Наследник Алвисида (Книга 2)
Шрифт:
Но когда другой выродок с безобразным бельмом на глазу осыпал Радхаура липкими сахарными орехами, юный граф не стерпел.
Не думая о последствиях он сгреб мерзавца за красно-черный камзол и правой рукой что есть силы врезал точно в неприглядное бельмо.
Радхауру в этот миг показалось, что сперва все шуты в один голос завизжали, что их обижают, а потом наступила тишина.
Грозовая тишина. Многочисленные слуги словно замерли на полшагу, ожидая гнева повелителя.
Радхаур отпустил хнычущего уродца и повернулся к королю Карлу.
Тут же Этвард выдернул из ножен Экскалибурн (он один был вооружен, как верховный король Британии, все остальные рыцари вынуждены были оставить мечи при входе в зал) и сказал:
– Я очень бы не хотел
Король Карл секунду смотрел на Этварда и Радхаура, затем поманил пальцем распорядителя и тихо бросил ему несколько фраз. Потом взял со стола кубок и провозгласил:
– Желание дорого гостя - закон для хозяина! Выпьем же за здоровье и воинские успехи наших благородных бриттских гостей!
Все с удовольствием поддержали тост. Когда поставили кубки, сэр Гловер продолжил рассказ о сражении при Рэдвэлле.
Радхаур с удовлетворением отметил, что королевские шуты бесследно исчезли из зала и что, несмотря на разговоры за рыцарскими столами, он теперь без напряжения разбирает слова сэра Гловера.
Радхаур и Этвард уже забыли про этот эпизод, когда к их столу торжественно подошел церемониймейстер и возложил на проворно подставленный столик золотое блюдо. Радхаур чуть не подавился от неожиданности - на блюде лежала голова того самого шута.
– Я полагаю, мои гости удовлетворены?" - спросил король Карл.
Побледневший Этвард нашел в себе силы сказать:
– Да, вполне.
Король Карл махнул рукой и блюдо унесли. Но настроение у Радхаура испортилось напрочь - по странной аналогии ему вспомнились шестнадцать шаблоний, ожидающих его в покоях, предоставленных Радхауру в алголианском каталоге.
– Ты тогда поступил правильно, - сказал Этвард, вглядываясь в морскую даль.
– И я тоже.
– Я не хотел смерти невинного человека, - признался Радхаур.
– Что значит невинного?
– резко обернулся к нему Этвард. Разве может кто-либо безнаказанно оскорбить рыцаря?
– Одно дело защищать честь против вооруженного воина, - сказал Радхаур, - а вот так...
– Так ты позволишь всякой черни измываться над собой?! вскипел Этвард.
– Король Карл поступил правильно. Я тоже буду жестоко карать всякого, кто осмелиться оскорбить, вольно или невольно, моих гостей!
– Не по душе мне это, - ответил Радхаур.
– Но наверно ты прав. Рыцарская честь должна быть неприкосновенна для всех. Просто нельзя распускать слуг. В нашем замке никто бы не осмелился на подобное.
– Хватит вам, - прервал их спор Ламорак, - поговорим лучше о девушках красивых. Интересно, эти алголиане всех так принимают: каждому роскошные покои и пятнадцать женщин в полное распоряжение?
– Шестнадцать, - поправил Радхаур.
– Да? Не удосужился пересчитать, некогда было. Каждая отнимает столько сил.
– Ты перепробовал всех, что были в твоих покоях?
– удивился Этвард.
– Да, - не понял причину изумления друга Ламорак.
– Так ведь три ночи же прошло! А ты растерялся что ли?
– Почему?
– Этвард едва не покраснел.
– Я выбрал одну, самую красивую... Инду... и все ночи провел с ней. Если вернемся в каталог, я только с ней буду.
– Влюбился?
– серьезно поинтересовался Ламорак.
– Нет, - твердо ответил Этвард.
Не смотря на все хвастливые рассказы друзьям, Этвард до этого не знал женщин. И когда он остался на ночь - усталый, взволнованный после бурных событий - с шестнадцатью шаблоньями, он попросил покинуть его. Алголианки послушно вышли в другую комнату и он, не раздеваясь, с удовольствием вытянулся на обширной кровати. Захотелось снять сапоги, но лень было вставать и он позвал: "Эй". Пришла женщина. Красивая. Из под сине-желтой накидки струились волнистые каштановые локоны. Она сняла с него сапоги, перевязь с мечом, штаны и как-то незаметно для него она
оказалась сама раздетой и гладила его руками. Подступивший было сон пропал мгновенно... Потом другие девушки к нему и не подходили, а у него и мысли не возникло отвергнуть Инду. Ему было хорошо, он понимал теперь, чему восторгался Ламорак. Но влюбился ли он? Нет! Это не любовь. Но было хорошо, невероятно хорошо. И он поинтересовался у Инды - не поедет ли она с ним. Она не могла. Но Этвард точно знал - он не влюбился.– А ты, Уррий?
– не унимался Ламорак.
– Радхаур.
– Что?
– не понял друг.
– Называй меня Радхауром - Рыцарем Воды. Уррий умер вместе с Лореллой.
– Может, каждый раз еще и "сэр" добавлять?!
– взъерепенился Ламорак.
– Мы же друзья! Но если тебе нравится, будь по-твоему. Радхаур, так Радхаур. Как ты ночи-то провел? Со многими переспал?
– Ни с одной, - спокойно ответил Радхаур.
– Я поклялся, после той ночи, что ни одной женщины у меня больше не будет.
– Он заметил недоуменные взоры друзей и пояснил: - Когда Лорелла погибла, я сорвался и сперва привел к себе ту женщину... сэра Ансеиса. Но с ней ничего не было - пришли сестры Лореллы. Я не хотел, но так получилось, они меня... В общем, я поклялся - никогда больше.
Ламорак выразительно постучал пальцем по лбу.
Этвард обнял друга и торжественно сказал:
– Как верховный король, твой повелитель, и как твой лучший друг и брат я освобождаю тебя от этой клятвы!
Радхаур откинул сбившуюся челку с глаз и проморгался.
– Спасибо, - сказал он наконец.
– Только мне будет тяжело Лорелла все время пред глазами.
– А как же Сарлуза, - спросил Ламорак.
– Ведь она ждет в Фирстр... Ферстр... ну в этом каталоге алголианском, куда мы едем сейчас.
– Сарлуза...
– Радхаур помолчал.
– Я ее ненавижу... и люблю... Но я не прощаю подлости. Ни-ко-му! Гурондоль - благородный меч, от него погибнуть не зазорно. Я убью ее сразу, как только увижу!
Радхаур отвернулся и друзья поняли, что он сдержит слово, что у него все обдумано и решено окончательно.
Что ж это его дело, они не имели права вмешиваться в чувства друга. Возразить было нечего, да и не хотелось возражать. Этвард и Ламорак на его месте, наверное, поступили бы так же.
Какое-то время все трое следили за одинокой чайкой, летящей за парусником.
Вдруг Радхаур заговорил. Ему необходимо выговориться, а перед кем он может быть откровенным, как не перед лучшими преданными друзьями?
– В первый день я просто не обратил на них внимания, не до того было. А во второй, одна сказала, что если я брезгую ими, если они мне не нравятся, то пусть скажу и приведут других, только для наследника Алвисида были отобраны лучшие. Я сел как дурак на ту роскошную постель и спросил: я что могу заняться этим самым с любой из них? А мне и ответили - хоть с каждой. Хоть со всеми вместе сразу, хоть порознь. И тут перед глазами Лорелла - как живая. Я сказал девушкам этим, шаблоньям, что устал и хочу спать, они ушли беспрекословно. Но с собой ничего не поделаешь, как не старайся, чего лукавить - очень хотелось с ними... До сих пор как о них подумаю - сразу странное волнение по коже... Они ж все разные и каждая красива. И стройные, как Лорелла, и полные, как Сарлуза, и высокие, и светлые, и рыжие на любой вкус. То ли мне даже все равно, я сам себя не пойму, но мне с каждой хотелось. Но я сказал себе во второй день "нет" - ведь я ж поклялся! И в третий день, когда они взмолились не прогонять, хоть посмотреть на них внимательнее, я решил проверить себя: выдержу или нет испытание. Я приказал им всем раздеться и они послушно выполнили. Да еще встали в ряд, друг от дружки на расстоянии, да две сходили в свою комнату еще свечей принесли, чтобы мне видно лучше было. А я сидел на кровати с каменным лицом и сжимал кулаки, так что ногти врезались в ладони. Я попросил их потанцевать - они тут же запели какую-то очень плавную, тягучую алголианскую песню и затанцевали. Господи великий, я до сих пор не понимаю как сдержался тогда.