ограды авиабазы, которые мы, похоже, едва не задели. В отдалении, слева от нас, всё ещё пульсировали вспышки пулемётного огня, но я не слышал новых попаданий. Похоже, англичане брали неверное упреждение. А потом прямо над нашей кабиной проскочили два прямокрылых рубленых силуэта. Похоже, это были те самые новомодные «Су-25». Они покачали крыльями, а потом вильнули влево, в сторону английских огневых точек, и пыхнули НАРами. После этого огонь, похоже, прекратился.

Я почувствовал лёгкий клевок (похоже, Смыслова убрала шасси), а потом «Геркулес» с небольшим левым креном начал набирать высоту.

— Уф-фф, — сказала Ольга, вытирая рукой кровь с прокушенной губы. — А я уже думала, что не получится!

— Ну так радуйся, мать! Получилось! — выдал я в ответ и крикнул в грузовую кабину: — Эй, там, все живы?

— Все, товарищ майор! — ответил какой-то незнакомый голос.

— Давайте кого-нибудь двоих сюда, у нас сапёрного майора сильно зацепило, надо перевязать!

Через минуту в кабину уже влезли старлей Узбеков на пару с каким-то десантником, выволокшие сильно раненного или ещё не совсем убитого майора из левого кресла.

— Пульс вроде есть, — обрадовал меня при этом Узбеков.

— «Сотка» передала, что наше прикрытие уже на подходе! — доложила Смыслова.

— А это хорошо или плохо? — поинтересовался я, присаживаясь в освободившееся левое кресло.

— Думаю, хорошо. Нам бы только до континента дошлёпать!

— Теперь, даст бог, дошлёпаем! — обнадёжил я её, хотя из-за наушников и шума в кабине она меня явно плохо слышала...