Наследие

Элисон застонала, когда лезвие впилось в нежную кожу, и из раны струйка крови медленно стекла, затерявшись меж грудей в одежде.

– Ты просто больной ублюдок! Проклятия не существует! То, что ты не стареешь - это диагноз и только, однажды твое тело скукожится, словно лежащие на солнце фрукты, и ты сдохнешь в муках! – надрывалась девушка, стараясь перевести внимание убийцы на себя, но он оставался глух и слеп.

– Зачем тебе Ванесса, Август? Хочешь, чтобы она опять умерла, но уже от скуки из-за твоих речей? Что ты сделал с ней, а? Она тебя не любила, и поэтому ты ее убил?

Наконец, сказанное Мелоди Гамильтон привлекло внимание мужчины. Он повернулся всем телом, смерив девушку уничижительным взглядом, и направился в ее сторону, не забывая посматривать и за Элисон.

– Ты ничего не знаешь о ней, не имеешь права произносить ее имя, жалкая подделка! – с этими словами, Август Гренхолм замахнулся тяжелым мечом на Мелоди, но Элисон его опередила, взяв в шкафу за спиной первое, что попалось под руку – статуэтку ангела, и швырнув, как ей показалось, точно в голову. «Ангел» сменил траекторию, утопая во всеобщем крике, и ударил убийцу по руке, в которой он держал меч. Орудие отскочило в сторону, попало острием внутрь камина, отчего полу проглоченное огнем полено и толпы искр очутились на полу, моментально расцветая яркими лепестками пламени на ковре.

– Нет, не-ет, не-е-ет, - взмолился мужчина, хватаясь за темные кудри и с усилием выдирая клочки волос.

– Мелоди, беги, скорее!

– Чертовы стервы! А ну, иди сюда! – с рычанием Август вытащил из подставки кухонный нож и кинулся за девушкой, прячущейся по ту сторону столешницы. Их танец продолжался недолго. Мелоди решила рискнуть и бежать наперевес к выходу, но убийца перепрыгнул через столешницу, молниеносно сократив расстояние между ними. Зажмурившись, она ожидала своего конца. Смертоносный нож нанес несколько коротких ударов, но боли девушка не ощутила, распахнув глаза, когда услышала совсем рядом стоны боли Элисон. Женщина успела закрыть собой дочь и, осев на пол, потеряла сознание.

Пламя на ковре разрасталось, поглощая все вокруг. Комнату заполонил густой и едкий дым, но в его проплешинах мелькнула рукоять меча, одиноко лежавшего на полу. Воспользовавшись заминкой Августа, Мелоди Гамильтон на полусогнутых побежала к оружию. Оно уже успело нагреться от очага, но ручку еще можно было держать. Клубок дыма обуял девушку, и она закашлялась.

– Я слышу тебя, маленькая дрянь. Вы испортили мне все веселье, и из-за вас я буду обречен скитаться по миру вечность в полном одиночестве. Надеюсь, ты довольна, Ванесса?

Направляя острие меча то в одну сторону, то в другую, откуда, как ей казалось, доносился тихий грозный голос Августа Бушара, Мелоди стояла на месте, не рискуя покидать пока еще безопасный угол дома.

– Сколько еще раз тебе повторить, я не она! Довольна я буду лишь тогда, когда увижу собственными глазами твое бездыханное тело. Иди же ко мне, на звук моего голоса и попробуй убить меня.

Слева от столешницы показалось движение, Мелоди ударила мечом туда, но рассекла воздух. Оставалось надеяться, что раны нанесенные убийцей поверхностные, и Элисон продержится до приезда полиции. Девушка старалась не задумываться о состоянии матери, а то расплачется и не удержит меч в нужный момент. С непривычки она держала его двумя руками крепко, как только могла. Тяжелый дым оседал в легких, провоцируя кашель.

– Где-е ты-ы-ы!? Твоя мама умира-а-е-ет, и, если ты ей не поможешь, не вытащишь на воздух вовремя, то прежде чем истечь кровью, малышка Элис задохнется в дыму.

Мелоди пошла на голос, осторожно ступая вперед, но, когда сбоку от нее что-то шевельнулось, взвизгнула, обнаружив себя.

– Попалась, чертовка! – со спины, казалось, прямо над ухом прозвучал голос Августа, он рванул к ней, пробираясь сквозь белесую пелену, и вдруг замер, не в силах произвести ни единого звука. Лезвие меча впилось в плоть, словно жаждало этой минуты, медленно высасывая все силы у своего хозяина. Мелоди, открыв рот, наблюдала за тем, как одежда на боку убийцы пропиталась кровью, как он опустился сначала на колени, а после плашмя упал на пол.

Отбросив подальше оружие, Мелоди стала искать Элисон, оставленную недалеко от выхода. Голова ее была запрокинута странным образом, в пустом взгляде читался застывший страх. Взяв женщину за подмышки, девушка поволокла мать по полу, то и дело задыхаясь от дыма.

– Мама, пожалуйста, мам! Не оставляй меня одну, умоляю...
– мольбы переросли в стоны, а те, в свою очередь, в рыдания. Веки грозились сомкнуться, погрузив в желаемый сон. Мелоди желала сейчас сильнее всего на свете проснуться на утро и понять, что все, наконец, закончилось. Распахнув дверь, она увидела красно-синие огни полицейской машины совсем близко, их свет причудливыми бликами играл на фасаде особняка, и закричала, сколько хватило воздуха в легких. Силы иссякли, руки ослабли и Элисон стекла на деревянный пол крыльца. Ее дочь опустилась рядом, тяжело дыша, навалившись на стену особняка.

– По-могите...мы...зде-сь...про-шу...

Прежде чем глаза ее окончательно закрылись, сознание терялось и вновь возвращало девушку в действительность, больше напоминавшую кошмар, который она смотрела через замыленную линзу, Мелоди видела Аарона, бежавшего к ним на встречу.

Эпилог

несколько месяцев спустя

Перед выходом из дома Элисон привычно покрутилась перед зеркалом, поправляя прическу и подводя губы помадой. Внизу ее уже ждали, и женщина поторопилась взять сумочку и закрыть дверь, предаваясь ожиданиям вкусного ужина и неспешной прогулки перед сном – на большее она пока была не способна.

Ранения, нанесенные Августом, к счастью оказались не смертельными, но в совокупности с временем, проведенным в задымленном помещении, потребовали не только срочной врачебной помощи, но и долгой реабилитации. Мысленно переживая события того дня в последствии, Элисон не раз благодарила Бога, что врач Деклан Альтман лучше исполнял свои обязанности, чем сотрудники полицейского управления, и, хоть никогда и не сталкивался с жертвами маньяков, сумел оказать необходимую первую помощь.

Покидая роскошный реабилитационный центр, она получила от врачей ряд стандартный указаний, и, чтобы постараться соблюсти их все, устроила себе бессрочный отпуск – в Кассисе, городке на юго-востоке Франции, недалеко от Марселя. Возвращаться в шумный, напряженный Нью-Йорк совсем не хотелось, а в Уотертоне, где все началось и закончилось, женщину больше ничего не держало. Даже на месте старого поместья, которое они с дочерью успели полюбить, осталось лишь пепелище.

– Вот и ты, дорогая, – мужчина улыбнулся, оставил поцелуй на виске и согнул руку в локте в приглашающем жесте.

Элисон тут же приникла к мужчине, ощущая тепло пропитавшейся солнцем кожи и прищурившись в безмятежном блаженстве. Рядом с ней шел Эдмунд Блэкмунд, временно оставивший свой пост директора Бруклинского музея. Они сблизились в больнице, куда мужчина приезжал каждый день, привозя вкусную еду и книги, рассказывая смешные истории и отвлекая женщину от пережитого ужаса. Узнав о том, что в отпуск мама поедет с мужчиной, Мелоди в своей привычной манере поинтересовалась нет в их семейном древе каких-нибудь еще родственников, способных, например, хранить меч долгие годы, но выбор одобрила.

Поужинав в ресторане, Элисон и Эдмунд тихо разговаривали, обсуждая события дня и строя планы, когда к ним подошла официантка.

–Еще вина? – учтиво спросила она.

– Да, пожалуйста, – кивнул Эдмунд.

Словно о чем-то вспомнив, девушка хлопнула себя по лбу и вытащила из кармана передника записку, торопливо положив ее на стол перед Элисон. «Вам просили передать», - эти слова официантки женщина слышала уже приглушенно, будто через толщу воды. Кровь отхлынула от лица, а руки задрожали, едва не выронив послание, перед глазами снова замелькали ужасы, пережитые в Уотертоне. Но на белом листке были только номер телефона и имя местного гида, о котором она сама же и просила узнать. Сердце постепенно выравнивало ритм, а мир наполнился красками и звуками.