Наследница козьей княжны
Шрифт:
– Чур меня. Или чур тебя… Или кого там надо «чурить»? – шепнула Бела себе под нос, с грустью признавая, что при всем случившемся в магии она не сильна.
Теорию не знает от слова совсем. Но нужна ли она? Теория? Вроде как от эмоций все это дела работает? Рассердилась, разозлилась, испугалась – и бабах с неба громом! Не-е-ет, не дело это. Магия без контроля, должно быть, для нее же самой опасна…
Дошли до бани.
В нос ударило ароматным дымком, и теплая влага повисла в воздухе.
Баня стояла у прудика, темного и кругленького. На другой его стороне росла
В предбаннике пахло душистыми травами и сухими листьями березы. Пока Бела мылась, оттирая въевшийся в кожу и волосы болотный запах, Лада замочила в тазу испорченное платье и принесла новое.
– Вам помочь, госпожа? – спросила еще до этого. – Спинку потереть? Волосы ополоснуть?
– Нет, спасибо, – смутилась Бела.
Еще не хватало, чтобы ее мыли, как маленькую. Оно понятно, что тут так принято, но как-то оно… Не очень…
Личное пространство и все такое.
Она задумчиво посмотрела на тканое полотенце, висящее на крючке из витиеватого сучка. Льняное что ли? Отвернулась, уперлась взглядом в горячий бок печи. За личное пространство тут еще побороться придется. Как и за другие права… О них тут и не слышали, небось. Конечно… Слуги, челядь… Челядь – это же как рабы, вроде бы? Как тут вообще жить девушке из двадцать первого века?
Выживать…
Домылась, в общем, кое-как. Вышла.
Лада уже ждала с кружкой мятного отвара и костяным гребнем.
– Не угорели, госпожа?
– Тут разве угоришь? – отшутилась Бела и пожар свой последний вспомнила.
Что там вообще сейчас происходит? В ее мире? Ужас, наверное, что…
– Вот платье новое да накидка, чтоб вы не застудились, – подала вещи Лада. – Одеть вас?
– Не надо…
Когда Бела натянула на распаренное тело платье и закуталась в на удивление мягкую овечью шерсть, Лада взялась за ее отмытые волосы, принялась сдабривать их маслом и ловко вычесывать колтуны.
– Тут Мила прибегала… – сказала как бы по секрету. – Говорила, что батюшка ваш очень зол. Осерчал так, что две плошки в кухне об пол разбил. И на охранников своих ругался… Вообще на всех, кто под горячую руку попадался…
– Из-за меня, – сделала неутешительный вывод Бела. – Извини, если тебе тоже достанется.
– Да что вы, госпожа, передо мной извиняетесь-то? – заволновалась Лада. – Вы лучше о том, как батюшку задобрить подумайте. А то ведь он вас никуда выпускать не велел. А еще говорят…
Тут она сбилась и умолкла. Со стороны дома раздавался недовольный крик старосты Велимудра.
– Беляна? Куда опять запропастилась, девка? Сказано тебе было в светлице сидеть и не высовываться, пока не разрешу!
– Пойду, скажу ему… – Бела встала, вытянула у служанки из рук недочесанную косу. Кое-как заплела сбитые пряди и через плечо перекинула. – Ты, Лада, не бойся. Я, если что, за тебя заступаться буду.
Явившись пред гневные отцовы очи, она встала перед суровым родителем, выпрямив
спину, и объявила:– В баню я ходила. Мылась.
– А я тебе разрешал? – рявкнул на нее Велимудр, саданул кулаком по дверному косяку. – Вот же негодная!
– Что ж мне теперь без разрешения и вымыться нельзя? Не хочу тиной тухлой вонять! – насупилась Бела. – Что за правила такие?
Староста глянул на нее недоверчиво, глаза опасно прищурил. Даже страшно стало – неужели палку перегнула? Ну конечно! Здешние девушка так дерзко себя вести не…
– Вот же врунья ты, Беляна, – цикнул он вдруг презрительно. – Козья княжна. Благословение. Память потеряла… Ерунда какая! Ни грамма ты не изменилась, вот что я тебе скажу. Такая же упрямая и наглая, как была. И про беспамятство – все придумки. Про баньку-то, вишь, сразу вспомнила, как в дом вошла. И платье вон свое любимое надела. Одно в тебе козье – это характер твой противный. Про магию придумала же все? Ну признайся? Сказки же?
– Не сказки, – пробормотала Бела.
А сама подумала, что, может, оно и к лучшему. Никто не подозревает ее в том, что она не в своем теле и из другого мира.
– Ничего, – заворчал на нее староста. – Ничего-о-о! Вот выдам тебя замуж-то, тогда, глядишь, и успокоишься.
Бела ничего не сказала, лишь посмотрела недовольно. Пугает? Или правду говорит? За незнакомца замуж – еще не хватало! Слова отца звучали как угроза.
– И за кого замуж?
– А ты забыла?
– Я все забыла.
– Врунья! – Снова раздраженный окрик. И пояснение: – За кого надо. – Впрочем, малоинформативное. – И дурь эту козью из тебя я выгоню, уж поверь!
Наконец педагогическая беседа с родителем завершилась, и Бела вновь была отослана в светлицу. Там она выдохнула с некоторым облегчением. Препирательства со старостой отняли много сил и нервов. Вспомнились собственные родители. Они жили в соседнем городе и растили Белиных младших брата и сестру, разница с которыми была в пятнадцать лет. Они там все сейчас наверное…
К счастью, пришла Лада. Она принесла записку – неровные буквы начертаны на бересте.
– От селян, – пояснила негромко.
Бела взяла неровно ободранный клок, вгляделась в угловатые резкие значки.
– Ничего не понятно.
Язык другой, наверное. Но ведь говорит же она на нем как-то? Потому как тело местное, видимо. А письменность значит… Она снова вгляделась в буквы, и они будто двинулись. Дрогнули. И все равно не понятно. Хотя…
Вроде, что-то и понятно. Что-то узнается! Смысл написанного проступил в сознании, вытаял, как трава из-под снега. И был он прост: «Спасибо».
И Лада подтвердила:
– Благодарят. За детишек.
– А точно ли я их спасла? – засомневалась Бела. – Вдруг их снова отправят в лес? Туда… И отец меня запрет, так что…
Она расстроилась. Подобное ведь запросто могло случиться, но Лада успокоила:
– До следующего мертволуния никого волколакам отдавать не будут. А оно не всякий год бывает.
На душе стало легче, и вспомнилась другая проблема.
– Слушай, Лада… А ты про замужество мое, батюшкой задуманное, что-то знаешь?