Наследие

— Конечно, нет! — заверила Софи, придвигаясь ближе. — Я никогда этого не говорила, Фитц. Я просто… знаю, отец Кифа хорош в общении с Телепатами. И ты еще ничего не нашел, так что…

— Значит, ты думала, что Мунларк должен был напасть и захватить власть? Лидер команды Доблесть? Леди Софи Фостер?

— Ух ты, — сказала Софи, желая двинуть ему за этот дерзкий сарказм.

Но она сделала глубокий вдох и напомнила себе, откуда он исходит.

— Прости, — сказала она, беря его за руку. — Если бы я могла вернуться и сделать все это снова…

Она должна была закончить это предложение словами «я бы взяла тебя с собой».

Но… она не была уверена, что это действительно так.

И она не хотела лгать.

Поэтому она просто оставила пустоту там, чтобы Фитц заполнил ее, затаив дыхание, надеясь, надеясь, что этого будет достаточно.

Их пальцы переплелись, и она почувствовала, как расслабились ее плечи.

— Я просто… хочу, чтобы мы снова были на одной волне, — тихо сказал он.

— Я тоже, — серьезно ответила Софи. — Я не знаю, почему это так трудно, но…

— Подожди, где твои перчатки? — спросил Фитц, поднимая ее руку, чтобы изучить.

— О. Наверное, я оставила их в Этерналии, — поняла она, все еще избегая имени, о котором не хотела думать.

Ее перчатки были разбросаны по мерцающему полу вместе с приборами для ногтей. Так что, по-видимому, было хорошо, что она оставила усиление выключенным.

— Я сошел с ума, или устройства Декса тоже пропали? — спросил он, щурясь на ее ногти.

— Они… да, — сказала Софи. — Я… теперь могу контролировать свое состояние.

— Серьезно? — он крепче сжал ее в объятиях, словно хотел проверить. — Это потрясающе! Как ты это делаешь?

— Это… трудно объяснить. Было… упражнение, и… — против воли она вспомнила выражение лица Оралье в тот момент, когда они обе поняли, что это был успех. Она выглядела такой искренне счастливой и гордой, и…

— Эй, ты в порядке? — спросил Фитц, подходя ближе и поворачиваясь вместе с Софи, когда она попыталась отвернуться.

— Я в порядке! — сказала она с заметным скрипом в голосе, сильно моргая… но недостаточно сильно, чтобы сдержать все слезы.

— Нет, ты не в порядке, — сказал Фитц, обнимая ее и притягивая к себе. — Что случилось?

— Ничего. Просто это был очень длинный день.

— Да, — согласился он, нежно проводя рукой по ее спине. — Но я хочу, чтобы ты рассказала мне, что произошло. Такое чувство, что это больше, чем просто то, что сказал мне Киф.

— Я в порядке, — настаивала Софи, сопя в паре с очень «нехорошим» сопением.

— Что-то случилось с Членом Совета Оралье? — догадался Фитц… и Софи невольно вздрогнула. — Я так понимаю, это значит «да»?

— Нет, это… — Софи снова не знала, как закончить фразу.

И на этот раз Фитц не стал заполнять за нее пробелы.

— Что? — спросил он, откинувшись назад и изучая ее лицо. — Я знаю, что-то есть, Софи. Почему ты не хочешь мне сказать? Ты можешь рассказать мне все, что угодно.

Она покачала головой.

— Не это.

— Почему?

Фитц выдохнул, когда она замолчала, и Софи поняла, что ей придется дать ему что-то.

— Дело в том… — сказала она, отступая на шаг, чтобы прояснить голову.

Было слишком тяжело думать, когда он обнимал ее.

— Дело в том, — повторила она, — что я действительно не могу тебе этого сказать. Я не могу никому рассказать. Ты бы понял почему, если бы знал, но…

Фитц фыркнул.

— Ты ведь знаешь, на кого ты похожа, верно? Разве это не та чушь, которую Форкл постоянно твердит тебе, когда ты спрашиваешь о своих биологических родителях?

Софи снова вздрогнула.

И это ее выдало.

— Подожди, — сказал Фитц, его глаза расширились, когда он изучал ее. — Так вот в чем дело?

Софи резко тряхнула головой, пытаясь остановить его от дальнейших размышлений.

Но Фитц уже принял решение.

— Ты узнала, кто твои родители… вот почему ты так расстроена! И я понимаю, Софи. — Он снова взял ее за руки, мягко притягивая ближе. — Это, должно быть, невозможно переварить. Понимаю, почему ты еще не готова говорить об этом… так что не волнуйся, я не собираюсь давить на тебя. И я не буду спрашивать, кто они такие.

— Хорошо, — сказала Софи, удивленная резкостью тона.

Но Фитц…

Фитц улыбался.

Не огромная глупая ухмылка или что-то в этом роде, но…

Он выглядел таким довольным.

И как бы сильно она это ни ненавидела, ей нужно было, чтобы он понял…

— Я не могу сказать тебе, кто они, Фитц, — сказала она, убирая руки. — Не сейчас и ни когда-либо потом. Хотя, для протокола, я вычислила только одного из них. Каждый из них не знает, кто другой, помнишь?

Брови Фитца сошлись на переносице.

— Значит ли это, что ты разговаривала с одним из них?

Прежде чем она смогла найти способ уклониться от этого вопроса, он сделал вывод, что она действительно надеялась, что он этого не сделает.

— Погоди. Это Член Совета Оралье?

Софи снова покачала головой, ненавидя эту ложь… но она должна была прекратить это.

— Я же сказала, что ничего не могу тебе сказать… А ты, кажется, только что сказал, что не будешь спрашивать.

В ее голосе снова послышалась резкость… на этот раз еще более резкая… и Фитц определенно это заметил.

Его челюсти даже сжались на секунду, а лицо было сплошь покрыто резкими тенями и углами.

Но он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, прежде чем произнести:

— Извиняюсь. Ты скажешь мне, когда будешь готова.

Софи не удержалась от смеха.

Уродливого, сопливого хихиканья.

Потому что он просто… не слушал.

— Нет, не скажу, Фитц. Я же сказала тебе… я никому не могу рассказать. Как ты думаешь, почему я так расстроена? Я не могу никому рассказать… и мне придется смириться с тем, что это значит.