Наши уже не придут 3
Шрифт:
*30 апреля 1921 года*
— … неприемлемо, — отрицательно дёрнул головой Керзон.
— Что ж, тогда мне придётся сообщить в генеральный штаб, что эта робкая попытка дипломатии потерпела провал, — вздохнул Чичерин.
За беседой этих двоих было просто интересно наблюдать.
По лицу барона Керзона видно, что он уже очень давно хочет ругаться матом, а по лицу Чичерина нельзя было сказать ничего.
Но образ поведения советского посла показывал, что Чичерин чувствует своё превосходство, словно человек,
Немиров наслаждался зрелищем — британский посол просто не имел больше доводов, почему именно новые условия советской стороны не могут быть приняты.
Совет народных комиссаров, после консультации с ВЦИК и Политбюро ЦК ВКП (б), выработал новые требования, в качестве ответа на действия Антанты.
Новые границы не сдвинулись ни на метр, но теперь требованием было признать Советскую Россию в желаемых ею границах.
Да, после того, как корниловцы и японцы проиграли, вопрос с признанием Советской России был «зарыт», потому что дипломаты Антанты просто не хотели его обсуждать, но теперь он «вырыт» и поставлен на повестку мирных переговоров.
Условия, для Антанты, очень плохие: теперь ей придётся признать Советскую Россию не только в фактически контролируемых ею территориях, но ещё и включить в эти территории Синьцзян и Маньчжурию.
В последней уже начались боевые действия, которые должны были начаться уже очень давно. Но объективные причины помешали, поэтому получилось почти красиво.
В Синьцзяне уже установлена власть Советов, о чём позаботился лично Жуков, который отлично справился с поставленной задачей и может собою гордиться.
Не очень важно, признают или не признают новые территории в Антанте, да и само признание не очень важно, но, всё же, хотелось бы наладить торговлю.
— Вы не контролируете Маньчжурию и есть основания считать, что вас оттуда скоро выбьют, — произнёс Керзон. — Так что, мы не можем даже рассматривать признание за вами фактически не подконтрольной вам территории. Вам придётся убрать этот пункт.
— По остальным пунктам у вас вопросов нет? — уточнил Чичерин.
Барон Керзон не сдержался и очень недовольно поморщился.
— Нет, по остальным пунктам мы вопросов не имеем, — неохотно произнёс он.
После форсирования Вислы, захват всей Польши — лишь вопрос времени. Все это понимают и британцы, наверное, очень удивлены, что большевики вновь согласились на мирные переговоры.
А большевики, на самом деле, очень устали от всех этих войн и хотят заняться мирным строительством. Все эти боевые действия — это очень дорого и ведёт к невосполнимым потерям, не только людским, но и материальным. Ленин считает, что лучше обойтись без этого. А раз так считает Ленин, то так считают все большевики.
— Тогда мы вернёмся к обсуждению итогового договора завтра, в девять часов утра, — улыбнулся Чичерин.
*5 мая 1921 года*
Леонид вышел на лужайку и лёг на шезлонг. Пахом и Марфа заняли шезлонги по соседству. Прислуга принесла напитки и закуски, после чего удалилась в дом.
— Что выходил? — сразу же спросил Пахом.
— У вас всё будет хорошо, — ответил Курчевский усталым голосом. — Контракт на поставку железных пайков будет вашим,
это гарантируется.— Ты молодец, Лёня, — довольно улыбнулась Марфа Кирилловна.
— Я знаю, — улыбнулся ей Курчевский. — Дополнительно — нам выделяют пошив новой военной формы. Нужно позаботиться об открытии новой фабрики под это дело. Они видят новую фабрику в городе Литл-Рок, что в Арканзасе. Сорок процентов будет принадлежать их человеку, а шестьдесят делите между собой — всё уже решено, и торга не будет.
— Когда? — спросил Пахом.
— Форма должна начать поступать на склады через два года, — ответил Леонид. — На строительство фабрики и разработку подходящих образцов выделяется очень мало времени, поэтому нужно будет торопиться. Но я думаю, что вы справитесь.
— Справимся, — кивнула Марфа. — А кто это «они»?
— Это очень важные люди, близкие к правительственным кругам, — ответил Курчевский. — Они будут очень близки к власть имущим при любом президенте, при любой партии и так далее. Они — это очень большие деньги. Они — это очень старые деньги. (1)
— Чем ты их привлёк? — поинтересовался Пахом. — Не за блестящую лысину же твою они тебя полюбили?
— Обидные слова говоришь, Пахом Александрович… — притворно расстроился Курчевский. — А полюбили меня они за то, что я — истинный американец. Говорят, что во мне есть все качества настоящего американца, предприимчивого дельца, какие и двигают эту страну вперёд.
— Болтовня, — поморщилась Марфа.
— Знаю, — вздохнул Леонид. — На самом деле, им интересно наблюдать за тем, как я копошусь на рынке авиации и создаю новый истребитель, подобных которому ни у кого не будет ещё несколько лет. Все отстают, а я впереди. Они такое любят и хотят, чтобы я продолжал в том же духе. И, клянусь богом, я буду!
Недавно он послал отчёт в Центр. Он просто написал зашифрованное письмо, которое положил под матрас, а утром оно исчезло. Нет, это была не волшебная фея, а Парфёнов или Смутин. Дальше они передадут отчёт куда надо, после чего он окажется на столе у, скорее всего, Немирова.
И сведения там…
Центр ещё не знает, какого прогресса добился Курчевский.
В охотничьем домике тогда ещё действующего президента США он поговорил с рядом очень влиятельных людей, представителей истинной власти Штатов. Они владеют деньгами, а это значит, что они властвуют в этой стране.
Там был даже сам Джон Рокфеллер — это уже говорит о том, что встреча была крайне серьёзной.
На самом деле, обсуждали там не его, он был просто частью программы. Там решалось и решилось очень много вопросов, большую часть которых Леонид даже не понял. Именно там он осознал, насколько мелкой был сошкой в американском бизнесе.
Но самое главное — его приняли за своего. Там всем плевать, какой ты национальности. А вот на что всем не плевать — это на то, как хорошо ты умеешь зарабатывать деньги.
Курчевский, что общепризнанно, деньги зарабатывать умеет, поэтому его удостоили становления членом этой неформальной группы никак не связанных лиц…
И сразу же появились совместные проекты, в которых ему надо участвовать.
Его повязали акциями его компаний — крупные игроки вливают свои инвестиции, огромные. Он делится долями, но имеет с этого гораздо больше, чем теряет.