Наши за границей

— А! явленное чудо! Все еще здсь! — воскликнулъ Николай Ивановичъ при вид еврейчика, но на этотъ разъ уже безъ неудовольствія, и даже потрепалъ еврейчика по плечу.

Еврейчикъ радостно улыбнулся и сталъ подсаживать супруговъ въ экипажъ.

— Nach Hause? — спросилъ онъ, вскакивая на козлы.

— Да, да… Домой. Въ готель, — отвчала Глафира Семеновна.

Домой еврейчикъ везъ ихъ ужъ по другимъ улицамъ и продолжалъ называть т мста и зданія, мимо которыхъ они прозжали.

Но вотъ и гостинница.

— Комбьянъ? — спросилъ Николай Ивановичъ, выходя изъ экипажа, и хотлъ разсчитаться съ извозчикомъ, но еврейчикъ опять не далъ ему этого сдлать.

— Nachher, nachher… Apr`es… — заговорилъ онъ и повелъ супруговъ по лстниц гостинницы, привелъ ихъ къ самой ихъ комнат, отворилъ даже дверь комнаты ключемъ, раскланялся, пожелалъ супругамъ покойной ночи и мгновенно исчезъ.

LXXXIX

На другой день поутру, когда супруги пили кофе и чай, хотя и безъ самовара, но съ достаточнымъ количествомъ запаснаго кипятку въ мельхіоровыхъ кувшинахъ съ крышками, въ комнату ихъ постучался еврейчикъ. Онъ вошелъ, раскланялся и заговорилъ по-нмецки:

— Не будетъ-ли какихъ порученій отъ господина и мадамъ? Театральные билеты, модные товары, сигары, вино…

И тутъ онъ мгновенно вытащилъ изъ кармана афиши, адреса магазиновъ и ловко разложилъ все это передъ супругами на стол, продолжая бормотать и мшая нмецкую рчь съ французскою и польскою.

— Ничего, братъ, не надо, ничего… Все кончено… — замахалъ руками Николай Ивановичъ. — Сегодня демъ въ Петербургъ. Подай счетъ, и чтобъ съ тобой больше не знаться.

— Ну партонъ суаръ а Петерсбургъ… — перевела еврейчику Глафира Семеновна.

Еврейчикъ даже выпучилъ глаза.

— Какъ сегодня? Въ такомъ город, какъ Вна, и вы не хотите остаться даже на три дня! — воскликнулъ онъ. — Да вы, мадамъ, длаете себ убытокъ. Вы можете купить здсь много, очень много, хорошихъ товаровъ по самымъ дешевымъ цнамъ. Я-бы могъ рекомендовать вамъ такое венгерское вино, за которое вамъ нужно заплатить въ Россіи втрое дороже. Да вотъ не угодно-ли попробовать, всего два гульдена за бутылку.

Еврейчикъ вытащилъ изъ кармана миніатюрную пробную бутылочку, быстро откупорилъ ее случившимся при немъ штопоромъ, вылилъ въ стаканъ и поднесъ его Николаю Ивановичу, говоря: «пробуйте, пробуйте».

— Ничего мн не надо. Баста. Абендъ фаренъ, — отрзалъ Николай Ивановичъ, отстраняя отъ себя стаканъ.

Еврейчикъ сталъ доказывать по-нмецки, что вечеромъ хать нельзя, что вечеромъ идетъ непріятный тяжелый поздъ, что въ немъ прямо до границы безъ пересадки дохать нельзя.

— Um Gottes Millen! Зачмъ себя безпокоить, лучше останьтесь до завтрашняго утренняго позда. Этотъ поздъ скорый, и вы будете видть красивые виды по дорог. Madame, il faut rester jusqu'а demain matin, — прибавилъ еврейчикъ по-французски.

— Нтъ, нтъ… И не проси. Сегодня демъ. Вишь какой другъ навязался! — отвчалъ за жену Николай Ивановичъ.

Попробовать венгерскаго вина еврейчикъ его все-таки упросилъ. Николай Ивановичъ попробовалъ и сказалъ:

— Вино, дйствительно, превосходное. Дома можно кого-нибудь попотчевать. Разв пару бутылокъ?.. — спросилъ онъ жену, и когда та не возразила, кивнулъ еврейчику:- Ну, гутъ, цвей бутель.

За виномъ началось предложеніе сигаръ. Еврейчикъ подалъ сигару, просилъ его попробовать и до тхъ поръ не отсталъ, пока Николай РІвановичъ не заказалъ ему сотню. Посл сигаръ еврейчикъ вытащилъ изъ кармана образцы мебельныхъ матерій.

— Довольно, довольно. Маршъ! — раздраженно крякнулъ Николай Ивановичъ и указалъ на дверь.

Еврейчикъ мгновенно скрылся.

Раздался опять стукъ въ дверь. Появился осанистый толстый еврей съ претензіей на франтовство, съ брилліантовымъ перстнемъ на пальц, и солидно кланялся. Въ рукахъ его былъ маленькій франтовской кожаный чемоданчикъ.

— Отъ торговаго дома Мозесъ Мендельсонъ… Готовыя дамскія вещи… Damen-confections… — отрекомендовался еврей по-нмецки и сталъ раскрывать чемоданчикъ.

— Глаша! чего ему нужно? — выпучилъ на него глаза Николай Ивановичъ.

— Да тоже хочетъ предложить какіе-то дамскіе товары, — отвчала жена.

— Вонъ! вонъ!

Еврей не смутился.

— Пожалуйста, посмотрите. Въ Россіи все это втрое дороже, — продолжалъ онъ и въ одинъ мигъ вытащилъ изъ чемоданчика дамскую пелерину изъ бисера и стекляруса и развернулъ ее. — Только тридцать гульденовъ, тридцать, мадамъ…

Глафира Семеновна не выдержала.

— Ахъ, какая прелесть! Да это въ самомъ дл ужасная дешевизна! — воскликнула она и принялась разсматривать.

Кончилось тмъ, что у еврея были куплены дв пелерины. Уходя, еврей оставилъ нсколько адресовъ, иллюстрированный каталогъ товаровъ и просилъ зайти въ ихъ магазинъ.

— Ну, славянскій городъ Вна, нечего сказать! Обуяли жиды! — сказалъ посл его ухода Николай Ивановичъ.

Вошелъ кельнеръ убирать посуду и спросилъ у супруговъ паспортъ.

— Какой тутъ къ чорту паспортъ, ежели мы сегодня демъ! — сказалъ Николай Ивановичъ. — Счетъ намъ подавай, рехнунгъ. Сегодня фаренъ въ Петербургъ.

Кельнеръ все-таки стоялъ на своемъ и требовалъ паспортъ хоть на пять минутъ.

— Да дай ему паспортъ-то… Только на пять минутъ проситъ. Должно быть, ужъ надо. Врно здсь такіе порядки.

Николай Ивановичъ далъ и сказалъ жен:

— Замть, какая странность: поятъ и кормятъ здсь сытно, основательно, на русскій манеръ, и на русскій манеръ паспортъ требуютъ. Нигд вдь отъ насъ заграницей паспорта не требовали, кром Вны.

Поздъ до границы, оказалось, идетъ не вечеромъ, а въ три часа дня. Объ этомъ сообщилъ кельнеръ, принесшій счетъ и возвратившій супругамъ паспортъ, — и супруги тотчасъ-же стали собираться на желзную дорогу. Еврейчикъ терся тутъ-же, помогалъ увязывать вещи и наконецъ предъявилъ свой счетъ за проздъ въ экипажахъ, за театральные билеты, за купленныя у него сигары и вино. Посл подведенной суммы стояла строчка «Commission» и около нея помщался вмсто цифры большой вопросительный знакъ (?). Онъ указалъ на этотъ вопросительный знакъ и сказалъ по-нмецки:

— Что милостивый государь и милостивая государыня (gn"adiger Herr unb gn"adige Frau) дадутъ, тмъ я и буду доволенъ. Надюсь, что они не обидятъ бднаго коммиссіонера.

Фраза эта была повторена имъ и на ломаномъ французскомъ язык. Глафира Семеновна перевела все это мужу по-русски.

Еврейчикъ низко кланялся и помогалъ Николаю Ивановичу надвать пальто. Николай Ивановичъ за коммиссію далъ ему два гульдена. Еврейчикъ ниже поклонился, похалъ провожать супруговъ на вокзалъ желзной дороги, усадилъ ихъ въ вагонъ, сунулъ имъ при прощаньи нсколько адресовъ гостинницы и своихъ коммнесіонерскихъ карточекъ, прося рекомендовать дущимъ въ Вну русскимъ, и, низко раскланявшись, вышелъ изъ вагона.