Наследие
Шрифт:
— Эй, какого… ?!
Не давая ему опомниться, Лафонтен сдавил и согнул его запястье так, что сустав почти затрещал, и упер набалдашник трости ему под горло:
— Ты не слишком вежлив с дамой, приятель.
Джастин еще раз попытался дернуться, но сразу притих, ошалело тараща глаза. Лафонтен разжал пальцы, и Джастин отскочил в сторону, морщась и потирая запястье.
— Ладно, — пробурчал он. — Был бы ты помоложе…
— Был бы я помоложе, — с откровенной усмешкой отозвался Лафонтен, — ты бы сейчас зубов не досчитался. Иди, проспись!
Дурак был этот Джастин или нет, но понять, что связываться
Дана смотрела на него во все глаза.
— Не стоило. Я бы и сама справилась, — сказала она, неловко пожимая плечами.
— Не сомневаюсь. Но бить морду работодателю — не лучший способ сохранить работу.
— Да, наверно… но…
Она совсем растерялась, даже покраснела. Покусала губу и сказала, глядя в сторону:
— Извините… То есть спасибо… Просто… за меня никогда в жизни не вступался мужчина.
Лафонтен, улыбнувшись, заметил:
— Все когда-то бывает в первый раз, верно?
Она вскинула на него недоверчивый взгляд, но, увидев его улыбку, тоже засмеялась.
*
Хотя работать, как прежде, он еще не был готов, текущие дела Ордена мимо него не проходили. Врачи наконец освободили его от постоянной опеки, и он стал уделять работе больше времени.
Он в состоянии был контролировать текущие дела — финансы, общую политику, международные связи. А вот лезть в дела Трибунала ни времени, ни сил пока не было. Хотя итоги расследования, о котором Джек Шапиро информировал его кратко и уверенно, очень даже нуждались в проверке. Вроде расследование и шло своим чередом, но по мнению Лафонтена, оно просто топталось на месте. Ни одно из убийств Наблюдателей раскрыть не удалось, новых избежать — тоже. Да что там, даже закономерность хоть какую-то выявить не получалось…
Осложняло дело то, что три месяца назад ушел в отставку его сын. Лафонтен получил одновременно и официальное постановление Трибунала, и письмо от Армана, где тот кратко объяснял причины своего решения. Все было вроде бы в порядке — да, произошел конфликт, такое бывает, кто-то оказывается в более выгодной позиции, кто-то должен уступить, пройдет немного времени и все образуется… Но именно сейчас уход Армана с поста Регионального Координатора лишил его источника неофициальной информации о происходящем в штаб-квартире. Настойчиво лезла на ум мысль, что именно на это и был рассчитан невесть с чего начавшийся скандал…
Нужно было ехать в Париж.
Он вернулся к обычному ритму работы еще прошлым летом и уже собирался отправиться домой, когда пришло известие о краже копии базы данных Бессмертным Каласом и угрозе распространения запретной информации. Он тут же решил ускорить отъезд, но озвучить свое решение не успел.
Он очнулся тогда в реанимационной палате местной клиники, не помня, как туда попал, но чувствуя полнейшую беспомощность. Рецидив болезни, внезапный и тяжелый, зачеркнул результаты нескольких последних месяцев. Его лечащий врач, который получил его медицинское досье от Роше с соответствующими указаниями, предельно
вежливо, но строго выговорил ему за столь небрежное отношение к собственному здоровью и запер в клинике без всякой связи с внешним миром. А на попытки объяснить, что его присутствие необходимо в другом месте, категорически ответил: «Присутствие на другом континенте сейчас для вас возможно только в том же качестве, что и здесь — в реанимации. Перелета в Европу ваше сердце не выдержит». На это возразить было нечего, и Лафонтен сдался.Проблему в Париже устранили без его участия, разбираться с утечкой информации не потребовалось. Он решил послушать совета врача и остаться в санатории еще на осень и зиму.
В конце этой зимы и пришло известие об отставке Армана. Лафонтен тогда как раз покинул санаторий и перебрался на эту виллу. Здесь предполагалось пробыть до осени; однако, чем дальше, тем больше ему казалось, что ждать так долго незачем. Лечение продолжить можно и дома, а к штаб-квартире нужно перебраться поближе. Что-то слишком много стало возникать вопросов к работе Трибунала…
С такими мыслями он разбирал свою почту через два дня после знакомства с Даной Ферье. Дело шло к обеду, когда, деликатно постучав в дверь, к нему заглянул Дэниел.
— Да.
— Я получил сведения об этой Дане Ферье, — сообщил секретарь, подходя к его столу. — Только что пришел ответ.
— Очень хорошо, — произнес Верховный, поднимая голову. — Давайте.
Дэниел положил перед ним несколько листов с отпечатанным текстом. Лафонтен быстро просмотрел первую страницу, потом спросил:
— Вы уже познакомились с ней лично?
— Ну… в общем, да, — согласился Дэниел. — Судя по всему, она та, за кого себя выдает.
— А ваше собственное впечатление?
Дэниел покусал губу, хмурясь, потом ответил:
— Полная оторва.
Лафонтен улыбнулся — это какое же знакомство нужно, чтобы составить подобный отзыв? Но от комментариев пока воздержался.
«Полная оторва» явила себя на дорожке, ведущей к вилле, утром следующего дня. Одета она была менее пляжно, чем в прошлый раз: короткие шорты сменили светлые бриджи, обтягивающую майку — просторная блуза с рукавами по локоть. Дана шла неторопливо и с любопытством оглядывалась по сторонам.
Лафонтен, только что вышедший на веранду к накрытому для завтрака столу, заметил ее издалека. Когда она подошла к крыльцу, вышел ей навстречу и остановился на верхней ступеньке.
— Доброе утро.
Она вскинула голову и улыбнулась:
— Здравствуйте. Вот, решила поймать вас на слове — насчет виллы. Здесь красиво. — и спохватилась: — Извините, я не очень помешала?
— Нет, — улыбнулся в ответ Лафонтен. — Даже наоборот, вы очень вовремя. Позавтракаете с нами?
Она смущенно кивнула:
— Не откажусь.
Шустрая горничная принесла третий прибор. Едва она ушла, на веранде появился Дэниел. Дана, оглянувшись, удивленно уставилась на него:
— Дэн?!
Он заметно растерялся; Лафонтен, пряча усмешку, произнес:
— Дана, позвольте представить — Дэниел Кери, мой секретарь.
— Вот как? — переспросила она и нахмурилась. — Так я что же, провела ночь с вашим секретарем?
Дэниел вспыхнул, теперь уж точно не зная, что сказать.
— Я не очень люблю, когда со мной спят по приказу, — продолжила Дана.