Насильно твоя

Я этого не хотела. Эмиль поднимает на меня руку, зато не заставляет интимно обслуживать. Выбор очевиден.

— Испугалась, — он рассмеялся. — Я думал, тебе с Эмилем плохо.

Я смотрела мимо Андрея — в подворотню, которая выводила на проспект. Там, по серому полотну шныряли автомобили. Что я вообще делаю в Ростове? Я будто пробудилась после долгого сна и пытаюсь собрать осколки прежней жизни.

— Я не могу от него уйти, — прямо сказала я. — Мне не позволят.

— Он? Или Славик?

Это своего шефа он называет «Славиком»?

— Все они, — отрезала я, и повернулась, намереваясь сбежать домой.

— Погоди, — Андрей сцапал меня за рукав куртки и я едва не завизжала. Тревога довела до состояния, когда любое движение кажется ударом. — Запиши мой номер… Или нет, я сам, — он нырнул в салон машины, торопливо выдрал из блокнота страницу и записал номер от руки. — Если что, звони. И не бойся, ничего тебе не сделают. Все, беги, трусишка.

Андрей отдал записку, и я вошла в подъезд. Спрятала записку в карман джинсов, и начала подниматься.

Кто сказал, что я боюсь Эмиля, а не тебя?

Глава 60

Дома я заперлась на все замки, как велел Эмиль. Впервые за последние недели мне не хотелось лечь.

— Как вы меня достали, — неровно прошептала я, потянуло с кем-нибудь поговорить. Пустота подойдет. — Скорей бы он вернулся…

Только бы ничего не случилось. Сердце, стой. Все будет хорошо.

Я побрела на кухню: вымыла кусок телячьей вырезки и уложила в фольгу. Эмиль говорил, что захочет поужинать. Он не ест, только если его любовница у себя кормила. В остальных случаях, ужин должен ждать на столе. Желательно домашний. Чтобы не цеплялся, что я делала целый день.

Я вспомнила, как утром он будил меня поцелуями. Совсем на него непохоже. Я так и не узнала его толком, но знаю — Эмиль по натуре замкнутый. Ласковый в редкие моменты. Как в нашу первую встречу…

Забудь.

Я занялась ужином.

Я точно знаю, какое он любит печеное мясо и как его готовить. Жизнь была подстроена под маленькие хитрости и попытки угодить. Пусть вернется, съест ужин, примет душ и ляжет спать. И все будет хорошо.

Энтузиазм, с которым я прислуживала, когда мы познакомились, вызывал нервный смех. Я влюбилась так сильно, что была готова скормить ему свое сердце на блюдечке. Как все мужики, он от этого изысканного блюда не отказался, но благодарен за него не был.

Но сегодня я не для него старалась. Рутина отвлекала от тревоги.

Я по собственной шкуре знаю: большие деньги не прощают ошибок. Эмиль просрочил платеж, и у него выбор: платить деньгами, мной или собственной кровью. Эмиль понятно, что выбрал. Вопрос в том, что решит его шеф.

День шел к вечеру, ужин давно готов.

Я ходила по дому и ждала: ни в восемь, ни в девять Эмиль не вернулся.

Это ничего не значит, конечно.

Я подошла к окну, глядя наружу. Наверное, отвез деньги и завис у любовницы — на него похоже. Еще несколько дней назад я мечтала больше его не видеть. А когда он не пришел, стою у окна и молюсь, чтобы вернулся невредимым. Чтобы больше на нем не прибавилась шрамов.

Где ты, Эмиль?

Деньги не шли из головы.

Если Глеб мертв, а Эмиль их не брал, получается, они у Лазаря? Совсем тупо: он дурак, его вершина — мелкое мошенничество. А тут такая сумма, столько людей погибло, а он всех обвел вокруг пальца и свалил с выигрышем? Серьезно?

И в «Фантоме» уверенно говорили: деньги взял не аферист.

Эмиль, помню, расспрашивал прошлой осенью про Лазаря, забрал мой старый телефон — что-то искал, пытался выяснить правду. Но след оказался пустым.

Деньги испарились.

Не хватало какого-то кусочка для цельной картины. Плюс в том, что недостающего фрагмента нет ни у кого. Чтобы найти истину, нужно сложить головоломку сообща. А этого не будет — здесь каждый за себя.

Жестокая правда. Вопрос в том, чью выбрать сторону.

Я развернула записку и уставилась на цифры и подпись «Андрей Ремисов».

Появилась мысль — шальная и смелая. Мысль из прошлой жизни: предложить поискать деньги вместе. Андрею ценности, мне свободу. Наверное, свежим воздухом утром надышалась.

Бесбашенность больше не про меня. Вспомни, чем закончилось в прошлый раз. Эмиль наверняка эти деньги искал, и найти не смог. У меня нет шансов. И Андрею доверять не стоит. Все, что я о нем знаю: у него вкусный латте, и плохие отношения с моим мужем.

Я убрала записку обратно в карман.

Выбор давно сделали за меня — когда выдали за Эмиля замуж. Только ему я могу верить: мы в одной упряжке и отвечать будем вместе, если что-то пойдет не так.

Надо поговорить с Эмилем начистоту. Набраться смелости и поговорить. У него взгляд мужчины, с которым лучше не шутить, но надо попытаться. Может быть, поиски денег — мой единственный шанс на свободу. Отпустят ли меня, если их вернуть?

Но что я смогу? Их вон, какие люди искали — и концов не нашли.

Я не финансист. Меня пугают цифры больше пяти в ряд. Я в них путаюсь, экономические схемы не для меня. Каким образом Эмиль их отмывал? Что с ними делал? Задавать эти вопросы просто некому.

Но я могу попытаться помочь Эмилю. Знаю, он ищет деньги — он упорный. Но правда такова, что уже нашел бы — если бы мог. У него возможности, мотив искать… Или…

Меня опалило внезапной догадкой. А что если Эмиль их уже нашел? Он умный, у него опыт обращения с финансами. Он мог отследить деньги и скрыть это, потому что…

Что помешает нас убить, когда деньги вернутся?

Эта мысль вызвала шок. Ничего.

Эмилю сохранили жизнь, чтобы он отыскал деньги или возместил утраченное. Они сказали, что выбирали между ним и Глебом. Меня не пристрелили лишь потому, что за меня просил Эмиль, а еще через меня им удобно манипулировать.

Если Эмиль деньги отдаст — мы больше не нужны. Наоборот — опасны. Особенно Эмиль: он не простит того, как с ним поступили.

Я зажала ладонью рот, пораженная этой мыслью.

Эмиль это понимал. Он не дурак. Хорошо знаком со своим окружением — законы там волчьи. Если найдет деньги — никому не скажет.

А что тогда сделает?

Я пыталась просчитать его действия, не понимая следующего шага. Сбежит? С такой суммой можно устроиться, сменить документы, имя, внешность. Для Эмиля я еще и обуза. Напоминание об унижении и позоре. Когда Эмиль найдет деньги — мои часы будут сочтены, как бы он ими не распорядился. Сбежит, отдаст их — у меня один конец. Пуля в висок.