Наследник Четырех
Шрифт:
Добрыня швырнул в него здоровенный валун, который снял почти 15 % здоровья, я выпустил весь свой арсенал молний, опустив шкалу здоровья скелетона ещё на 35 %, но чёртова махина безучастно приближалась с занесённым над головой мечом.
— Будем прикрываться големами, — бросил Добрыня, но мы оба знали, что это лишь слова.
Скелетон перешагнул через лабиринт и размашисто опустил свой меч прямо на меня.
На этот раз я не стал зажмуриваться, и встретил его лицом к лицу. Со стороны, наверное, это смотрелось эпично. Здоровенный скелет, чей меч летел прямо на
Вот только я так и не узнал, что будет, если наши клинки столкнутся.
Меч скелетона замер в каком-то метре от Кладенца, а сам воин с ужасным скрипом повернул свою башку направо. А вместе с ним направо покосилась и остальная нежить.
— Вроде пронесло? — шёпотом уточнил Добрыня.
— Вроде, — осторожно согласился я, наблюдая за тем, как нежить бредёт на запад за невидимым и отчаянно желающим выжить картавым разбойником.
— Не жалко его? — уточнил гном.
— Не очень, — честно ответил я.
— Не любишь картавых? — подозрительно прищурился Добрыня.
— А это тут при чём?
— Ну как, — Добрыня посмотрел на армию нежити, которая в полном составе двигалась на запад. — Он же нежилец.
— А вот в этом я о-о-очень сомневаюсь, — не согласился я, то и дело поглядывая на часы. — Эдик — парень умный, в некоторых моментах даже слишком. И я думаю, это только дело времени, когда он догадается выбросить меч.
— Ты серьёзно? — гном посмотрел на меня, как на идиота. — Да он выбросит его прямо сейчас, и вся эта орава вернётся к нам!
— Знаешь, Добрыня, — я философски пожал плечами, — я немного разбираюсь в людях. И такой, как Эдик, ни в жизнь не выбросит божественный артефакт. Даже если это не артефакт, а насмешка богов.
— И всё же…
— Если я окажусь неправ, то придётся воспользоваться последним козырем, — я продемонстрировал гному Кристалл Огня.
В принципе, я ещё мог попробовать призвать сюда Дружину Перуна или, благодаря выученному навыку из ветки мастера порталов, кого-нибудь из моего отряда, но у меня были огромные сомнения на этот счёт.
Хватит на моей совести и одного Эдика, который, бог его знает как, будет выбираться из Загробного мира…
Я до последнего ждал, что рога всё же поборет свою жадность и выбросит меч, что нежить снова начнёт штурмовать наш Бастион. Что останется 11–12 хит-поинтов до полного уничтожения, и все скелеты вдруг замрут, как вкопанные.
Но в этот раз голливудского драматизма удалось избежать.
Сначала в воздухе раздался звон натянутой струны, затем по равнине прокатилась белёсая волна. Скелеты превратились в костяные скульптуры, а мы с Добрыней уже летели вниз.
Гном орал и матерился, я же всеми силами пытался удержать неожиданно тяжёлого игрока на весу.
— На хрена? — единственное, что спросил меня покрасневший, как помидор, Добрыня.
— Нам нужно добраться до темницы быстрее, чем до этого додумается рога, — терпеливо объяснил я.
— Аргумент, — признал Добрыня, и мы побежали.
Честно говоря, я сильно сомневался, что Эдик сумел понять, куда он попал
и что делать дальше. Скорей всего, рога, пользуясь моментом, попытается найти укромное место и затаиться там. Но исключать того, что он решит рвануть в центр карты, было нельзя.К тому же я не знал, сколько именно скелеты будут стоять как ледяные скульптуры. Может, у нас всего минута? А потом нежить снова отомрёт?
Добрыня, видимо, думал о том же. Гном один за другим опрокинул в себя два флакона с алой жидкостью, после чего его скорость существенно возросла. Я же скользил над землёй, с лёгкостью огибая скелетов, замерших в самых странных позах.
— Мне кажется… уф… или они … уф… дрожат? — с беспокойством в голосе уточнил Добрыня, и я был вынужден с ним согласиться.
Действительно, с каждой секундой встречаемая нами нежить дрожала всё сильнее, словно стремясь сбросить с себя ненавистное оцепенение. Мы же, наоборот, двигались всё медленнее, так как с каждым пройденным шагом силы как будто бы вытягивались.
— Держи! — я скрепя сердце протянул гному ковёр-самолёт.
Да, жаба заходилась в истерике, но здравый смысл подсказывал, что я всё сделал правильно. Уж лучше добраться до темницы в целости и сохранности, чем пожалеть артефакт и лечь под клинком какого-нибудь лича прямо перед самым финалом.
К тому же мы с Добрыней бледнели прямо на глазах, а ману словно начал откачивать гигантский насос.
— Давай за мной!
Гном молча вцепился в ковёр-самолёт, как заправский Аладдин, и бросил его вверх, следуя за мной.
Я сделал ставку на то, что смертоносное ПВО не работает и, чувствуя, как невидимый таймер отсчитывает последние секунды, мчался к стремительно приближающейся темнице.
Нам не хватило какой-то секунды.
Уже на подлёте к безжизненному куску земли, на которой возвышалась матовая тюрьма, я сначала услышал звон лопающейся струны, а затем сверху просвистела смерть.
Вжух! Дзанг!
Ржавый меч должен был рассечь меня на две почти ровные половинки, но Добрыня каким-то чудом догнал и прикрыл меня сверху. Сфера, в которую он спрятался, разлетелась фонтаном осколков, а я, изогнувшись в воздухе, рванул побелевшего гнома на себя и вниз.
Вжух!
Второй удар, последовавший от небольшого — всего-то два с половиной метра — скелета в тёмных доспехах, располовинил ковёр-самолёт, но мы с Добрыней были уже в безопасности. По какой-то причине нежить не могла пересечь выложенную камешками круговую линию.
Что меня, несомненно, очень радовало.
— Аа-а-а-а-а! — недалёкий крик.
— Спасибо, — прокряхтел Добрыня, из которого на глазах убывала жизнь.
Да и я, если честно, чувствовал себя сейчас так, будто миллион пиявок высасывали из меня жизненную силу.
— Помочь?
— Я сам, — упрямо мотнул головой гном и, выставив ключ вперёд, нетрезво зашагал к темнице.
Я же сначала похвалил Лизуна, который довольно лежал на светящемся портале, а затем мой взгляд остановился на интересной штуке. Я обогнул темницу и подошёл к человеческой фигуре, накрытой куском тёмной ткани.