Наследница поневоле 2

Идрис, поняла она, узнав дочь Верховного со спины.

Наверняка, наслаждается одним из созданных ей же миров, не подозревая, что за ней наблюдают.

А, может, и подозревая…

Сидящая спиной к ней девушка повела плечом, будто привлекая ее внимание.

Точно позволяет подсмотреть! Анна сосредоточилась на парочке, пытаясь понять, просто ли это фантазия или…

— Ты взяла что-нибудь съестное? — неожиданно спросил парень. До того просто и обыденно спросил, что Ане сразу стало понятно — это он и есть. Погибший от руки рассвирепевшего папаши-демона несчастный муж Идрис.

Значит, воспоминание. И, похоже, довольно счастливое.

— Конечно… — Идрис повернулась к нему, и Анна отчетливо увидела ее профиль — лицо девушки просто светилось. — Я сделала куриный суп с лапшой и булочки.

— Ммм… — парень тоже повернулся, почти соприкасаясь со своей женой носами. — Звучит очаровательно… Суп варила? Или…

— Или, — Идрис придвинулась вплотную и прижалась губами к губам парня.

У Ани отчетливо защемило в сердце — любовь просто в воздухе висела вокруг этой парочки.

А вслед за этим заклокотала в душе ярость — да как он посмел разрушить такое искреннее, такое чистое счастье! Если бы не Элизар, послала бы этого гада с его отцовской любовью и помогла Идрис сбежать еще дальше — там, где папаша уж точно никогда ее не найдет…

Но ставкой был Элизар. Поэтому Анна задушила в себе ярость и продолжила наблюдать.

Молодые люди тем временем перестали целоваться, девушка отвернулась от мужа, отодвинулась и поставила между ними двоими большую корзину, из которой быстро и сноровисто вытащила термос, две кружки, и несколько аккуратно завернутых бумажных пакетов.

Вместе они спустили пустую корзину на землю, и на ее месте разложили небольшую клеенчатую скатерть.

— Пикник объявляю открытым! — радостно сказала Идрис и по-детски захлопала в ладоши.

— Вообще-то для настоящего пикника нужно сидеть в траве… А точнее полулежать… примерно вот так… — ее муж показушно развалился, закинув на сиденье обе руки.

— Серьезно? — Идрис замерла с поднятой над чашкой термосом, внимательно и напряженно слушая. Видно было, что она очень восприимчива ко всему новому.

— Конечно. А еще лучше, чтобы у нас был не суп, а вино. С какими-нибудь солененькими крекерами и сыром. И оливками.

— Обожаю оливки! — Идрис ощутимо расслабилась, щелкнула пальцами, и на ее ладони возникла пилушка, до краев наполненная крупными, зелеными оливками.

— Вот это уже лучше! — усмехнувшись, похвалил ее муж, принял пилушку и поставил на скатерть между ними. — А теперь, дорогая, еще бы бутылочку красненького, и мы с тобой будем в шоколаде…

Идрис вдруг замялась.

— Я не очень сейчас хочу… вина…

— Почему? — брови парня поползли вверх. Анины тоже. Действительно, отчего бы не выпить вина на пикнике с любимым мужем.

— Понимаешь… — начала Идрис, и Анна вновь почувствовала беспокойство в ее голосе. — Мне сейчас лучше не пить…

Высокие розовые кусты по обеим сторонам вдруг начали стремительно расти — все выше и выше, пока не превратились в арку, соединившись над головами парочки. И продолжили расползаться во все стороны, грозя скрыть воспоминание от посторонних глаз…

Аня шагнула вперед, чтобы продолжать видеть и слышать, но кусты мешали, цеплялись за ее руки и юбку, не давая подойти ближе…

— Ты что, заболела? — тем временем выспрашивал муж Идрис, беря ее за руки. — Мы же обожаем красное вино…

Она помотала головой, выдохнула, на мгновение зажмурилась и открыла было рот, чтобы что-то сказать ему…

Но тут все остановилось.

В буквальном смысле. Живая картинка сидящей на скамеечке пары замерла и стала неживой — двухмерной, поблекшей… Смазанной. А еще через секунду все воспоминание затянулось густыми, буйными розовыми кустами.

— Она всегда здесь останавливается, — голос подкравшейся сзади Идрис снова заставил Анну чуть ни подлететь в воздух от испуга.

— Что… что останавливается? — пытаясь отдышаться, девушка оперлась рукой о ближайшее дерево, но и оно скоро растворилось в тумане вместе со всем остальным садом.

— Моя память.

Идрис щелкнула пальцами, и они оказались на оживленной, городской улице — полной людей и машин, ярко освещенной, но совершенно тихой, будто включили изображение, но не звук.

— После этой картинки всегда появляется вот эта.

И она показала рукой через дорогу, по которой медленно ползла густая «пробка» из самых разнообразных машин.

Это же наш мир — внезапно поняла Анна. Непонятно было, какая это страна — ни вывесок, ни дорожных знаков не было заметно. Однако мир был явно простой, не магический. Обычный современный мир людей.

Неужели полубогиня Идрис жила когда-то с мужем на Земле?

— Ты знаешь, что это за дом? — «полубогиня» снова щелкнула пальцами, и картинка рванула к ним, расширяясь, будто на экране айпада кто-то раздвинул изображение пальцами.

Анна всмотрелась в серое офисное здание, на которое показывала Идрис. Дом как дом — большие окна, два подъезда… Сбоку заезд для машин. И снова ни вывесок, ни даже адреса.

— Нет. Не знаю, — ответила, медленно мотая головой.

— Эх… — Идрис вздохнула. — И я не знаю. Все забыла. Даже что хотела тогда мужу сказать.

— Ну… тут как раз догадаться не трудно… — Анна замялась, не зная, как понежнее подступиться к этой теме. Потому что если у Идрис был ребенок… то где он сейчас?

Стоп! Ее внезапно охватил дрожь возбуждения от догадки.

У Верховного он, этот ребенок! Где же еще! Если он заявился к дочери в дом, убил мужа и заставил дочь бежать без оглядки, каковы шансы, что он не узнал бы, если у Идрис был ребенок?! Ведь он явно не из таких, кто бросает свою плоть и кровь, иначе бы уже давно махнул на беглянку рукой!

Непонятно, почему он не сказал об этом — ведь это же наоборот стимулировало бы желание помочь ему найти мать брошенного дитяти.

— Ну так что… — нетерпеливо подогнала ее Идрис. — Что я хотела сказать мужу, как ты думаешь?