Наши уже не придут 3

Естественно, бывают исключения, но общий порядок верен для большинства.

Таким образом Аркадий рассчитывал минимизировать утечки секретных технологий на сторону.

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор, — козырнул ему главный инженер.

— Да что ж вы, товарищ Фарфурин, — улыбнулся Аркадий. — Здравствуйте!

Анатолий Никанорович Фарфурин — инженер-металлург, виднейший специалист по броневой стали, ученик самого Михаила Александровича Павлова, который сейчас занимается планированием строительства металлургического завода в станице Магнитная.

В отличие от Немирова, он прекрасно понимает, что именно требуется от броневой стали, так как стаю бешеных собак съел на проблематиках повышения прочности корабельной брони.

— Пришли смотреть прототип? — спросил Анатолий Никанорович.

— Конечно, — кивнул Немиров.

— Следуйте за мной, — позвал его Фарфурин.

Из зоны общего доступа они перешли в зону сборки.

— Вот он, — указал главный инженер на новый «Нэш Квад».

На автомобильном заводе во Владимире ещё ничего не началось, а конструкторское бюро только собирается, поэтому там не могут проводить модернизацию имеющейся модели.

А на Ижорском заводе, внезапно, освободилась большая часть инженеров-конструкторов — прекратили большую часть морских проектов. Броню для линкоров, которые теперь будут распилены на металл, отменили, как и проектирование орудийных башен. Всё это было откровенно не по карману Российской империи и уж точно совсем не по карману Советской России…

— Как и было запрошено войсками, подвеска стала существенно толще, рессоры удлинили и увеличили количество листов на два, — сообщил Анатолий Никанорович. — Но это всё конструкторы, а я могу компетентно высказаться только о стали, что мы применили.

— Так-так, — заинтересовался Аркадий.

Фарфурин достал из нагрудного кармана комбинезона папиросу и подкурил её зажигалкой из патрона — кто-то превратил в полезную вещь гильзу 7,92x57 миллиметров Маузер.

— Замечательная зажигалка, — отметил Аркадий.

— Это племянник привёз трофей, — улыбнулся Фарфурин и затянулся папиросой. — С Империалистической.

— Так что там со сталью? — уточнил Немиров.

— Ах, да, — спохватился главный инженер. — Благодаря стараниям конструкторов, максимальная грузоподъёмность выросла до трёх тонн. Можно навешивать броню эквивалентной массы, но это нежелательно. Двигатель — сами понимаете…

— Да, понимаю, — произнёс Аркадий. — С двигателем разбираемся уже. Возможно, тоже что-то американское будем ставить, есть там кое-что на примете.

Возможно, придётся покупать двигатель у Курчевского, так как с немцами уже ничего не получится, по вполне понятным причинам.

У Леонида, как он передавал через агентов, имеется в распоряжении целый набор авиационных двигателей, которые могут послужить основой двигателя для броневика.

С нуля строить дорого, долго и без гарантий, а тут потребуется лишь переделка. Двухсот лошадиных сил, которые предлагают двигатели Кёртиса, вполне хватит, чтобы тягать четырёхтонный броневик.

На самом деле, тот двигатель, который придётся купить, имеет четыреста лошадиных сил, но его «приземление» неизбежно скажется на количестве лошадок. И даже если двигатель «задушат» предельно аккуратно, Аркадий в самых смелых предположениях рассчитывает максимум на двести, может, двести пятьдесят лошадиных сил. Но если получится сохранить триста лошадиных сил при достаточном крутящем моменте на низких оборотах, то это будет совсем замечательно.

Впрочем, проблема-то не в двигателе, а в трансмиссии…

Всю эту мощь нужно как-то передать колёсам, при этом не разбив и не помяв ничего…

И вот над этим будет трудиться всё КБ ВАЗ. Они получат двигатель, а потом будут думать о том, как сделать всё красиво. Когда у них получится, новый «Нэш Квад» станет гораздо более мощным и проходимым, а там, глядишь, дополнительно усовершенствуют подвеску и нарастят броню.

В целом, это будет уже другая бронемашина. Схему бронирования будут сильно видоизменять, так как нужно вносить правки на основе опыта боевой эксплуатации, а также устранять те огрехи, которые допустил Аркадий при проектировании своего «Джеффри-Немирова»…

«Если получится успешно „приземлить“ кёртисовский двигатель, можно будет вставить его в будущий танк», — подумал Аркадий. — «Трансмиссии — вот беда. Но, ничего. Научимся».

— Предлагаю перейти к новой башне, — заговорил главный инженер. — Есть ряд решений, которые, на мой взгляд, могут вас впечатлить, товарищ генерал-майор.

Примечания:

1 — О проблемах немцев с противотанковыми средствами в ПМВ — появление танков стало полной неожиданностью для немцев, которые ранее не углублялись в эту тему даже на полштыка. Но немецкая армия славится быстрой адаптацией к резко меняющимся условиям, поэтому был оперативно разработан патрон 13x92 мм HR (Halbrand, то есть, полурантовый), к которому разработали винтовку Tankgewehr M1918 и пулемёт MG 18 TuF. Потребность в крупнокалиберном пулемёте была вызвана тем, что заброневое поражение у патрона было недостаточным, поэтому считалось, что лучше засадить во вражеский танк очередь, чтобы взять его статистикой. Но MG 18 TuF получился очень дорогой штукой, это стало ясно ещё в 1917 году, в ходе разработки, поэтому параллельно с ним разрабатывалась винтовка Tankgewehr M1918, бабушка всех современных крупнокалиберных винтовок для поражения материальной части. Винтовка оказалась на порядки проще в изготовлении, так как представляла собой однозарядную нарезную трубу, оборудованную казной с продольно-скользящим затвором и прикладом. В чём-то её судьба напоминала судьбу советского ПТРД, которое тоже соображали в очень сжатые сроки, а затем производили очень массово. Т-геверов произвели 16900 единиц, а МГ18 ТуФ произвели в количестве 50 штук — считай, что не произвели.

2 — «Чёрный» рынок в сельском хозяйстве Советской России — это тяжёлое наследие царского режима, возникшее ещё в 1916 году, в результате того, что Николай II и его камарилья раздолбали экономику Российской империи. Понятное дело, война, но никто из стран-участниц, даже Германская империя, не довёл свою экономику до такого состояния. В Германии были объективные причины — морская блокада и прекращение поставок провизии из США вызвали «брюквенную зиму», о которой я уже писал, а вот в Российской империи не было ни крупных засух, ни каких-нибудь казней египетских, в виде нашествия саранчи или мора скота. Но экономика, почему-то, слетела с резьбы и начала стремительно катиться в пропасть. В города перестало поступать зерно, поэтому царским правительством было решено срочно, СРОЧНО, начинать продовольственную развёрстку, то есть, принудительное изъятие излишков зерна и прочих продуктов. Запланировали изъять 772,1 миллиона пудов зерна, бесплатно, ну, за просто так, то есть, безвозмездно. Крестьянам предполагалось выплатить за это хрен с маслом, но потом передумали и обязались выплатить просто хрен, потому что масло тоже подвергалось продразвёрстке. Этот цирк шапито начался в конце 1916 года, но сразу же напоролся брюхом на знаменитую tzar corruption. Из-за того, что предполагалось изымать излишки, поставщики зерна просто завысили норму потребления, будто бы они всё зерно пожрали. Ну и саботаж на местах происходил, естественно — просто так отдавать зерно никто не хотел, поэтому в ход были пущены схемы и опции. А кое-где произошёл знаменитый tzar zatuping, из-за чего назначали план развёрстки больше, чем в губернии вообще имелось зерна. Короче, выглядело всё это так, будто царскому режиму скоро хана и-и-и… так и получилось. Царскую продразвёрстку проводили аж до самого февраля 1917 года, причём она в немалой степени послужила спусковым крючком для революции — в Петроград прекратили поставку хлеба, и его там практически не было. Голодные люди — с ними всегда очень тяжело договориться. После Февраля практика «получения зерна от крестьян» продолжилась, но уже с запахом демократии и свободы. Только вот зерно продолжали прятать, а различные зерновые барыги торговали зерном из-под полы, на стихийно возникшем «чёрном» рынке, где всё происходило без участия государства. У государства зерна не было, в Петрограде и Москве запасов оставалось на пару дней, а в армии и вовсе на полдня. Временное правительство отреагировало 2 марта 1917 — «не останавливая обычных закупок и получения хлеба по развёрстке, немедленно приступить к реквизиции хлеба у крупных земельных собственников и арендаторов всех сословий, имеющих запашку не менее 50 десятин, а также у торговых предприятий и банков». Далее эти клоуны из Временного правительства ввели «государственную монополию» на хлеб, то есть, начали пытаться осуществлять централизованный закуп зерна — это произошло 25 марта 1917 года. Только вот быстро выяснилось, что барыги ничего по этим фиксированным ценам сдавать не будут, потому что зачем, а главное, нахрена, если можно продать это зерно там, на стихийно возникшем рынке, где цены превышают фиксированные чуть ли не впятеро? А ведь можно подождать ещё и продать вдесятеро… Собственно, об этом «чёрном» рынке и идёт речь. После Октябрьской революции он никуда не делся, и деться никуда не мог — барыги торговали зерном и фикспрайс, только уже советский, их не интересовал. В нашей с вами истории сценарий шёл по коричневому шлейфу, остающемуся от большой жопы, которая рухнула на Россию по вине царского правительства, поэтому дальше была Гражданская война, восстание чехословацкого корпуса, военный коммунизм и всё то, что красило Россию густой кровью. Сюжет данного романа ведёт Россию по другому сценарию.

Глава восьмая Свои люди

*3 ноября 1920 года*

— Что вы, Мария Константиновна… — засмущался Леонид.

— Я рада, что наши русские люди добиваются таких успехов, — улыбнулась Мария Константиновна Бострем, русская аристократка в эмиграции. — Особенно такие импозантные мужчины.

— Искренне благодарю за комплимент, — изобразил поклон Курчевский. — Но не без помощи Марфы Кирилловны…

— Ой, да что ты, Лёня? — отмахнулась Марфа Кирилловна Бочкарёва, бывшая русская крестьянка, ныне в эмиграции. — Я ж просто денег дала, а ты сразу…

— Вообще-то, это имеет решающее значение, — вставил реплику Пахом Александрович Семёнов, бывший русский крестьянин, ныне также в эмиграции. — Инвестиции.

— Уж ты б молчал, а? — Марфа Кирилловна уже поддала виски с царь-колой, поэтому была навеселе. — Лёнечка наш всё сам придумал, а теперь вот, президенту будет самолёты продавать! Какие ж деньги придумать такое помогут?

Встреча эмигрантов была посвящена именно этому — настоящему успеху Курчевского. Армия США, на основании исследования свойств патентованной корч-древесины, уже заключила с «Аэропланами и двигателями Кёртисса» контракт на поставку пяти монопланов — для испытаний.