Наследник Рода

– А вы его партнер? – с недоверчивой насмешкой произнесла она.

– Партнер, – Марат ответил так непринужденно, что женщина поневоле прониклась.

– Выходит, вы тоже покупаете олигархов?

– Увы… У меня другая специализация. Я использую тех, кого купил Генри.

Захотелось еще выпить. Молодой человек говорил ошеломляющие вещи: либо залихватски врал, либо…

Пустой бокал в ее руке наполнился вином; в следующую секунду показалось, что все на этом столе стоит безумных денег. Марат поставил бутылку, небрежно взглянул на этикетку и произнес банальный, но вполне уместный тост:

– Хочу выпить за вас.

Вероника кивнула… Сделала пару глотков.

– А у вашего партнера есть фамилия? – спросила она, не успев насладиться вкусом вина.

– Райморт, – ответил Марат удивительно спокойно, но с ужасающим достоинством.

– В смысле… тот самый Райморт? Тот самый… семья… то есть клан… или…

– Именно, – он помог не запутаться в терминах.

– Вы шутите!

– Разве можно шутить с такими именами?

Действительно, нельзя… Вероника поставила локоть на стол и прикрыла рукой лицо, пряча бегающие в замешательстве глаза. Очень хотелось вывести болтуна на чистую воду и одновременно не хотелось верить, что он лжет: еще бы, не каждый день встречаешься с человеком, лично знающим кого-то из семьи Раймортов!

Следующая мысль заставила взять бокал в руки и самостоятельно (под удивленный взгляд Марата) наполнить его вином, чтобы молча выпить.

– И вы говорите, что Генри порекомендовал обратиться ко мне? – от волнения и спиртного она чуть не икнула.

– Да, именно Генри, – он наблюдал за женщиной, внутренне усмехаясь.

О, как часто приходилось созерцать подобную картину! Осознав, о ком идет речь, каждый начинал вести себя неадекватно. Эта еще молодец – пытается держаться достойно.

Близость имени Генри Райморта вводила людей в состояние шока, паники, восторга, исступления. Человек словно прикасался к невероятной удаче, к великому счастью, к заветному желанию, к вожделенной мечте. Начинало казаться, что магическое сочетание букв, из которых складывалось имя Генри, открывает дверь к новой удивительной жизни, и отказаться от ослепительного мира, брезжащего в дверном проеме, не может никто – никто без исключения, абсолютно никто! Он ведь и сам не так давно испытал это чувство.

– Но откуда? Откуда господин Райморт узнал обо мне? – Вероника вновь потянулась к бутылке, но Марат тихонько отставил вино подальше: рано ей напиваться – впереди длинная ночь.

– Ну… не знаю, – он покачал головой и цокнул языком. – Возможно, видел ваши работы – у вас же масса замечательных проектов, а талант, как известно всем, обязательно найдет дорогу к счастью.

Именно эта дорога и появилась перед помутненным взором Вероники – ровная, гладкая, усыпанная лепестками роз; и дома… здания… и ее имя на устах привилегированных особ… О боже!.. Вдруг стало очевидно, что заказ Марата – экзамен, устроенный для принятия окончательного решения. Что же будет дальше? Работа в Ницце? В Монако? А может быть… У нее закружилась голова: слишком много спиртного, слишком много эмоций.

День закончился так же по-дурацки, как и начался. Окончательно захмелевшая от впечатлений и вина женщина чуть было не пала ниц, пустив в спальню дьявола-искусителя.

Нет, она не была монашкой и легко могла позволить себе безрассудство, – тем более сегодня, тем более с красавцем-бизнесменом, партнером самого Генри Райморта.

Но удивительно… Именно в тот момент, когда Марат в полной уверенности перешагнул порог ее комнаты, сердце женщины начало разрываться на части… Она испытала что-то вроде раздвоения личности: одна часть изнуряла вожделением тело, а другая мучила совестью, взывая к странными моральным принципам, которые раньше не особенно обременяли; плюс ко всему вспомнился этот тип – Май – со своей графской статью…

В голове все завертелось, как в центрифуге, к горлу подкатила тошнота, за которой последовало позорное бегство в ванную комнату…

Конечно же, Марат ушел, предварительно заботливо укрыв захмелевшую барышню мягким пушистым одеялом. Он был удовлетворен и разочарован… Задачу босса удалось выполнить на пятерку, а вот свою… Казалось, что он чрезмерно шокировал Веронику… Не стоило так сильно возвышать Генри, а самому теряться в тени великого имени – ощущение не из приятных… Прежде он не испытывал подобного: ничего… будет еще возможность реабилитироваться и взять то, что должно принадлежать ему.

10

Прошла неделя… месяц…

Реалисты знают: весна закончилась… Пессимисты и скептики уверены: эта весна умерла… А романтики и фантазеры скажут, что в утробе матери-природы уже зародилась следующая весна, и ровно через девять месяцев она появится на свет. Поразительно: человек и время года ждут своего рождения одинаково долго, а рождаясь, вступают в мир одинаково требовательно, по-хозяйски меняя окружающую реальность.

Тридцать дней назад родилось лето – почти столько же Маю потребовалось на осознание услышанного от Сей Мира.

Тогда он был уверен: эта жизнь закончилась… Изгнание!.. Плата за сомнение и своеволие – неизбежное наказание.

Его способности резко начали исчезать. Май больше не мог просчитать будущее, хуже понимал взаимосвязь событий, с трудом слышал и видел вне времени и расстояния – скорее всего, он уже перестал быть Первым, но еще не стал Вторым… Зачем нужна бесконечно длинная жизнь, если не понимаешь ее смысла? Ожидание финала теперь приносило облегчение и даже радость. Впрочем, и в скором конце уверенности не было.

Жрец прав: произошли изменения… Больше нет возможности стоять на страже, больше нет уверенности в правоте, больше нет четкого понимания истины. Кто он теперь?.. Кто?.. И если Сей Мир не сумел ответь на вопрос, где же искать ответ?

Тридцать дней он провел без пищи и воды. Ровно месяц он не менял позы и не открывал глаз, освободив сознание от влияния тела и привычных чувств.

Если бы за эти тридцать дней кто-нибудь попал в квартиру Мая, то наверняка бы решил, что успешный бизнесмен, бездвижно лежащий на полу с раскиданными звездой руками и ногами, сошел с ума или бесится с жиру. Толстые шторы плотно задернуты, свет выключен, окна закрыты, аккумулятор телефона отсоединен от аппарата, холодильник пуст, продукты и мусор выкинуты, дверь тщательно заперта на все замки – безумие!

Но никто не зашел внутрь, и поэтому никто не лицезрел Марина в состоянии глубокого отрешения.

Пару раз Стариков посылал человека и оба раза получал ответ: квартира закрыта, признаков присутствия не наблюдается. Вскоре уставший томиться неизвестностью директор самолично убедился, стоя перед глухой дверью: признаков действительно не слышно.

– Чертов эгоист! – пробубнил Николай Николаевич и хотел с досады пнуть ногой бронированную дверь и плюнуть на пол… но не плюнул.

Стариков нервничал… Несмотря на то, что он привык к экстравагантным выходкам босса, в том числе к его странным длительным исчезновениям, в этот раз было сильно тревожно. Изнутри что-то подталкивало, что-то требовало вызвать службу спасения и под каким-нибудь предлогом вскрыть квартиру, чтобы удостовериться: ничего страшного не произошло.