Наши уже не придут 3

Да, есть люди в войсках, которые воют, как собака Баскервилей на болотах, что патронов расходуется непомерно много, но генерал-полковник Алексеев понимает не хуже Аркадия — это спасает жизни сотен и тысяч красноармейцев.

— Что ж, я доволен результатами испытания, — произнёс Немиров. — Ждите, Василий Алексеевич. За Смольным не заржавеет — наградят чем-то существенным…

*15 октября 1920 года*

— Господин Гондра, — вошёл Пётр Аркадьевич Столыпин в кабинет президента.

В Республике Парагвай сейчас очень тревожная обстановка. Похоже, что Либеральная партия, взявшая власть в 1904 году, нашла внутри себя непримиримые противоречия.

Действующий президент, Мануэль Гондра, видный лидер радикального крыла, очень импонировал Столыпину, так как вёл поразительно скромный образ жизни — на работу ходил пешком, за взятием мзды не замечен, к власти не стремится, но очень рьяно следует своим идеалам.

Противоборствующим ему политиком считается Эдуардо Шерер, бывший президент Парагвая.

На самом деле, эти двое поддерживают дружеские отношения, но вот как-то так получилось, что среди «радикалес», представляющих радикальное крыло Либеральной партии, возникло две группы — «гондристы» и «шереристы».

Эти группы действуют практически сами по себе, а Гондра и Шерер выступают лишь наподобие духовных лидеров, которые на решения «своих» лагерей практически не влияют.

Всё это пахло как будущая гражданская война, так как очевидно, что все эти люди очень по-разному видят дальнейшее развитие страны.

— Сеньор Педро, — заулыбался президент Гондра. — Рад вас видеть! Проходите, садитесь! Мате?

Мате — это местный настой из высушенных листьев падуба парагвайского. Напиток на любителя и Столыпину он не нравился.

— Я уже пил кофе недавно, — покачал головой тот. — Мы должны были доиграть нашу партию.

— Конечно! — кивнул президент. — Сейчас…

Он взял с подоконника шахматную доску и поставил её на стол.

— До меня доходят тревожные слухи о намерениях шереристов, — произнёс Столыпин, внимательно рассматривая положение фигур.

— Не о чем беспокоиться, — покачал головой Мануэль Гондра. — Ваши войска выступают гарантом безопасности нашей демократии.

— Нам запрещено как-либо участвовать в местных военно-политических процессах, — напомнил ему Пётр.

— Но об этом не знает больше никто, кроме нас с вами, — заулыбался Гондра, после чего сделал ход. — Шереристы опасаются, что вы можете вмешаться, что обречёт их переворот на провал.

Представитель Великобритании, Уинстон Черчилль, дал чёткие инструкции: снабжение и финансирование Русской освободительной армии, будет осуществляться только в случае, если Столыпин будет держать своих солдат в узде и не участвовать в локальной политике.

США очень настороженно относятся к появлению в регионе крупных сил, но Вудро Вильсона успокоили тем, что всё это собирается тут не против интересов США, а против Советской России…

Пётр сделал свой ход и сразу же увидел последствия. Гондра не упустил своего шанса и забрал пешку.

— Считаю обязанным сообщить, что нам поступило предложение от ваших, скажем так, соотечественников… — заговорил он.

— От большевиков, — произнёс Столыпин.

Ненависть к этим предателям, губящим Россию, не утихла и даже не собиралась утихать.

— Да, — кивнул Мануэль. — Они предлагают продать нам тридцать тысяч винтовок и десять миллионов патронов. Всего лишь за два с половиной миллиона долларов США. У нас есть такие деньги.

— Почему вы спрашиваете моё мнение? — уточнил Столыпин, глядя на то, как президент делает свой ход. — Это ваша политика — я не имею права вмешиваться.

— Мне важно понять, как это скажется на наших с вами отношениях, — прояснил свою обеспокоенность Мануэль.

— Никак, — уверенно заявил Пётр. — Большевики разбазаривают царские запасы оружия и боеприпасов, что очень хорошо. Когда придёт время, нам будет гораздо легче освобождать нашу Родину.

Черчилль предупреждал его, что в Большевицкой России дела обстоят не совсем так, как подают главные газеты мира.

Да, они активно распродают запасы оружия, будто у них не идёт война с Польшей и Финляндией, но взамен они получают золото и доллары. Но все эти деньги не аккумулируются в охраняемых хранилищах, как сделал бы на их месте Столыпин, а расходуются на закупку станков, патентов и наём квалифицированных специалистов из-за рубежа.

Агентура Великобритании и Франции работает сообща, поэтому Черчилль, назначенный ответственным за курирование РОА, получает довольно много сведений о происходящем в России.

— Что ж, тогда мы будем склонны принять их предложение, — легко улыбнулся президент. — У нас практически нет армии, но, хотя бы, будет оружие. Кстати, как вы смотрите на то, чтобы заработать немного на, скажем так, образовательном заказе?

— Хотите, чтобы мои офицеры подготовили ваших новобранцев? — решил прояснить Пётр.

— Да, именно так, — кивнул Мануэль. — Ваши солдаты всё равно бездействуют в своих лагерях — почему бы не использовать их для чего-то полезного?

На самом деле, он утрирует. Войска регулярно выходят в поле, для подготовки и отработки манёвров. Британцы платят, поэтому Пётр пользовался этой возможностью для поддержания боеготовности своей армии.

— Это обсуждаемо, — произнёс Столыпин. — Мне нужно будет побеседовать с офицерами, но перед этим нужны какие-то конкретные цифры.

— Мы можем выделить двести тысяч долларов на оплату ваших услуг, — сразу же ответил Гондра. — Боеприпасы и оружие за наш счёт. Но мы ожидаем высококачественной подготовки наших новобранцев.

— Это я могу вам гарантировать, — улыбнулся Пётр.

У него в распоряжении опытные солдаты, унтеры и офицеры, которые лишь чуточку деморализованы событиями, происходившими на Дальнем Востоке. Основная фаза деморализации уже прошла, они оправились, поэтому большая часть солдат показывает повышенный боевой дух — сказываются хорошие условия содержания, хорошее питание и вера в то, что ещё можно вернуться и спасти Россию…

Победить большевиков будет очень тяжело, это стало ясно ещё на этапе унижения Корнилова у Казани. Но это возможно — Столыпин верил в это. Нужно ведь лишь собрать достаточно солдат и получить достаточно оружия и боеприпасов. А самое главное — выбрать подходящий момент.

— Тогда я должен сказать, что рад нашему сотрудничеству, — улыбнулся президент Парагвая.

Он нравился Столыпину не только за скромность, но также за целеустремлённость и твёрдую решительность сделать свою страну сильнее.