Наследники Лои

– Ну, да, в России нет, а за границей есть! Только вы об этом никому, ладно?
– сделав таинственное лицо, прошептала девочка, - Он из самой Америки к нам приплыл!

– Да ни уж то? Из такого далека?
– всплеснула руками старушка.

– Он отца искал. Там ничего не знали...

– Ох, страсти-то какие! Подумать только! Из самой Америки, сюда, к нам!

Как Лера и ожидала, известие произвело на соседку должное впечатление. Охая и причитая, она принялась доставать с антресолей аккуратно сложенные стопки вещей, откладывая нужное в сторону.

– Гость то твой, ростом, каков будет?
– поинтересовалась женщина.

– Так с Митьку вашего и будет.
– Ответила Лера, только в плечах чуток шире, кажется.

Старушка еще раз перебрала получившуюся кучу, и аккуратно уложив все в старую наволочку, прошамкала:

– Ох, где же Митька мой? Второй месяц писем нет. Тревожусь я. Как бы не случилось чего. Немцы, вон видишь, все прут и прут, окаянные. Нет на них Бога. А твой-то, как пробрался? Война ж кругом?

– Не знаю, - смутилась Лера, - Мы ведь и поговорить толком не успели. Он же только приехал. Вот вымоется, обязательно расспрошу.

Старушка протянула Лере получившийся узел, затем, глянув внимательно ей в глаза, предложила:

– Может переночуешь у меня? Парень ведь.

Лера призадумалась: "Тетя Варя в общем-то права, парень, да к тому же, совсем чужой".

– Да, - пробормотала она: - Спасибо, наверное, так действительно будет лучше.

Когда Лера вышла на лестницу, сирена уже умолкла. Развитая за последние годы интуиция, не подвела. Тревога оказалась ложной.

В квартире, осмотрев принесенные вещи, она принялась раскладывать их аккуратными стопками на столе.

Внезапно дверь в ванную открылась, по коридору прошлепали босые ноги, и на пороге появился ее заморский гость, в одних мокрых плавках, с маленьким полотенцем в руках.

Он оказался хорошо сложен, насколько Лера в этом разбиралась, и очевидно, занимался спортом. Мускулистые руки, широкая грудь, плоский живот. Среди ее знакомых таких не было.

Парень поймал на себе заинтересованный взгляд девчонки, и почему-то смутился:

– Прости, у меня нет полотенца побольше. Я тут наследил тебе немного. Ничего?

Лера спохватилась, что так откровенно разглядывает гостя. Порозовев, она смущенно пробормотала:

– Ничего страшного. Сейчас я дам. У нас есть большое.
– Она достала бабушкино любимое полотенце, купленное еще на юге, голубое, с белыми лилиями, и не глядя, протянула его парню.

Тим благодарно кивнул. Ему было очень неловко находится наедине с этой малышкой, в чужой квартире. "Эта русская - совсем еще ребенок. Подрастет, наверное, красавицей станет". А сейчас, он откровенно не знал, как себя с ней вести. Да и она, явно, опыта в общении с противоположным полом не имела.

– Постирать ничего не нужно?
– спросила девочка, выходя из комнаты.

– Нужно. Только если ты не против, я сам?

– Хорошо, тогда через полчаса ужин. Успеешь?

– Да.
– коротко ответил юноша, и глянув на разложенные на столе вещи, спросил:

– А это откуда?

Лера уловила странную интонацию в голосе парня, поэтому ответила не сразу.

– От отца осталось? Или от брата?

– Нет, наконец, догадалась она, в чем дело, - Это соседка отдала. У нее сын на фронте. Примерь, может, что и подойдет!

– Спасибо!
– улыбнулся Тим, затем, помолчав, сказал: - Ты только меня не бойся, пожалуйста! У нас в городе ничего плохого в том, что совсем взрослый парень и девочка находятся в одной квартире, не увидели бы. Но я знаю места, где подобное осуждается. Не знаю, какие у вас тут порядки. Ты только скажи, и я уйду. Может в городе есть гостиница или постоялый двор?

Девочка смотрела в глаза своему гостю, и видела совсем забытый за годы войны, взгляд благородного рыцаря. Она была уверена. Стоит сказать лишь слово, и он уйдет. Уйдет навсегда. Лера вдруг поняла, как неловко ему оправдываться перед этой малолетней наследницей. И что будь его воля, он с гораздо большим удовольствием имел бы дело с ее отцом, или с братом, которого в действительности никогда не было.

– Не волнуйся! О том, что ты приехал ко мне, знает лишь соседка, а остальные..., остальным до меня дела нет. Если нужно, я переночую у тети Вари.

Парень, еще раз заглянул девочке в глаза, и очень серьезно произнес:

– Ты, наверное, думаешь: "Совсем незнакомый юноша. Разве можно оставаться с ним наедине?" Я понимаю, время сейчас такое, но поверь, тебе меня опасаться не нужно.

Нечто большее, чем заверение в собственной благонадежности, прозвучало в этих словах. Лера, женским чутьем уловила в них особый смысл. "Наверняка, у него есть девушка, - догадалась она, - И я его совершенно не интересую". Внезапно, странная пелена накрыла сияющий вечерним светом мир. Словно в один миг погасли все краски. "Неужели я надеялась...? Но ведь это же глупо! Наивно и глупо. Какой же, я действительно, еще ребенок".

И вот теперь, накрывая на стол, девочка, каким-то шестым чувством, с удивлением ощущала, как вокруг изменилась атмосфера. Ее холодная, неуютная квартира, где она в полном одиночестве провела почти всю зиму, неожиданно преобразилась. Так, словно в ней появился некий, ранее отсутствующий смысл, давно забытое, оставшееся в далеком детстве, доброе мужское тепло.

Лера немного волновалась. За последние месяцы, она привыкла к затворническому образу жизни, и совершенно не представляла, как вести себя с этим парнем.

Ужин был скромный. Обычная каша, да разогретая тушенка. Единственное, что радовало девочку, это яркая банка с настоящим кофе, которую Тим выставил на кухонный стол, вместе с початой коробкой рафинада, и двумя рыбными консервами. Кофе она очень любила, но в городе он давно не продавался. Лера хотела сама приготовить его, но Тим, предложил показать, как это делается у них в Америке.

Парень быстро управился со своей порцией каши, и смущаясь, попросил добавки. Обрадованная, что гостю понравилась ее стряпня, Лера вывалила в его тарелку все оставшееся содержимое небольшой кастрюли. Дорога изрядно вымотала парня. Он в минуту проглотил вторую порцию, и увидев, что хозяйка не успела даже к ложке притронуться, предложил:

– Ты пока ешь, а я кофе сварю?

Лера только кивнула, и как всегда неспешно принялась за еду. А через несколько минут, квартира наполнилась восхитительным ароматом. Этот горьковатый запах вызвал притаившиеся где-то далеко в памяти ассоциации. Вспомнилась мама, большие руки отца, манная каша, которую она так не любила, и которую ее заставляли есть по утрам. Еще ей вспомнился добрый старичок - профессор, у которого они снимали комнату сразу после бегства из столицы. Она не запомнила его имени, а вот аромат настоящего кофе, и вечерние посиделки на большой кухне, навсегда отложились в детской памяти.