Наследница престола
Шрифт:
– Я лучше потом приду и куплю! – вставил наконец слово Генка.
– Никаких потом! Стой! Сейчас…
Люська, перепрыгнув через две ступеньки, колобком покатилась в магазин. Через пару минут вернулась злая и красная.
– Девки… заразы! Сперли уже все! Одна вот осталась. Матовая только почему-то… – Люська достала из кармана халата лампочку в гофрированном картоне и протянула Генке. – Я не проверяла, правда, если что – приходи попозже… У, заразы, воровки! У своих же прут! Менты уедут – я им устрою иллюминацию!
Генка слегка удивился, что в Люськином лексиконе
– Спасибо, Люсь! Право, не стоило так беспокоиться. Ну, я пошел.
– Может зайти вечером, помочь чего? Юлька дома будет?
– Юля будет дома! – Генка произнес фразу нарочито отчетливо. – Спасибо, ничего не надо, сами справимся!
– Сами, сами… С усами! – наконец-то закурив, пробурчала Люська, когда Генка отошел на приличное расстояние. – Бабу тебе надо, Геночка! Ой, надо!
ГЛАВА 2
Лампочка вызвала у Генки подозрение, едва он вынул ее из упаковки. Да, она казалась матовой, но еще больше было похоже, что внутри колбы – белесый туман. «Гадство, похоже, брак! – подумал Генка. – Наверняка герметичность нарушена…»
За отсутствием альтернативы Генка решился на испытание. Ввернув лампочку, вышел из туалета и потянулся к выключателю, как вдруг из своей комнаты вынырнула Юлька и завопила:
– Ты что, не чувствуешь?! Нюх потерял?! У тебя же картошка горит!
Генка бросился на кухню, забыв о лампочке. Из-под крышки сковороды действительно струился вонючий дымок. Надеясь спасти хотя бы часть блюда, Генка голой рукой схватил горячую крышку и заплясал с ней по кухне, шипя от боли почти как подгорающая картошка. Наконец он догадался швырнуть злополучную крышку в мойку, разбив находившуюся там тарелку. Картошка продолжала шипеть, причем все более угрожающе.
Генка заметался. Схватив зачем-то осколки разбитой тарелки, он снова бросил их в раковину, кокнув лежавший в ней стакан. Это добило Генку окончательно. Он впал в ступор. А кухня наполовину уже заполнилась дымом.
И тут завопила Юлька – страшно, истошно.
Генка, так и не выключив плиту, кинулся на помощь сестре. Та сидела на полу перед открытой дверью туалета, продолжая орать. Свет в туалете не горел, но и так было видно, что там кто-то есть. Этот «кто-то» сидел на унитазе и тревожным женским голосом отчаянно чирикал:
– Чу-ту чив-чив м-м-нна-тач чава чу-ту-ту-ту!!! Чиу-чив, чу-ту, ти-ти-ти-сок! Сок-сок-сок чу-у-у!
Генка даже заслушался. К тому же засмотрелся: фигура на унитазе загадочно и красиво переливалась всеми цветами радуги, словно осыпанная бриллиантами.
Налюбоваться зрелищем всласть Генке не удалось. Юлька, перестав вопить, стремительно вскочила на ноги, судорожно захлопнула дверь в туалет и потащила Генку за руку подальше от странного явления – в задымленную кухню. Там ее немедленно охватил кашель, она замахала руками, из глаз брызнули слезы. Собралась было рвануть и из кухни, но, вспомнив, видимо, что придется пробегать мимо туалета, вместо этого ринулась к окну и распахнула его настежь.
– Ты куда?! – испугался Генка. – Четвертый этаж!
– Ты дурак, да?! – заревела Юлька. – Я проветрить!
Только теперь Генка наконец-то вышел из ступора.Быстро выключил плиту; вооружившись тряпкой-прихваткой, схватил чадящую сковороду с картофельными углями, швырнул все в раковину и, разбив попутно еще одну тарелку, открыл на всю катушку кран с холодной водой.
Сковорода гневно зашипела, стреляя брызгами черного масла. Кухня окуталась паром. Впрочем, где дым, где пар – было уже не разобрать.
Но раскрытое окно свое доброе дело сделало: воздух в кухне постепенно обрел приемлемую прозрачность. Брат с сестрой, откашлявшись, испуганно поглядели друг на друга.
– Кто там?! – зашипела Юлька почти как сковорода двумя минутами ранее.
– А я почем… – начал было Генка.
– Ты что, привел бабу?! – Казалось, еще чуть-чуть – и Юлька тоже начнет плеваться раскаленным маслом. – Ты же обещал мне не водить их сюда!
– Юлька, опомнись! – легонько встряхнул Генка сестру за плечи. – Какие бабы?! Ты же видела, что я пришел из магазина один! Только ты могла впустить ее, пока меня не было!
– Я никого не впускала! – поумерила пыл Юлька, но подумав секунду-другую, зашипела снова: – Она у тебя, может, с ночи пряталась? Чего ты не пускал меня утром в комнату?!
– Ну, ты думай, что говоришь! – вспыхнул Генка. – В конце-то концов, пойдем и спросим у нее, кто она такая и что здесь делает… Кстати, а что она делает в нашем туалете?
– Стихи сочиняет! – скривилась Юлька. – Под журчание унитаза пишется легко!
– Погоди… – задумался Генка. – Когда я вкручивал лампочку, там никого не было!
– А когда я туда зашла – она была!
– Постой-постой! Ты включала лампочку?
– Ну да, конечно! Ни фига она не включилась – вспыхнула и погасла сразу. Ты даже лампочку нормальную купить не можешь!
– Юля, помолчи, пожалуйста! – прикрикнул Генка. Потом вспомнил, что в квартире они не одни, и зашептал, наклонившись к уху сестры: – Сдается мне, что она – из лампочки!
– Ага, джинн из лампы! – хмыкнула Юлька. – Ты за кого меня держишь, Геносса?
– Тогда уж не джинн, а джинниня, – поправил Генка. – Ты бы лучше не смеялась! Ведь не знаешь, что случилось в мага…
Договорить он не успел. Дверь в кухню распахнулась, и на пороге возникла…
Генка даже зажмурился от блеска и красоты появившейся женщины. Будто само солнце втиснулось в маленькую кухню! Его бросило в пот, словно и впрямь опаленного солнечными лучами.
Юлька, напротив, широко распахнула глаза, а вместе с ними и рот. Осознав быстро, что с разинутым ртом выглядит по-дурацки, она сделала вид, что раскрыла его по делу:
– Что вы здесь делаете… мадам?
Почему у нее вырвалось именно это слово, Юлька и сама не смогла бы объяснить. Видимо, блеск (во всех смыслах) незнакомки сыграл свою роль.
– Мадам… здесь… – четко выговаривая слова, ответила женщина и улыбнулась.
Генка позволил себе приоткрыть один глаз. В поле зрения попала огненная шевелюра гостьи. Он поспешно захлопнул глаз снова, но, собравшись с духом, тут же раскрыл оба. Женщина продолжала сиять.