Наследие чародея (Изавальта - 1)

В свете живого пламени глаза императрицы блестели, и она настойчиво приблизила свое лицо к лицу Бриджит, чтобы та могла увидеть мир таким, каким он представлялся ей самой. Отчаяние, безрассудное и безысходное, окружало Медеан густым туманом. На мгновение Бриджит стало жаль императрицу. Она так хорошо понимала, что значит чувство вины... Но все же императрица требовала от нее слишком многого.

–  Вы хотите, чтобы я поняла вас?
– Бриджит удалось выдернуть руку. Тогда помогите мне понять то, что вы сделали со своим сыном.

Аваназий стоял подле Медеан. Он говорил что-то, поглаживая ее руку своими призрачными руками и убеждая ее в чем-то, чего она не слышала и не могла почувствовать.

Императрица отшатнулась от Бриджит:

–  Я его защищала! Он начинал влюбляться в эту змею, так же как я когда-то влюбилась в моего мужа, Каачу. Я обязана была уберечь от нее своего сына.

–  Но ведь вы согласились на этот брак, - сказала Бриджит.

Она сознательно избегала смотреть на Сакру. Медеан, казалось, вообще забыла о его присутствии. И это хорошо. Может, она и совсем о нем позабудет. Тогда у Сакры будет шанс - хотя что это за шанс, Бриджит могла лишь догадываться. У него нет ни времени, ни места на то, чтобы сотворить заклятье. Возможно, вместе они смогли бы одолеть старую императрицу, но даже сейчас Бриджит трудно было представить, чтобы Сакра сделал что-либо подобное без крайней необходимости.

–  Да, согласилась, к стыду своему.
– Медеан склонила голову и отошла от Аваназия, а он остался стоять на месте, бессильно уронив руки.
– Да, я принесла сына в жертву политической необходимости, Но при этом я хотела его защитить - до той поры, когда Ананда выкажет свою предательскую сущность. Тогда я могла бы использовать брачное соглашение в свою пользу, а Ананду отослать назад, к ее семейству.

Императрица отвернулась и принялась потирать руки, словно ей было холодно - несмотря на жар, исходивший от птицы. Насколько же сильна должна быть стена холода вокруг императрицы, чтобы она не чувствовала присутствия Аваназия!

–  Я не думала, что все это будет так долго. Я не подозревала, как она умна.
– Императрица снова повернулась к Бриджит.
– И когда Калами заставил меня наложить именно это заклятье, я не знала, что у него на это были собственные причины.

–  И вы до сих пор считаете, что были правы?
– ошарашенно спросила Бриджит.

–  Нет, но ты должна понять...

–  Ничего я не должна понимать!
– отмахнулась Бриджит. Конечно, не стоило так говорить, ведь эта женщина - просто сумасшедшая. Но раз уж начала, теперь никто, ни живой, ни мертвый, ее не остановит.
– Я видела, что вы сделали. Вы украли свободную волю у собственного сына, а потом пытались обвинить в своем преступлении невинную напуганную девочку. И теперь вы стоите здесь придумывая себе оправдания, рассказывая, что хотели защитить империю, а сами настолько слепы, что не замечаете, что жители одной из волостей империи так несчастны, что пытаются бунтовать! И вы требуете от меня сочувствия? Ради каких-то родственных уз с человеком, о существовании которого я до недавних пор и не подозревала?

Аваназий спокойно, без обиды смотрел на Бриджит. Столько всего случилось, столько изменилось, столько переосмыслено - прямо сейчас, за последние несколько секунд. Нет, она больше не станет молчать. Она не позволит этой женщине, да и всем этим людям, рассказывать ей, кто она такая.

–  Я не знала возлюбленного своей матери. Думаю, он был хорошим человеком, который изо всех сил старался выполнять свой долг перед родиной и погиб за нее.
– Эти слова звучали непривычно для ее собственных ушей, но Бриджит знала, что это правда. Аваназий, который стоял так близко и которого отделяла от нее невообразимая бездна, соглашался с ее словами.
– Хотите, я расскажу вам о том отце, которого я знала? Он был честным человеком. Он жил один и не делал ничего великого - просто присматривал за маяком и старался спасти человеческие жизни. Все жизни. Жизни глупых миллионеров с роскошных яхт и жизни рыбаков на деревянных шлюпках. Для него между ними не было никакой разницы. Вот и все волшебство, которое в нем было, вот и все благородство. Но он стоил тысячи таких, как вы!

Грудь Бриджит тяжело вздымалась, в душе роились небывалые чувства.

–  Вы говорите, что отдали свою жизнь служению государству. Я, честно говоря, этого не заметила. Вы всегда отдавали чужие жизни. Сначала жизнь Аваназия, потом жизнь своего сына, а теперь собираетесь отдать и мою. Да еще хотите, чтобы я этому радовалась! Вы хотите, чтобы я поклонилась вам в ножки и сняла с вас этот груз, да еще спасибо сказала? А что дальше?
– Бриджит развела руками.
– Что вы сделаете потом, чтобы удалить от трона сына, которому не доверяете? Сколько людей погибнет в этой борьбе? Может, проще сразу с ним разделаться?

Бриджит смолкла. Ее осенила ужасная догадка.

–  Да ведь вы уже пытались однажды это сделать, разве не так?! Эти отравленные простыни - это ведь ваших рук дело, а не Ананды, и даже не Калами. Это были вы. Ваш план.
– Императрица ничего не сказала, только отвернулась.
– Так как я могу понять вас?

–  Он бы понял.
– Императрица отерла лоб дрожащей рукой.
– Микель всегда понимал: нужды трона превыше всего.

–  Да разве он смог бы вообще что-либо понять? Вы лишили его разума, так же как хотели лишить жизни!
– Бриджит ткнула в императрицу пальцем.
– Это его жизнь, а не ваша! Она не вам принадлежит, не вам ее и отбирать!

–  Все жизни принадлежат мне!
– вскричала Медеан.
– Я императрица Изавальты!

–  Нет, - Бриджит покачала головой.
– Вы просто неудачница, разочарованная женщина, которая слишком долго изводила себя за то, что когда-то влюбилась.

Медеан уставилась на нее с недоумением:

–  Как ты смеешь так со мной разговаривать!

Бриджит пожала плечами:

–  Не знаю. Может, это из-за того, что отец стоит рядом со мной.

Медеан затрясло крупной дрожью.

–  Нет.
– Она попятилась.
– Нет!

Медеан вытянула вперед руку, словно чтобы не дать Бриджит подойти ближе.

–  Это все ложь, ложь этой твари. Аваназия здесь нет. Аваназий ждет меня в Землях Смерти и Духов. Он обо всем знает, это он послал тебя мне во спасение. Вот истина.

–  Нет, Медеан.
– Бриджит не хотела быть жестокой, но она всем сердцем желала, чтобы Медеан перестала себя обманывать, чтобы она признала правду и тем самым избавилась от боли.
– Я его вижу. Он стоит рядом с клеткой. Он протягивает к вам руки и умоляет вас прекратить эту бесполезную борьбу, пока вы еще кого-нибудь не убили.

Не успел отзвук этих слов затихнуть в воздухе, как императрица покачнулась и с нечеловеческим криком упала на верстак. Бриджит оцепенела. Но когда Медеан подняла голову, в ее глазах Бриджит увидела такое горе, такую боль, что причина могла быть только одна.

Сакра тоже все понял.

–  Она все-таки смогла, - прошептал он.
– Ананда освободила его. Теперь все кончено.

Впервые Бриджит услышала в голосе Сакры искреннее облегчение и настоящее счастье.

–  Она свободна.

–  Нет, - пробормотала Медеан. Боль в ее лице сменилась потрясением как будто ей сказали, что ее ребенок умер.
– Нет! Он был в безопасности. Она не могла к нему подобраться.

Потом колени Медеан подогнулись, но Бриджит успела ее подхватить.

–  Все хорошо, - успокаивающе пробормотала она и взглянула через плечо императрицы на Сакру, на Аваназия.
– Все будет хорошо.

Сакра кивнул:

–  Пойдемте, Ваше Величество. Уйдем отсюда.
– Но глядел он опять не на Медеан, а на Жар-птицу, которая теперь сидела в клетке, сложив крылья. Она, как и все, понимала, что теперь все изменится, и это ее несколько успокоило. Однако спокойствие это не продлится долго.