Наши танки дойдут до Ла-Манша!
Шрифт:
Ну да ладно, чему-чему, а метко стрелять одиночными я за последние несколько лет научился.
Благодаря глушителю звука почти не было так, щелчок бойка и негромкий хлопок. Одна, ближняя, зверюга кувыркнулась в траву — попал. Ещё один выстрел — покатилась в кустарник и вторая. Остальные три, кажется, поняли, что дело неладно, и, передумав бросаться на нас с радистом, разом изменив направление, рванули через кусты в сторону, в глубь леса.
Я успел сделать и третий выстрел — явно попал, но попавшая на мушку зверюга не свалилась, хотя было слышно, как завизжала, практически жалобно. Этой я, похоже, влепил не как первым двум, в башку, а явно куда-то ещё. Ладно, сойдёт. Хотя не убитый, а раненый противник есть бесцельный расход боеприпасов, особенно в нынешних, невесёлых условиях.
Мы молча постояли минут пять, прислушиваясь к окружающим звукам. Поводов для волнения не было — псы вроде бы удрали, всерьёз и надолго.
—Пошли, — сказал я ефрейтору,
Про доедание это я нисколько не преувеличил. Нынче везде такие правила, что у людей, что у зверей.
Н-да, будь это волки — наверняка пришлось бы ценные автоматные патроны тратить. И результат при этом был бы отнюдь не очевиден. Был у нас случай, когда трое поехали по казённой надобности на «уазике», который заглох по дороге. Вроде два автомата, пистолет, а вот поди же ты — не отбились от волчьей стаи. Их потом нашли, одного в машине, а двоих рядом с ней, загрызенными и прилично объеденными. Правда, там дело было в поле, считай на открытой местности, где некуда бежать и негде прятаться.
Вообще всяких хищников нынче в лесах хватает, только с чем-то кроме одичавших собак и сильно осмелевших за последние годы волков у нас мало кто сталкивался. Медведи и рыси — одиночки и любят тишину и лесную чащу, а нас, военных, в такие места редко заносит. Хотя один наш боец, сержант Чепенко, как-то утверждал, что раз во время патруля встретил в лесу нос к носу рысь, причём не простую, а чёрную. Как-то среагировать он просто не успел, по его словам, котяра исчезла с глаз раньше, чем он успел прицелиться. Но зато это стало поводом рассказывать, что он встретил не кого-нибудь, а «страшного зверя-мутанта», появление которого предвещало ни много ни мало очередной конец всему. Я же на эти его слова резонно предположил, что раз уж в природе бывает чёрный леопард (тот, которого обычно обзывают пантерой), то почему бы и не быть, к примеру, и чёрной рыси? Мало ли в природе феноменов, даже если не принимать во внимание фатально-ядерные дела последних лет. И уж точно встреча с экзотической зверушкой — не повод для дурацких россказней с фатальными пророчествами. Нынче байки насчёт очередного конца света не в моде. Один раз армагедец уже вроде бы был, и что тут поделаешь, если после него уцелели лишь отдельные, оказавшиеся то ли ненужными, то ли лишними для адского костра поленья — все мы. Сбитые лётчики, погорелые танкисты, неумелые ночные сторожа, не талантливо прикидывающиеся пехотинцами, оставшиеся без армии траченные молью генералы и полковники... Всё равно надо как-то жить дальше, ничего тут не поделаешь. Даже если впереди у нас звенящее ничто — времена, когда остатки человечества, которые придут следом за нами, будут колотить друг друга по чрезмерно толстокостным черепам плохо оструганным дубьём, ходить в лаптях и звериных шкурах и топить избы по-чёрному. Если, конечно, окончательно не утратят навыков в плетении лаптей из лыка и постройке бревенчатых срубов....
Ещё охотники говорили, что севернее сейчас стали много чаще, чем до войны, встречать росомах, но сам я вблизи пока что не видел ни одной такой зверюги. И слава богу, на фига же мне встречаться с этим самым злобным на планете зверем, перед которым часто пасуют даже бурые медведи, а чукчи, эвенки и прочие северные народы, как известно, держат росомаху вообще за живое воплощение тамошних злых духов...
За этими размышлениями я сопоставил пару фактов и решил, что, судя по направлению, в котором бежали эти собачки, интересовали их вовсе не мы с ефрейтором, а, вероятнее всего, встреченная нами давеча группа «бредовых бредунов». Всё сходилось — те топали медленно, шумно, да ещё, как водится у подобных им грязнуль, изрядно воняли. Как говорится — мои поздравления, такими темпами эту шестёрку точно очень скоро сожрут, ещё задолго до того, как они отыщут этот свой «Оазис». Хотя, честно говоря, это уже не моё дело.
В общем, мы с радистом потихоньку двинулись дальше.
После появления собачек я стал смотреть и слушать окружающий лес с удвоенным вниманием, но, как это ни странно, нечто интересненькое первым заметил ефрейтор.
Точнее сказать, он чуть было не наступил на это интересненькое.
Я вдруг услышал, как шедший позади и чуть в стороне от меня Солдатов вдруг издал громкий удивлённо-испуганный звук и резко отпрыгнул вправо.
—Ты чего? — спросил я, оборачиваясь к нему. Глаза ефрейтора были слегка расширены, сжимавшие автомат руки тряслись.
— Т-там это... — промямлил он и кивнул куда-то в траву слева от себя.
— Чего «это»? — не понял я. — То, в борьбе за что мы как один умрём?
— Ну, это...
Вот же идиот.
Я повернулся и подошёл к тому месту, на которое он только что кивал.
Ну и что тут, спрашивается, такого уж ужасного? Видели мы, было дело, и густо заваленные трупами дороги и штабеля из людских скелетов, а тут считай, что ничего.
Всего-навсего человеческий
костяк, частично ушедший в землю и скрытый прошлогодней травой и прелой листвой. Торчавший боком над травой слегка оскалившийся череп (видимо, именно черепушка и напугала радиста до усера, возможно, он на неё наступил или задел ногой) и ещё несколько костей были серого цвета, а то, что внизу — почти неразличимо на фоне земли и травы. Я наклонился над скелетом. Что там ещё интересного?Неплохо сохранившиеся обрывки одежды. Похоже, лежит он тут ещё с Длинной зимы, но то, что было надето на покойнике, более всего походило на потерявшую цвет зимнюю куртку с капюшоном гражданского образца. Синтетика на синтетическом же меху. А она, как показывает опыт, практически не разлагается. За плечами покойника торчали остатки бурой, куда хуже сохранившейся брезентухи, судя по остаткам металлических пряжек, это когда-то был рюкзак.
Оружия поблизости от трупа видно не было. Лежавший в траве череп был целым и чистым, без следов звериных зубов и видимых повреждений. То есть если этого покойника и застрелили, то явно не в голову. Судя по тому, что кости лежат спиной вверх и то, что когда-то было руками, слегка раскинуто в стороны, скорее всего покойник там, где шёл, и, похоже, больше не встал. Обычное дело — упал, особенно если это было зимой. Вот так оно и бывает, если нынче отправляешься в дорогу один. Идёшь себе, идёшь, а потом — бац, и никто не узнает, где могилка твоя. Хотя могилка по нынешним временам — роскошь...
Я немного поковырялся в траве — увидел кости одной из ног и какие-то остатки ткани, что-то вроде штанов. Обуви видно не было. Вполне логично, что всё уже было украдено до нас. А как иначе — лежит он тут минимум года два, и, если при нём было оружие и ещё чего-нибудь ценное, всё это давным-давно стыбзили какие-нибудь «ходоки». Хотя какие тут, интересно знать, ходоки? Тем более если собаки от людей капитально отвыкли? Тогда он что — без оружия был? Всё может быть...
И место вроде как пустынное, куда же это он шёл, интересно знать? Положим, во время Длинной зимы этих непуганых собачек здесь могло и не быть, но отчего-то же этот неизвестный помер... Сплошные загадки.... Судя по положению костей, покойник шёл навстречу нам и брошенному «Зилу». Тогда, по элементарной логике, выходит вот что — если этот пресловутый, обозначенный на той карте бункер действительно существует, в самом начале кто-то приехал к нему целой колонной, а уже спустя несколько месяцев Длинной Зимой в обратном направлении двигался то ли гонец, то ли разведчик. Пеший, в одиночку и очень может быть, что и безоружный. Если это вообще не был последний оставшийся там в живых. Выходит, нет в этом бункере, даже если он реален, ничего ценного, а те, кто в нём когда-то закрепились, скорее всего давно перемёрли. Как Наполеон или гитлеровские фельдмаршалы во время своих походов на Москву — радостно припёрлись скопом, пока было тепло, а зимой выбирались обратно поодиночке и еле передвигая ноги. Предположение, конечно, здравое, но для начальства факты всё-таки стоило проверить.
— Пошли дальше, — сказал я ефрейтору, прекращая стихийный осмотр трупа.
По-моему, радист с огромной радостью покинул место последнего упокоения этого неизвестного путника. Он не любил смотреть на покойников.
Мы прошли ещё с километр. И здесь я увидел, что прогал в лесу, впереди нас заметно расширяется. Я скомандовал ефрейтору остановиться и вести наблюдение и поднял к глазам бинокль.
Точно, на пути у нас было что-то вроде большой поляны.
А на поляне, похоже, расположилось то самое, что мы искали.
Если считать за «то самое» сильно заросший травой и кустарником, не особо высокий холм, вокруг которого на приличном расстоянии просматривалась какая-то мёртвая техника.
Ну, кажется, пришли.
— Внимание! — сказал я радисту. — Сейчас медленно двигаемся вперёд. Будь внимателен и смотри себе под ноги, тут вполне могут быть мины или что-то типа того, например, неразорвавшиеся боеприпасы….
Ефрейтор кивнул, и я увидел, что его руки опять затряслись.
Господи, зачем я ему всё это вообще говорю? Он мин никогда в жизни не видел, разве что где-нибудь на складе.... Хотя минирование подходов к убежищам — вещь сейчас редкая почти до невероятия, лично я с этим ни разу не сталкивался и сужу только по рассказам других. Но эти самые «другие» иногда сталкивались с противопехотками и проволочными заграждениями на подходах к армейским складам, а вовсе не к жилым убежищам.
Когда мы подошли ближе, я осмотрелся, используя бинокль и оптику своего карабина.
Справа торчало в высокой траве несколько рам от сгоревших грузовиков с остатками кабин и кузовов. Посчитал — три бортовых «Зил-157», бортовой «Урал» и бензозаправщик — автоцистерна на базе «Зил-130», очень похоже, что гражданского образца. Машины, а точнее то, что от них осталось, стояли в сторонке у леса, борт к борту. На цистерне следов сильного внутреннего взрыва не было, а значит, в момент загорания она была уже пустая. Дырок на этих машинах почти не было. Выходит — они просто стояли, а кто-то подошёл к ним и поджёг. Интересно знать — зачем?