Наследница

— Вадим? Ты вернулся и уже уезжаешь? — дрогнувшим голосом спросила я. Стало очень горько — был дома и не нашел минутки со мной хотя бы поговорить! Неужели не понимает, как мне одиноко?!

— Да, малыш, прости! Дела-дела!

Я верю практически всему, что мне говорят, потому что сама врать не умею. В смысле, верю человеку до тех пор, пока он явно не захочет сделать из меня дуру. У Вадима пока не расходилось слово с делом, поэтому и не могла заподозрить его в обмане. Но то, что он обо мне совсем забыл, не лезло ни в какие ворота.

И я решила все-таки выяснить, когда он уходит и приходит.

Шпион из меня такой себе. Провалился бы на первом собеседовании. Правда, для того, чтобы выяснить, что Вадим — Валдис меня обманывает, шпионские навыки не понадобились. Он и не таился.

На так называемую «бизнесменовскую» работу он уходил ближе к вечеру, а возвращался частенько под утро, а иногда чуть ли не к обеду. Я хоть и считалась нежным цветочком, но имею представление, чем можно заниматься ночами. Можно быть охранником в ночных клубах или барменом, но это явно не случай моего мужа. А вот зависать в этих клубах очень даже его.

А как же бизнес? И здравый смысл подсказывает, что никак. Любое, даже очень хорошо налаженное дело требует контроля. Конечно, может у него сеть таких увеселительных заведений, которые открываются, когда другие закрываются…

И от этих подозрений мне становилось не по себе. Я чувствовала себя в замке Синей бороды, только не праздное любопытство мне не давало покоя, а тревога за ближайшее будущее. Ведь если он обманул меня в таком важном вопросе, как работа, то где гарантия, что не врет в остальном?

А что остальное? Наша договоренность? Неведенье меня изводило, и я решилась на открытый разговор.

После обеда, на котором он не соизволил появиться, я заглянула на кухню и увидела, что повариха заставляет поднос тарелками. А рядом стоит Ами.

Очевидно, что еда предназначается для Вадима. Выждав, когда «барин» утолит свой голод, я осторожно постучала в дверь и, не дожидаясь приглашения, вошла. Вспомнилась известная картина Федотова «Завтрак аристократа». Вадим лениво валялся на смятых шелковых простынях, а на полу были рассыпаны карты. Правда, на картине горе-аристократ довольствуется горбушкой черного хлеба, а моего мужа на столике куча вкусной еды.

— Вадим… — начала я нерешительно.

— Ты что здесь делаешь? — грубо оборвал он.

— Не надо так со мной. Я просто хотела кое-что прояснить. Если у тебя заслуженный отпуск… И то я сомневаюсь, что бизнесмены лежат дома…, - я сбивалась, не в состоянии выразить суть вопроса. Но неожиданно меня словно озарило: — Меня волнует одно — мы живем за счет твоей мамы?

Никто не любит, когда задают неудобные вопросы. И Вадим не исключение. Он вскочил с кровати, стряхнув с себя флер расслабленности, и схватил меня за плечи.

— Это не твое дело. Ты сыта? Крыша над головой есть? Тебя никто не трогает? Амбалы не достают? Чего тебе еще нужно?! Живи в свое удовольствие и не лезь, куда не просят!

От возмущения у меня перехватило горло, и я почувствовала, как обида растекается красной краской по щекам.

— Зачем я тебе? Ты даже не спрашиваешь как ребенок? Значит, и он тебе не нужен? Зачем тогда все это?

— У меня башка трещит, а ты лезешь с глупостями. Ты моя жена. На этом все. Занимайся своими делами, — словно ставя точку в диалоге, рявкнул Вадим.

— Вот о делах я и пришла поговорить. Я хочу устроиться на работу. Я скоро с ума сойду от безделья!

— С ума сойдешь? — Вадим нехорошо прищурился, будто оценивая сказанное. В глазах его блеснул мрачный огонек и тут же исчез. И передо мной снова был тот Вадим, за которого я выходила замуж. Он широко улыбался, испытывающе глядя на меня.

Я попыталась расслабиться, но холодная ледышка внутри сигналила, что это делать рано.

— Зачем тебе работать? Да любая девка мечтает попасть в богатый дом и ничего не делать. Так что не придумывай себе головную боль.

— Я не любая. Я училась, для того, чтобы работать, иметь собственные средства и не выпрашивать у мужа на колготки, — возмутилась я.

— У тебя сейчас должны быть совершенно другие приоритеты. Ты ждешь ребенка и должна все делать, чтобы ему было спокойно. Дыши свежим воздухом. Наслаждайся тишиной.

Наш диалог напоминал разговор глухого с немым. Я только хотела сказать, что от этой тишины уже с ума схожу, но вспомнив нехороший взгляд Вадима, тут же прикусила язык.

— Иди, выгуливай ребенка, ешь витамины! — Вадим подтолкнул меня к выходу, и я, ошарашенная разговором, покорно, как овца, вышла за дверь. Щелкнула задвижка, означая, что второй попытки что-либо выяснить, у меня не будет.

А выяснить нужно было много чего.

Я не могла понять, куда я попала. Как и обещал Вадим, я под его защитой, меня никто не прессует, не бросает ехидные взгляды, но ощущение западни не покидало меня. Единственная призрачная радость — мне ночами снился Анчи. Он терся о мой бок и успокаивающе мурлыкал, давая понять, что с ним все хорошо.

Не то, что со мной. Надо что-то делать, иначе, подозреваю, клиника неврозов уже направление в стационар выписывает.

И я набрала Динке. Мы с ней созванивались три дня назад, я спрашивала про квартиру, а она сказала, что пока не получилось. Наш «олигарх» уехал за границу для заключения какого важного контракта, поэтому вопрос остается открытым.

И это меня сильно удивило. Если уж я нашла человека, который за меня может заключить сделку, то крупный бизнесмен вообще не должен самолично этим заниматься. Есть доверенные лица.

Но помимо квартирного вопроса, мне элементарно не хватало общения. Простого человеческого. Раньше она названивала мне сто раз в день, если был выходной и мы не встречались в институте. И ее не сильно волновало, что у меня с Платоном могут быть свои дела.

Опять больно кольнуло под ребрами при мысли о потерянной любви. Я стиснула зубы, чтоб снова не разреветься, и ткнула кнопку вызова.

— Динка, привет. Я ужасно соскучилась. Знаешь, я очень хочу, чтоб ты приехала. Снимем квартиру, устроимся на работу и будет все так, как мы планировали. Скорей уже решай там все.

— Белка, я ж тебе сказала, что все будет норм. Не суетись. Мне ж еще в институте уладить дела нужно. Давай пока, мне некогда, — отделавшись дежурными фразами, Динка отключилась. А у меня колючим ежиком заворочалось на душе нехорошее предчувствие.

Очень странное дело. Я всегда была для нее чуть ли не светом в окошке, как она говорила. А тут она практически отфутболила меня. Причем тогда, когда я очень нуждалась в добром слове близкого человека.