Наследник Рода

Маю захотелось спросить, как это может быть.

– Может, Марин… может… может, – опередил его вопрос Сей Мир. – Поверь… Я не вправе давать оценку твоим действиям. Именно поэтому… могу лишь предупредить, предостеречь, напомнить, если угодно, как коротка дорога от Первых до Вторых, как иллюзорна грань, как обманчива может быть правда, как горестны плоды желаний…

– Да, но-о-о… – получилось, как отрицание и удивление одновременно.

– И мне, и тебе известно: ничто не происходит без причины, – Сей Мир подождал молчаливого согласия. – И если верить, – а я тебе верю, – то все, что ты делаешь и сделаешь в будущем, приведет к результату…

Марин переставал вообще что-либо понимать. Он пытался собраться и вникнуть в образные, витиеватые фразы мудрейшего – получалось плохо. Усомниться же в искренности жреца – все равно, что отрицать очевидное.

– Тебе нужно было прийти раньше, – гримаса мучительной разочарованности появилась на морщинистом лице. – Возможно, тогда мы смогли бы прочесть замыслы Сола.

– Я виноват, – почти прошептал Май, – но мне не с чем было приходить.

– Знаю, знаю… Именно поэтому я и сказал «возможно», – пальцы жреца прекратили нервное постукивание. – Расскажи о ней…

– О ней? – Май на секунду растерялся, – А… вы имеете в виду… Она дизайнер, архитектор, художник… Она Вторая. Я не увидел ни единого признака, ни единой возможности скорого ее возвращения – почти идеальное творение Сола. Именно это пугает и волнует меня. Разум мой впервые противоречит чувствам. Я впервые не могу понять и оттого начинаю сомневаться… Она не должна была появляться сейчас в моей жизни… Но я точно знаю, что именно встречу с ней, теряя терпение, ждал последнее время. – Май захотел дать волю эмоциям и стукнуть ладонью по столу, подчеркивая глубину противоречия. – Мне нужен совет, Сей Мир. Я чувствую Сола рядом – так близко, что появляется грешное желание… Почему это происходит со мной? Зачем я ему понадобился? Я не могу проследить ни единой связи. Мне остается полагаться на вашу мудрость и знания.

– Ты полностью слеп?

– Да.

Жрец задумался… Густые брови сблизились, углубляя морщины, веки медленно опустились…

– Ты действительно слепнешь… Незрячий легко сбивается с пути, и ты уже сделал шаг в сторону. Просишь совета? Но как я могу открыть перед тобой дверь, если ты не видишь входа?

Внутри у Мая все оборвалось. Он услышал то, чего так не хотел слышать, то, что знал сам, но противился очевидному.

– Вы считаете… я начал процесс обращения? – губы задрожали, голос потерял силу.

– Я не говорил этого, – Сей Мир лениво поднял веки. – Наш Орден всегда стоял на страже незыблемых правил и традиций. Ты один из тех, кто безукоризненно следовал им, ты никогда не заглядывал за черту.

– Это же запрещено!

– Да, это запрещено. Как же теперь определить границу, если утратил способность видеть? Слепой не может полагаться на силу зрения, но его разум, подчиняясь силе гармонии, открывает иные способности. Тебе предстоит разобраться в себе. А пока… я ограничиваю твои контакты с Орденом, но это не значит, что наши дороги разошлись. Помни: у тебя есть все, что было раньше и даже больше. Тебе ли не знать: неумение пользоваться силой не говорит об ее отсутствии. Делай то, что должен, следуй за чувствами, верь и не забывай – ничего не забывай! Это все, чем я могу помочь, – жрец встал и провел рукой по воздуху, словно отчерчивая линию, подводящую итог разговора.

На лбу Марина выступили капельки пота. Сделалось нестерпимо жарко. Захотелось пить.

– Вы… Я… я больше не член Ордена? – произнес он почти беззвучно; сухие губы едва двигались, язык отказывался повиноваться.

– Ты больше не один из нас. Теперь ты сам по себе и должен идти своей дорогой. А я… я буду рад встрече на одном из перекрестков.

Май не верил – не верил, что это происходит с ним. В одну секунду обрушились опоры, придающие смысл его длинной жизни: комната задрожала, воздух сделался невыносимо горячим, краски поблекли… В эту секунду впервые посетило безумное и слабовольное желание – Май захотел стать смертным: забыть о правилах, о законах и традициях, избавить себя от позора, который только что пережил…

«Верь и не забывай – ничего не забывай!..»

Слова жреца прозвучали в сознании – в слабеющем сознании, – и возможно, именно данное обстоятельство не позволило потерять его.

– Я понял вас, Сей Мир, – силы для ответа нашлись. – Я постараюсь понять вас лучше…

– Я знаю, Май… Я знаю и надеюсь на тебя.

– Благодарю…

Сей Мир заслуживал благодарности. Каждым словом, каждым действием жрец направлял, давал совет, помогал обрести уверенность. Всегда помогал, а значит, и сегодня… только что…

Как же принять его помощь и осознать справедливость и мудрость решения, если с неведомых истории времен именно Май являлся хранителем традиций, идеалом для тех, кто не принял идеи гордецов и смутьянов, оставаясь верным истине – такой хрупкой и беззащитной, утратившей красоту и признание и оттого почти скрывшейся от людей в попытке спасения. Но истина есть истина, которая не перестает существовать, даже если про нее забыли.

На душе скверно! Как жить дальше? Как смириться с изгнанием? Как смотреть в глаза людям, еще вчера считавшим его честью и совестью Ордена… Кто он теперь?

Покидая кабинет, Май старался держаться достойно, хотя получалось с трудом.

Жрец проводил его до двери, и когда та захлопнулась, долго не сходил с места, будто наблюдая сквозь старые толстые стены за недавним гостем. Затем он вернулся к столу. Сел на стул, который только что занимал Май – место хранило следы присутствия – прислушался к ощущениям… Угрюмое, озабоченное лицо изменилось – теперь на нем был отчетливый отпечаток внутреннего благодушия и умиротворения…

– Ты все сделаешь правильно, Марин… Мы верим тебе… Этот мир верит тебе.

9

Лавочки на территории отеля «Гранд» похожи на радугу. Деревянные бруски на сиденье и спинке, ровно по семь штук, одинаково гладкие, ровные и каждый в своем цвете. Вероника удобно уселась на радужной скамейке и расслабилась.

Она наконец утолила голод – вкусно и сытно поела и даже задремала в номере после обеда… Как в детстве.

Здесь действительно комфортно – Марат не обманул.

Прихотливый вкус дизайнера отыскал изъяны (а где их не бывает!), но незначительные, навеянные настроением; в целом же все устраивало. Это даже отелем назвать было трудно – скорее гостевой домик с десятью номерами высшего класса, с грамотными и обученными сотрудниками и не по статусу огромной территорией, похожей на ботанический сад – с ухоженным газоном, причудливыми кустарниками, дорожками, беседками, несколькими зонами барбекю и даже настоящим колодцем для любителей экзотики.

Спокойное лицо Вероники ловило ласковые лучи заходящего солнца.

– Каждый охотник желает знать, где спрятался фазан, – бормотала она нараспев, гладя рукой радужные теплые деревяшки. – Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый… Семь цветов… Семь дней недели… Семь нот… Семь грехов…

Забавная поговорка про охотника и фазана со школьного урока физики – педагог рассказал ее, чтобы бестолковые ученики легче запомнили порядок цветов спектра. Она улыбнулась: отличный был учитель – знающий, тактичный, с юмором.