Наследие

— Да, — согласилась Софи. — Оказывается, я не сильна в путешествиях самопознания.

— Немногие из нас могут, — заверила ее Оралье. — И честно говоря, думаю, «путешествие» — это неправильный взгляд. Думаю, это больше о том, чтобы осознавать себя и осознавать свою силу и сосредоточиться на том, чтобы полностью понять, как все внутри работает в каждый момент.

— Ладно, — сказала Софи, прикусив язык, чтобы удержаться от замечания, что это звучит еще более неопределенно и запутанно, чем предположения мистера Форкла.

Оралье рассмеялась.

— Понимаю, это, вероятно, кажется очень абстрактным. Вот почему я с удовольствием проведу тебя через упражнение, которое может оказаться полезным. Это то, что используется в обучении Эмпатии, но так как моя способность также связана с осязанием, думаю, что это можно легко применить к усилению.

— Я в деле, — сказала Софи, радуясь любой помощи, которую могла получить. — Ты хочешь попробовать сейчас, или..?

— Полагаю, было бы разумно избежать задержки, — согласилась Оралье, — особенно учитывая, что проблемы, с которыми мы сталкиваемся, похоже, набирают обороты. Ты можешь зайти ко мне в офис?

— О, ты хочешь сделать это лично? — спросила Софи.

— Упражнение работает лучше всего, если мы можем находиться в физическом контакте, — объяснила Оралье. — Но я только сейчас поняла, что уже поздно и у тебя был тяжелый день, так что если ты устала, мы можем выбрать другое время.

Было уже поздно.

И Софи очень устала.

И часть ее все еще хотела сидеть и ждать, не услышит ли она что-нибудь от Фитца или Кифа.

Но разум напомнил ей о зловещих словах, которые только что произнесла Оралье.

Набирают обороты. Набирают обороты. Набирают обороты.

— Просто позволь мне сказать родителям, куда я направляюсь, — решила Софи.

Оралье кивнула.

— Я буду ждать.

Глава 42

— Итак… как мы это сделаем? — спросила Софи, приказывая себе расслабиться и оглядывая ромбовидную гостиную, в которую ее привела Оралье. Но ее сердце по-прежнему билось гораздо быстрее и громче, чем следовало бы, что было просто смешно.

Оралье была хорошим Членом Совета.

Надежным Членом Совета.

Членом Совета, который всегда был на стороне Софи и много раз помогал ей.

Она была назначенным Софи контактным лицом для команды Доблесть.

Она даже делала Софи макияж!

И Софи уже однажды была в той самой гостиной, и ничего страшного не случилось… и, конечно же, ничего страшного не могло случиться в комнате, которая была такой блестящей, красивой и… розовой.

Розовые кресла.

Розовые оттоманки с драгоценными камнями.

Розовые люстры.

Розовые камни, вставленные в сверкающие стены в замысловатых цветочных узорах.

Это было в основном пространство мечты Бианы.

И самым страшным кошмаром Ро.

Но у Совета была строгая политика «никаких телохранителей в кабинетах Членов Совета», так что принцессе-огров никогда не придется терпеть сверкающую розовую перегрузку.

Даже Сандор был вынужден занять пост снаружи массивного хрустального замка… а это означало, что среди всего этого розового мерцания стояли только Софи и Оралье. И это чувствовалось…

… неловко.

И подавляюще.

И пугающе.

Не помогало и то, что Софи забыла сделать реверанс, когда Оралье открыла дверь. Или что Софи не подумала переодеться перед тем, как отправиться туда, так что она все еще была одета в простую белую тунику и серые леггинсы. Между тем идеальные белокурые локоны Оралье были увенчаны розово-турмалиновым венцом, а розовое платье было сшито из тюля разной длины, будто юбка была создана из огромных, отделанных жемчугом лепестков роз.

— Пожалуй, будет лучше, если мы сядем, — предложила Оралье, и Софи послушно опустилась в одно из кресел размером с трон.

Как только она уселась, еще один стул оторвался от пола и подплыл гораздо ближе, прежде чем мягко опуститься обратно.

— Тебя удивляет мой телекинез? — спросила Оралье, усаживаясь на стул, который теперь стоял прямо напротив Софи, с такой царственной осанкой, что Софи почувствовала себя горгодоном.

Софи выпрямилась, сложила руки в перчатках и аккуратно положила их на колени.

— Я знаю, что так не должно быть, я просто не вижу, чтобы люди использовали его очень часто.

Она часто забывала об этом сама… что было глупо, так как это сделало бы тонну вещей намного легче.

Оралье разгладила рукава платья.

— Признаюсь, я все больше и больше задаюсь вопросом, какую цену мы платим за то, что ставим умения выше навыков. Насколько сильнее был бы наш мир, если бы мы приняли силы, которые объединяют нас, вместо того, чтобы сузить внимание до того, что отличает нас друг от друга?

— Я… не знаю, — пробормотала Софи, поняв, что Оралье ждет ответа.

— Извини, — сказала ей Оралье, — я отклонилась от темы, не так ли? Я привела тебя сюда, чтобы провести через упражнение обратного отсчета.

— Обратного отсчета? — повторила Софи, когда ее мозг начал представлять себе множество вещей, которые взрывались!

— Это безболезненно, я обещаю, — заверила ее Оралье. — Думай об этом как о способе направить ум к другому виду осознания… без давления или осуждения. Метод признания того, что ты испытываешь и позволяешь себе чувствовать это. Эти упражнения необходимы для тренировки Эмпатии, поскольку Эмпаты должны научиться отделять наши собственные эмоции от тех, которые мы читаем, а не судить, осуждать или вмешиваться в любое из этих чувств. Но, как я уже говорила ранее, думаю, что с помощью нескольких настроек это упражнение также может быть очень полезно для того, чтобы помочь тебе изучить, как каждая из способностей функционирует, и лучше контролировать их… особенно усиление, так как это еще одна сенсорная сила. Знаешь ли ты, что Эмпаты должны приучать себя не читать автоматически эмоции каждого, с кем соприкасаются наши руки?

Софи покачала головой.

— Я всегда думала, что это похоже на мою телепатию, и тебе нужно сосредоточиться, чтобы читать… по крайней мере, эльфов вокруг.

Человеческие мысли проникали прямо в мозг Софи, как радиопередачи, если только она не защищала разум, и Киф говорил так, будто человеческие эмоции были столь же бомбардирующими.

— Мы должны сосредоточиться, если хотим перевести то, что чувствуем, — поправила Оралье, — но основной акт восприятия эмоций — нечто вроде второй натуры, и требуются практика и тренировка, чтобы научиться оставлять чувства там, где они есть, а не поднимать их.