Наследница поневоле 2
Шрифт:
— А ты сама не догадываешься? — Анна прищурилась. Какая странная неосведомленность со стороны женщины, которая была замужем…
Но Идрис помотала головой с таким невинно-честным видом, что она тут же поверила — может раньше демоница и знала, но сейчас точно не знает и не догадывается, отчего женщина может сказать мужу, что ей лучше теперь не пить. Если уж про ребенка смогла забыть — чего уж тут удивляться…
Мгновение Анна еще сомневалась — говорить, не говорить…
И, наконец, решилась.
— Скорее всего… ты была беременна и хотела, чтобы муж узнал об этом.
Инстинктивно
Все еще непонимающий взгляд Идрис опустился туда же, она чуть склонила голову вбок, будто прислушивалась к чему-то внутри себя…
— Беременна… — задумчиво пробормотала. — Как ты…
Анна слегка зарделась и кивнула, прижимая руку к животу еще крепче.
— Да… я тоже в положении. Так уж получилось…
Идрис вздернула на нее голову, цепко вглядываясь.
— А я? Я уже… не беременна?
Анна шумно проглотила слюну. Она уже жалела, что завела эту тему — мало ли на что способна эта дамочка в гневе… если вдруг окажется, что ребенок не выжил.
— Наверняка… ты уже родила… Ведь это давно было. Не так ли?
Идрис неуверенно кивнула. Она хмурила лоб, явно пытаясь вспомнить и выглядела настолько странно — почти безумно — что Анна на всякий случай отступила на шаг назад.
— Кто-то заставил меня забыть об этом… — бормотала дочь Верховного себе под нос. — О ребенке… Кто-то заставил меня забыть о моем ребенке…
Внезапно она подняла голову, вперившись в Анну красными, расширенными до невозможности глазами.
— Отец! — зашипела она. — Это он! Он заставил меня забыть! Он украл у меня ребенка!
— Что ты! — испугалась Анна. Не столько за Верховного, которому предстоит теперь иметь дело с этой фурией, сколько за Элизара, человеческая сущность которого может пострадать при нападении. — Он не украл, просто… Ты ведь сбежала…
— Я бы никогда не бросила своего ребенка! — рычала Идрис, меняясь на глазах и становясь похожей на отца — призрачные крылья уже колыхались за ее спиной, выгнутые рога взвились вдруг изо лба и загибаясь тонкими дугами, уходили назад, за голову.
— Никто не говорит, что ты бросила! — пыталась перекричать ее Анна, поняв внезапно, что перекрикивает уже не только голос, но и поднявшийся вокруг них страшный, завывающий ветер. — Ты просто забыла… На тебя заклятье наложили… Но необязательно отец! Он как раз хочет, чтобы ты вернулась… он бы не стал…
Ее голос утонул в сбивающем с ног ветре и вое разгневанной демоницы. Анна уже еле держалась на ногах, все пытаясь вразумить, успокоить…
Но Идрис не слушала. Крича что-то на непонятном, грубом и гортанном языке, она взмахнула крыльями и взвилась в воздух, мгновение исчезнув во вновь сгустившемся тумане.
«Только не это…» — успела подумать Анна, прежде чем земля, как и в прошлый раз, ушла у нее из-под ног, а сердце прыгнуло под самое горло…
Но в этот раз бездны не было. Было лишь короткое падение — прямо в руки мужчины, которого она потреяла, казалось, целую вечность назад.
Глава 10
— Девочка моя… родная…
Сладкие слова ласкают не только слух, но и душу — лечат,
оплетают мягким бархатом и очищают. Стирают воспоминания о долгих часах одиночества, о страхах… о ненависти.Руки же не ласкают, отнюдь — сильно и властно терзают, управляя девичьим телом так мастерски, так ловко, что забываешь абсолютно все, кроме данности — кроме того, что происходит здесь и сейчас, когда два тела соединились, а два дыхания сбились в одно…
Забываешь даже то, что забыть нельзя. То, что обещала самой себе. То, что никогда не забудешь и никогда не простишь.
И ведь совсем же недавно же обещала! Только пару дней назад! А сейчас только и думает о том, какое же это блаженство — простить…
Точнее не думает… ни о чем больше не думает… Голова выключена, только тело еще на что-то способно — пусть и вымотано после ночи любви… Пусть только и может, что поддаваться и дрожать в нетерпении, обвиваясь вокруг мужчины так крепко, что захочет — не сможет вырваться…
Но он не хочет.
Наоборот — хочет закопаться в нее глубже, залезть чуть ли не под кожу, покрыть ее всю поцелуями и засосами, оставляя следы, которые завтра будут стыдливо прикрываться рукавом или воротничком…
Кусать ее хочет, рыча как зверь и требуя подчинения… заставляя всхлипывать, хватать ртом воздух и просить пощады… просить сама не зная, чего…
— Элизар… — запрокинув голову, Анна схватилась руками за изголовье кровати и утопила свой стон в подушку — уже и не помня, в какой по счету раз…
В глазах стояли слезы почти все время, пока не наступил рассвет и пока они не уснули, сплетясь ногами и руками в причудливую фигуру, поражающую контрастами — его загорелая кожа и ее почти-почти белая…
– Я убью твою дочь, когда найдем ее.
— Тогда я убью тебя.
— Попробуешь, ты хотел сказать. Я ведь не тот несчастный парнишка, которого ты растоптал и не заметил.
— Ты слаб без своего дракона. Не можешь даже огнем управлять.
Магия заискрилась в воздухе вокруг кресла, в котором сидел Элизар, отчетливо давая понять, что огонь ему не нужен для того, чтобы разнести здесь все подчистую — в хлам и рваные щепы.
Взяв себя в руки, советник усмехнулся.
— Что ж… Не могу не признать — мне бы тоже доставляло большое удовольствие провоцировать тебя в похожей ситуации, чтобы потом заставить умолять и унижаться. И заставлю — будь уверен. Очень скоро заставлю.
Верховный демон стиснул челюсть так, что желваки заиграли.
— Если бы твоя женщина не была мне полезна… — процедил он, стоя напротив кресла, сжимая кулаки и готовый наброситься на врага, — я бы от тебя даже мокрого места не оставил. И от нее тоже.
Элизар, явно умеющий владеть собой лучше демона, расхохотался.
— Ты уже ведь пытался убить ее, не так ли? И не раз. Кстати, как тебе принцесса Лэвэндель? Говорят ее хвост в постели — это нечто…
Анне вдруг захотелось, чтобы они подрались. Просто подрались — без всех этих сверхъестественных выкрутасов, угроз, смертельных исходов и похищенных сущностей. Выпустили пар и перестали представлять опасность для окружающего мира.