Наследник империи, или Выдержка

— Ну, тогда я пойду. Леся, рыбка, загляни потом ко мне.

— Хорошо.

Я не собирался встречаться еще раз ни с Олесей, ни с ним, ни с его сценарием. Но мне надо было прояснить один момент. Я предложил:

— Пойдем, посидим в моей машине.

Она обрадовалась. Наивная! Мы направились к красному мустангу под удивленными взглядами съемочной группы. Пойдут сплетни. А, черт с ними! Если бы у меня и в самом деле была невеста, я бы еще подумал. Я сел за руль, Олеся рядом.

— Какая красивая машина! — с восторгом сказала она.

— У меня много красивых вещей, — небрежно ответил я. — Особняк на Рублевке, дача на Лазурном Берегу, двухэтажная яхта.

— У вас с Катенькой был роман, да?

Она еще и глупа! Господи, где были мои глаза? Спасибо тебе, провидение, что ты избавило меня от этой девушки! Ведь я бы на ней тогда женился! И сейчас она бы уже была от меня беременна!

— Подойди к любой звезде женского полу и спроси ее, был ли у нас роман? Они все скажут: «Да». Иметь со мной роман модно.

— Я не знала, — упавшим голосом пролепетала она.

— Прежде чем лезть в высшее общество, надо бы сначала внимательно изучить фотографии ключевых персонажей.

— Но как же? Ты же работал в редакции! Ты меня снимал на…

— Кстати, я тебе хотел сказать, — перебил я ее. Не хватало еще устраивать разборки в машине! Это дурной тон. — Не я опубликовал те снимки.

— Да я знаю, — отмахнулась Олеся.

— Вот как? И ты знаешь, кто это сделал? — Я ожидал услышать фамилию Сгорбыша.

— Конечно!

— И… кто?

— Я.

— Что-что?

— То есть это моя инициатива. Продюсер посоветовал. Ему сказали, что готовится подборка «И это наши звезды?». Скандальные фотографии. Желтая газета с миллионными тиражами, все ее читают. Не худо было бы туда попасть. Ведь там звезды! — с придыханием сказала она. — Ну, я и… Словом, я выпросила эти снимки у…

— У Сгорбыша?

— Да. У твоего напарника.

— Только эти?

— А какие еще? — удивилась она. — Он сказал, что проще начинать со скандала.

— Продюсер? — уточнил я.

— Ну да! Мол, все будут знать тебя в лицо.

— А то, что не с лучшей стороны, это как?

— Какая разница? Лишь бы говорили!

— Значит, тебе без разницы что говорят? Ты готова на все, лишь бы оказаться в центре внимания желтой прессы? Фотографироваться в любом виде? Голой, пьяной? Лишь бы в обнимку со звездами, в одной с ними компании?

Я все больше убеждался, как мне повезло! А я, дурак, сокрушался!

— Но, Леня! Что я еще могу?

— Да, это правда. Что ж, ты сделала свой выбор. Вылезай из машины.

— Как-как?

— У меня дела. Ты что не слышала? Я занимаюсь бизнесом.

— Но я думала…

— Все. Время, на тебя отпущенное, закончилось. — Я демонстративно посмотрел на часы.

— Вот ты какой! — с удивлением сказала она.

— Ты еще не все знаешь. Наведи справки. Тебе такое расскажут! Давай вылезай.

Я перегнулся и открыл перед ней дверцу.

— Я вечером свободна.

— Зато я занят. И не вздумай мне звонить. Не отвечу. Пошла отсюда! — заорал я.

Она выскочила из машины, как пробка. Я захлопнул дверцу, взревел мотор. Вот теперь меня жгло изнутри. Казалось, там пылает огромный факел. Даже в носу защипало, словно от едкого дыма. Но это не дым, это… Спокойно-спокойно-спокойно… Будь проклято все! Продажный мир, продажные женщины. По мне, так лучше честная благородная нищета. Может быть, я так говорю, потому что я этого не знаю? Но как же хочется верить хоть во что-то! Ведь когда я ехал сюда, я все еще надеялся… И этот букет… Разумеется, он не Катеньке предназначался.

Все. Тема закрыта. Я еду… А куда еду? Мне надо подумать. Время обеденное, но в ресторан не поеду. Наверняка встречу там знакомых, завяжется пустой разговор. Время пустых разговоров для меня миновало. Мы идем далее по списку. А перекушу в фастфуде. Подъеду к окошку и приму из рук прелестной девушки пакет. Зарулю на стоянку, пожую здесь же, в машине, подумаю. А подумать мне есть о чем.

Итак, у меня ничего нет. Квартира Сгорбыша разгромлена, сумка с фотоматериалами из студии сгорела, Длинношеее расстреляно в упор из автоматов. Мой компьютер выведен из строя. Ни единой зацепки. Мне нечего анализировать. Фотографий нет. Но есть люди. Свидетели, участники событий.

Я купил еды и, как только насытился, начал хоть что-то соображать.

Кажется, я знаю, что делать дальше.

Жанровая фотография: пейзаж с парусами

Часа через три я вернулся домой. Я решил поговорить с мамой. Или с отцом. Я хотел навести справки о бизнесмене, который поручил фирме, занимающейся подарками, сделать фотографии своей невесты. Помните заказ на второй фотоальбом? Ко дню рождения? У меня на руках ничего не осталось, и, скорее всего, подарок, предназначенный Сидору Михайловичу, третий фотоальбом, уничтожен. Но первые два целы! Должны быть целы!

Я задумался. Третий фотоальбом… А ведь их было два! Экземпляр Сгорбыша и тот, что делал я. Знали ли об этом люди, убравшие директора комбината и его любовницу? Неизвестно. Если криминальные фотографии были сделаны во время нашей со Сгорбышем слежки за Сидором Михайловичем, их уже уничтожили. Но есть шанс, что о случайном дублировании альбома они не знали. Кому теперь принадлежит имущество холеной блондинки? Как там ее? Я наморщил лоб. Лели! Надо бы это узнать.

Но для начала я выясню, почему сорвалась свадьба. Я опять напрягся и вспомнил имя бизнесмена: Юрий Соловьев. Кажется, он владеет сетью магазинов, торгующих компьютерами. Розница и мелкий опт. Я не помню его среди наших знакомых, людей высшего уровня. Но зато я знаю его в лицо. Когда Сгорбыш отдавал бизнесмену альбом, я его срисовал, оставаясь в машине. Они обменивали, как какие-нибудь шпионы, деньги на альбом с фотографиями. Соловьев коренастый, невысокого роста брюнет, лицо сплюснутое, словно ему по голове ударили молотком, отчего и произошла деформация. Торчащие уши, широченные скулы, короткий нос, зато узкий, но длинный рот. Такое лицо не забудешь! Еще у него длинные, как у гориллы, руки и кривые ноги. Уверен, что волосатые до безобразия. Его-то никто не спрашивает, не ходит ли он в салон красоты на депиляцию. Девушка, на которой Соловьев хотел жениться, выше его на полголовы. У нее волосы цвета пшеничного колоса и огромные голубые глаза. Ангельское лицо, отличная фигура. Но что-то с ней не в порядке, раз свадьба не состоялась.

Я вспомнил Лену, вдову Сидора Михайловича. Обе эти девушки попали в руки мафии. Их держит в рабстве преступный синдикат. Лена сама сказала мне, что уже расплатилась, а как дело обстоит с ангелочком, неизвестно. Надо узнать: что не понравилось Юрию Соловьеву в сделанных нами фотографиях? Лично я ничего не заметил. Никакого криминала. Но узелок завязался, ниточка потянулась. Сидор Михайлович — Лена — девушка-так-и-не-получившая-обручального-кольца.

В холле я столкнулся с горничной. Той самой, новенькой. Как там ее? Лиза, Лида, Люда? Так и не вспомнив имя, я молча проскочил мимо к лестнице и поднялся наверх. Мои мысли занимал Юрий Соловьев. Мне надо переодеться и хорошенько подумать.

За ужином я спросил у мамы:

— Ты не знаешь Юрия Соловьева?

— Юрия Соловьева? Так сразу и не вспомню.

— У него сеть магазинов, торгующих компьютерами.

— Тогда ты должен спросить это у меня, — вмешался отец. Я повернулся к нему:

— Папа, ты не знаешь Юрия Соловьева?

— Нет, не знаю, — спокойно ответил он.

— Жаль, — искренне огорчился я. — Я надеялся, что ты нас познакомишь.

— Могу дать совет, — усмехнулся папа.

Я знал цену его советам. Она была высока. Советами моего отца еще никто не пренебрегал, поэтому я сказал: