Наследник

В рубке помимо дежурной смены собрались почти все, за исключением занятого профилактикой бортинженера и двух на всякий случай пребывающих на боевом посту канониров, Шайганова и Сванидзе. Михаил вздохнул и сообщил, что собирается побрататься с крэнхианским капитаном, который сейчас перейдет на «Тень».

– Побрататься? – удивился Хмелин. – А не слишком ли?

– Нет, не слишком, – заверил Михаил. – Поймите, так надо. Пока не могу объяснить логически, но чувствую, что иначе просто нельзя. Тем более, что это не просто братание, а эн-квайх-йорхайн.

– Ну ни х…я себе! – не выдержал Хряченко. – Капитан, вы мозгами поехали?! Да это ж…

– Это слишком, капитан! – вторили ему Хмелин и Суровцев.

Остальные просто ошарашено вытаращились на Михаила. Военные хорошо знали обычаи старых врагов и прекрасно понимали, что такое эн-квайх-йорхайн. Прошедшие этот обряд крэнхи становились не просто родными братьями по крови, а чем-то много большим. Они обязаны были всегда приходить на помощь связанным с ними, в любой, даже самой безнадежной ситуации. Не раз случалось так, энквайхи, как сокращенно называли побратимов на крэн'хау, подставлялись под пулю или меч, предназначенные брату. Они делились всем, от последнего куска хлеба до женщин. В случае гибели одного из них второй содержал его семью. И как в такую схему мог вписаться человек никто не понимал – разные биологические виды.

– Так надо, – Михаил обвел всех по очереди тяжелым взглядом. – Поймите. Иначе нельзя. Это мое решение, и я имею на него право.

– Что ж, как хотите, – пожал плечами Хмелин, он явно был недоволен, но, поскольку был штрафником, не мог возражать командиру.

– Айзат, – обратился капитан к другу. – Прошу тебя стать «мастером правой руки» в обряде. Ты его должен знать, мы изучали.

– Знаю, – кивнул татарин. – Хорошо. Насколько я помню, нужно три ножа, уже попробовавших кровь врага.

– Один такой есть у меня, – кивнул Михаил. – Довелось года три назад в рукопашной схлестнуться во время обороны Ш421.

– И у меня есть, я тогда с тобой был, – усмехнулся Айзат.

– Третий я могу дать, – тяжело посмотрел на них Шапиро. – Хоть и пилот, а тоже всякое бывало…

Стена рубки вдруг потекла, словно ее расплавили мощным плазмером, в ней проявилось небольшое отверстие, которое начало стремительно расширяться. Офицеры вскочили на ноги, хватаясь на ручное оружие – рефлексы есть рефлексы, ничего тут не поделаешь.

– Тише! – поспешил успокоить их Михаил. – Система по моей просьбе соединила корабли. Это Гши с напарником прибыл.

Действительно, не прошло и нескольких секунд, как отверстие в стене приняло вид обычного переходного люка с высоким комингсом [11] . Никто из проектировщиков не мог объяснить, зачем на космических кораблях комингсы, они остались от эпохи морских судов и почему-то присутствовали почти на каждом военном корабле. Сколько об них было ушиблено ног и сколько на них вывалено ругательств! Люди протестовали, требовали покончить с этим безобразием, им обещали, но все оставалось по-прежнему.

11

Комингс – вертикальные стальные листы или деревянные брусья, ограждающие грузовые, световые и сходные люки от попадания воды внутрь помещений на морских судах. Все двери на судне также имеют комингс высотой от 50 до 300 мм. (Википедия)

Лют отъехал в сторону, и через коминг переступил, едва не споткнувшись, Гши Тайхау в сопровождении Лху Йаннау. Они вежливо поклонились и замерли, настороженно глядя на настороженных землян.

– Добро пожаловать на «Тень»! – ступил навстречу Михаил, он говорил, естественно, на крэн'хау.

– Благодарю, – отозвался сын вождя на интерлингве.

– Предлагаю перейти в кают-компанию, – предложил земной капитан. – Там всяко больше места.

– Хорошо.

Михаил направился к выходу, показывая Гши дорогу. При преобразовании корабля лонхайтские наниты оставили внутреннюю обстановку привычной для землян, поэтому, наверное, и комингсы остались – уж их-то как раз можно было без проблем убрать, и Михаил решил попросить об этом Л300. Кают компания располагалась на другой стороне фрегата, чтобы добраться до нее пришлось пройти по радиальному коридору. Там легко поместился бы весь экипаж, еще и место бы осталось.

– Л300, сделай, пожалуйста, часть пола в центре гладкой, – приказал Михаил, войдя.

Рубчатая, чтобы ноги не скользили, поверхность пола тут же потекла и стала ровной, белого цвета, словно система знала, что именно требуется для обряда. Впрочем, может и знала, от нее никогда не знаешь, чего ожидать. В кают-компании тем временем собрались все члены экипажа, исключая дежурных пилотов, Хряченко и Чайки. Даже Торренс пришел и сейчас наблюдал за происходящим, опершись об стену в дальнем углу.

Михаил и Гши переглянулись – слов им не требовалось, оба знали, что нужно делать. Землянина всегда восхищала культура крэнхи, их обряды были очень красивы, честь ставилась во главу угла в любой ситуации, причем честь в том самом понимании, не репутация, а то, что ты сам думаешь о себе. Поэтому Михаил и знал последовательность действий в эн-квайх-йорхайн. Многие люди считали этот и другие обряды «котов» слишком кровавыми, но у расы воинов иначе и быть не могло. Объяснять не понимающим Михаил никогда и не пытался – пусть себе думают, что хотят, тем более, что в большинстве это были обыватели, мнение которых значения не имело.

Мастера правой руки, Айзат и Лху, подготовили ножи, разложив их треугольниками на полу. В вершине каждого лежали личные кортики будущих братьев. Михаил и Гши обнажились по пояс и сели друг напротив друга на пятки. Они протянули вперед правые руки и в один голос произнесли:

– Призываем в свидетели светлое небо и темную землю! Призываем в свидетели духи предков и Повелителя Воинов! Примите союз двух равных воинов! Освятите его и благословите!

Айзат вложил в ладонь Михаилу его собственный кортик, его примеру последовал и Лху, передав Гши кинжал с резной костяной ручкой, по виду очень древний, наверное, родовой. Оба молодых воина слитным движением рассекли себе левые предплечья, зачерпнули крови и плеснули ее на пол. Мастера правой руки тут же принялись чертить из смешавшейся крови человека и крэнхи сложный узор между ними. Лху иногда едва слышно подсказывал Айзату последовательность действий, поскольку человек не мог знать всех тонкостей обряда.

– Светлые небеса и Повелитель Воинов! – голос сына вождя зазвенел, в нем слышалось торжество и надежда. – Я, Гши А-Ринно Тайхау от имени малого клана Гше-Тхойнг и великого клана Дха-Вертонх объявляю Михаила сына Ивана Шмелева своим кровным братом и принимаю его в род! Отныне и навеки! Да будет так!

Лху врочил ему второй нож, и Гши рассек себе второе предплечье, затем провел ритуальные надрезы на щеках и лбу, стряхнув капли крови на завершенным узором.

– Светлые небеса, Повелитель Воинов и Мать-Россия! – глаза Михаила горели, он чувствовал, что происходит нечто до сих пор невозможное и невероятное, способное изменить все вокруг. – Я, Михаил сын Ивана Шмелев от имени малого клана Шмелевых и великого клана Российская Империя объявляю Гши А-Ринно Тайхау своим кровным братом и принимаю его в род! Отныне и навеки! Да будет так!

И повторил действия Гши протянутым ему ножом Айзата.

– Да осияет вас Свет и закроет Тьма! – хором произнесли ритуальные слова матера правой руки, надрезали себе ладони и скрепили своей кровью нарождающийся союз.

Затем все четверо заключили узор в ромб, естественно, опять кровью. После чего Михаил с Гши встали, шагнули внутрь этого ромба прямо на узор и обнялись таким образом, чтобы раны на предплечьях соединились. В этот момент и произошло то, что каждый свидетель потом вспоминал до самой смерти – из ниоткуда в обнявшихся человека и крэнхи ударил пучок разноцветных молний, окружив их переливчатым сиянием. Вокруг них возникли световые кольца разного цвета, эти кольца возникали у ног, скользили вдоль тела и уходили в потолок.