Наследник для звёздного захватчика

Шейн и сам не понял, как так вышло, но через полчаса они уже говорили о таких вещах, за обсуждение которых люди просто бесследно исчезали. Это было очень опрометчиво — вот так рисковать.

Шейн забеспокоился, но Тирек его успокоил и сказал, что они давно за ним наблюдают.

Они — повстанцы. Те, кого, как думал Шейн, уже не существует.

Сначала он отказался от любого взаимодействия. Это ведь было слишком опасно. Он ставил под удар не только себя, но и сестру. Но время шло. Шейн видел, сколько боли и горя вокруг. Он всё это и так знал, но предпочитал жить себе, как получалось. А тут будто в фокус попало. И Лил становилась всё старше.

Из соседнего дома в один из зимних холодных вечеров “чёрные плащи” увезли мать двоих детей, прям как когда-то их с Лили родителей. Лили читала книгу в гостиной и не видела этого, но Шейн видел.

И он решился. Рискнул довериться Тиреку, и тот отвёл его к небольшой группе людей, среди которых была его будущая девушка Дина и командирша Таня. Так Шейн узнал, что у сопротивления есть целая структура, полноценная система группировок. Это и вдохновило, и испугало его.

Но всё же Шейн не готов был втянуться окончательно. Иногда он приходил на собрания, иногда передавал крохи информации о новшествах в гетто, о том, о чём сам узнавал на улице или у тех, кто приносил ему чинить технику. Вступать в группировку он не спешил.

Но в один день всё изменилось. Пришли “чёрные плащи” и отобрали у него то, что он любил больше всего в этом прогнившем мире. Как когда-то родителей, они забрали его Лили.

Минуя правила ими же созданной программы “Источник”, они увезли её, чтобы выкачивать в пользу одного из их командиров.

Шейну было больше нечего терять. В тот же день он ушёл и присоединился к группировке, и это было единственным, что не дало ему сойти с ума от горя.

Из Шейна Роуда получился отменный солдат. Сильный, умный, разбирался в технике. На то, чтобы изучить правила боя и научиться обращаться с оружием, у него ушло рекордно мало времени. Он бы мотивирован. Был зол и настроен мстить. И даже мечтал спасти сестру, хоть это и казалось дерзким планом.

И у него получилось. С помощью друга, которого он нашёл в лице соратника Тома, смелости и поддержки остальных. Вытащил свою Лили из лап кроктарианцев.

Пути назад уже не было. Ни дома, ни белого заборчика, ни золотистого пирога на завтрак им уже было не видать. Да и всё это было лишь ширмой. Ненастоящим. Оставалось только посвятить жизнь мести и сопротивлению.

Это было просто — ненавидеть захватчиков, желать им смерти и бороться с ними не жалея себя. Просто и понятно.

Сейчас же, когда всё перевернулось с ног на голову, Шейн сходил с ума. То, что рассказала ему сестра, не укладывалось в голове.

Они с Лили — эксперимент?

Их родители — учёные?

Ещё и… мама или папа — с Кроктарса?

Это казалось невероятным. Глупостью, бредом, полной ахинеей.

Это казалось совершенно неправильным.

У Шейна в груди покалывало и голова кружилась от мыслей. Дышать было тяжело. Ему хотелось крикнуть сестре: “Ты врёшь!” Но он знал, что Лили бы не стала лгать ему.

Он видел на её шее такие же полосы, как у “вампиров”. Такие же, как увидел и у самого себя сегодня утром… И её рассказ о родителях внёс хоть какую-то ясность. Шейн не хотел верить в это, но сколько бы он ни пытался отрицать, понимал, что Лили говорит правду.

— Я знаю, в это сложно поверить, Шейн, — сестра сжала его руку. Её чистые голубые глаза смотрели с болью и сожалением. — Мне самой было невероятно трудно принять это. Но нужно смотреть правде в глаза: мы — не люди. Но это не делает нас такими, как кроктарианцы. Мы — не зло, Шейн. И наши мама и папа тоже. Они как раз пытались сделать то, что прекратит скитания кроктариацев по Вселенной в поисках ответов. Если они получат их, то, хочу надеяться, уйдут с Земли.

В то, что “вампиры” уйдут, Шейну верилось с трудом. За шестьдесят земных лет они превратили её в колонию, и вряд ли откажутся.

— Он не обидел тебя, Лил? — сейчас это казалось важнее всего остального.

Шейн провёл пальцем по щеке сестры, и она прижалась к его ладони, прикрыв глаза. Стоило ему представить, что этот Яжер мог сделать с его чистой и хрупкой сестрой, у Шейна застилало взгляд красным. И самое ужасное, что он ничего не мог поделать.

— Нет, Шейн, — Лили покачала головой и посмотрела на брата. — Ничего такого. Тайен… не жаждет причинять боль. Он не такой.

Шейну было странно и непонятно, почему его сестра такого мнения о “вампире”.

— Лил, ты идеализируешь его. Он “вампир”. И он один из их главарей. Это его сапог топчет нашу Землю. Это его рука повелевает убивать.

— “Нашу” Землю? — Лили сделала шаг назад и внимательно посмотрела брату в глаза. Шейн с болью в груди ощутил, что между ними как-будто бы вырастает невидимый барьер. — А она наша с тобой?

Лили прикоснулась к светящимся полосам на своей шее, посмотрев красноречиво и больно ширнув этим в грудь Шейну.

— Всё неоднозначно, Шейн. Тебе ли теперь не понимать этого.

А потом Лили призналась, что именно она вывела командора из бункера, спасая от смерти. Это потрясло Шейна не меньше, чем новость о том, что они сами — плод межпланетного эксперимента. Он понимал, что таким образом она, скорее всего, спасла всех в бункере. Потому что если бы они казнили командора, как собирались, их всех бы убили.

Но… почему она сделала это? Он — её мучитель. Тот, кто медленно отнимает у неё жизнь. Неужели… у неё к нему появились чувства?

Но об этом Шейн Лили уже не спросил. За ней пришли, и им пришлось попрощаться. Он был благодарен судьбе уже за то, что она жива, и они смогли увидеться. Лил сказала, что придёт ещё, и в ожидании этой встречи Шейн и собирался жить.

Да, теперь у него был в этом смысл — жить. И терпеть, сжав зубы, эту чёртову суку Яру.

Не успел Шейн подумать о стерве, как дверь распахнулась, и на пороге появилась “вампирша”.

— Не знаю, какого хрена, — прошипела она, токнув ногой дверь, чтобы закрыть, — но всё, о чём я могу думать — это ты, мать твою.

Она быстрым шагом направилась к Шейну и вцепилась своей когтистой лапой ему в глотку. Шейн сделал то же самое.

Их взгляды встретились и высекли дикую, бешеную искру. Его пальцы сжались сильнее на её тонкой шее, ощущая, как быстро пульсирует в её жилах кровь.

Шейн ненавидел себя в этот момент, потому что чувствовал то же самое. Жуткое напряжение во всём теле требовало разрядки: или убить эту дрянь, или поиметь до изнеможения. Чтобы встать не могла и снова уползла полуживая, как в прошлый раз.

Ей, наверное, это нравилось. Она сама его заставила так сделать. И в первый раз, и во второй, и в третий.

Шейн видел следы на её коже на плече и на горле. Знал, помнил, где есть ещё. И она снова была тут. Смотрела на него с вызовом, впившись в кожу на шее ногтями до крови.