Наследник

— Александр Сергеевич, рад принимать вас в своём доме! — громко произносит он.

Он подходит ко мне, пожимает руку и затем неожиданно поднимает.

— Очень рад! — почти кричит граф. — Не представляете, как здорово познакомиться с вами лично.

— Взаимно, ваше сиятельство, — коротко отвечаю я. — Надеюсь, не слишком потревожил вас. Но дело, сами понимаете, не требует отлагательств.

— Ещё бы, ещё бы! Но давайте сначала немного поболтаем. Расскажите мне о себе, а слуги сейчас принесут нам завтрак. В какой школе вы учитесь, Александр Сергеевич?

Что же, этикет требует минут десять поговорить ни о чём. Но мне в любом случае необходимо немного узнать этого человека. Я уже прочитал о нём довольно много, но сухая информация одно, а личное знакомство — совсем другое.

Съедаю пару предложенных бутербродов с икрой, выпиваю чашку крепкого кофе и говорю:

— Спасибо за гостеприимство. Но давайте перейдём к главному, Давид Артурович.

— Хорошо, — кивает он, моментально сбрасывая с лица улыбку. — Тогда лучше пройти в кабинет.

Мы отправляемся в другую комнату и садимся в чёрные кожаные кресла рядом друг с другом. Граф уже не выглядит столь радушным хозяином, и в воздухе чувствуется напряжённость.

— Итак, вы прибыли, чтобы решить проблему с землями? — интересуется он.

— Да. Князь Грозин не хочет, чтобы ваш род потерял эти владения, поскольку нам важен ваш завод, — говорю я.

— Ну ещё бы! Без моего Техпрогресса корпорации несладко придётся. Мои чипы в половине изделий используются, в том числе в военной сфере.

— Вы можете мне рассказать о том, как получили земли и почему Вронские претендуют на них? — спрашиваю я, сложив пальцы домиком.

— А вы разве не в курсе, Александр Сергеевич? — бурчит Медведев.

— Я хочу, чтобы мне рассказали вы. Возможно, я увижу ситуацию под другим углом.

Давид Артурович усаживается поудобнее и начинает:

— Эти земли мы получили после войны тридцать лет назад. А завод начали строить только двадцать лет назад. За это время земли стали частью нашего наследия, там ведь стоит не только завод, но и другие постройки. Вронские сейчас пытаются оспорить законность нашего владения.

— Вы завоевали эти земли? — уточняю я.

— Да. Когда тридцать лет назад два клана воевали, мы атаковали Вронских и разбили их гвардию, а затем взяли поместье в осаду. Они сдались и в качестве откупа предложили нам эти земли.

— Почему же тогда они теперь требуют их обратно? В чём суть их претензий?

— Они утверждают, что не было законного договора, и мы заставили их отдать землю угрозами.

— Это правда?

— Ну, в какой-то мере да. Мы угрожали уничтожить поместье, но откуп они предложили сами!

— Вы подписывали мирный договор?

— В том-то и дело, — кривится Медведев. — Не подписывали. Мы заключили перемирие по слову чести. Но прошлый барон Вронский скончался, а его сын ничего не хочет слышать о слове чести и требует землю назад. Мерзкий ублюдок!

Я киваю, осознавая, что ситуация гораздо сложнее, чем кажется.

— Какие у вас планы? — спрашиваю я.

— Мы готовы отстаивать свои интересы до самого конца. Даже если Верховный суд решит дело в пользу Вронских, я не отдам землю. Пусть попробуют отобрать её силой!

— Вы не сможете противиться решению Верховного дворянского суда. Гарантом его справедливости выступает император. Вы что, собираетесь пойти против императора?

— Тогда мы начнём войну раньше и заставим Вронских отказаться от претензий, — твёрдо говорит Медведев.

— Я здесь для того, чтобы предотвратить насилие.

— Понимаю, но вы тоже должны кое-что понять — я не собираюсь ни отдавать эти земли, ни платить за них. Не пытайтесь найти компромисс, при котором мой род должен будет заплатить Вронским. Они не получат от меня ни копейки!

— Не стоит быть таким категоричным, Давид Артурович, — говорю я. — Если потребуется, вы пойдёте на компромисс. Как я сказал, главное — не допустить насилия и оставить завод там, где он стоит. Если для этого придётся чем-то пожертвовать, нам придётся.

— Нам? Вы хотите сказать, что Грозины возьмут на себя расходы? Потому что я повторяю — Вронские от меня ни копейки…

— Род Грозиных прислал меня, чтобы со всем разобраться, и я разберусь. Я на всякий случай советую помнить, что вы член клана и обладаете ограниченной автономией. Я не хочу на вас давить, но будьте готовы к уступкам. Иначе нам эту проблему не решить.

— Я думал, что вас прислали мне помочь, а не заставлять прогибаться перед врагами, — хмурясь, говорит Медведев.

— Никто не заставляет вас прогибаться. Я устрою так, чтобы вы с Вронскими смогли договориться, и чтобы они навсегда отказались от претензий на землю. Разве ради этого вы не готовы пожертвовать деньгами или даже немного поступиться гордостью?

Граф не отвечает, только издаёт тяжёлый хриплый вздох и качает головой.

— Я постараюсь помочь, — говорю я. — И сделать так, чтобы ваш род вышел из дела с минимальными потерями. Но совсем без потерь вряд ли обойдётся,

Я произнёс это, осознавая, что ставлю на кон свою репутацию. Ни я, ни Череповы ещё не говорили с Вронскими, но почему-то, мне кажется, там будет такая же упёртость и отказ как-либо сотрудничать с Медведевыми. Всё запутаннее, чем я думал.

Ещё и эти подставные бойцы… Может, их отправили специально с целью помешать моей миссии? Юрию было бы выгодно, если бы я провалился. Династия бы пострадала, зато мой старший дядя получил бы новый шанс стать наследником вместо меня. Ведь если я проиграю здесь, мои шансы стать в будущем князем сильно упадут.

— Я надеюсь, что вы не впустую это всё говорите, — бурчит, наконец, он. — Вы всё-таки наследник князя, и обязаны показать, что заботитесь о членах клана. Иначе они могут вас не поддержать.

«Как будто прочитал мои мысли», — думаю я.

— Неужели это угроза, Давид Артурович? — спрашиваю вслух.

— Это дружеское предупреждение, Александр. Я в вас верю и прошу не подвести меня.

— Я со всем разберусь, будьте уверены. Мне нужно посмотреть кое-какие документы, давайте я перешлю вам список, а вы передайте его своим юристам. Копий документов будет достаточно, — говорю я.