Наследники по прямой.Трилогия

– Ты пришёл за мной, Хатиман? – тихо спросила Тэру. – Я должна уйти с тобой, как Хиса, [179] да? Я не боюсь, ты не думай, – девочка отважно вскинула головку. И вздохнула: – Только отец расстроится. И мама, наверное, будет плакать.

– Нет, – ответил бог, и улыбка его сделалась немного печальной, а глаза засияли ещё нестерпимее. – Нет, дорогая. Ты проживёшь много лет, и твои родители будут радоваться внукам, твоим детям, которые должны вырасти в мире. Так что тебе предстоит очень много работы, принцесса Тэру.

179

Хиса – вторая дочь императора Хирохито. Умерла, не дожив до восьмимесячного возраста.

– Почему ты пришёл ко мне, Хатиман?

– Потому что твоя душа открыта свету, принцесса Тэру. Ты должна помочь своему отцу понять, что путь, на который толкают его – это путь гибели, бесславной и бесцельной. Я объяснил, почему я пришёл не к нему, а к тебе. Его сердце пока закрыто, а глаза не видят во тьме. Ты, принцесса Тэру, откроешь ему правду.

– Я?!

– Да. И помни, что ты должна заботиться о своём брате. Он будущий император, и ты должна будешь помочь ему понять, что самое важное – это мир и равновесие. И для этого тебе предстоит очень многое узнать и очень многому научиться.

– Но ведь ты бог войны, – возразила девочка. – Значит, ты должен любить войну, а не мир?

– Нет, – снова улыбнулся бог. – Хатиман – бог воинов, и Хатиману нравится, когда его воины живы, здоровы и радостны. Хатиман – это сила, отвага и доблесть. Но Хатиман – бог, а значит, он мудр. И потому в его сердце нет жестокости. Хатиману вовсе не интересно бродить среди мёртвых тел на полях сражений. Иногда мир стоит того, чтобы за него воевать. И воин должен уметь сражаться. Но мир – мир много важнее и гораздо нужнее войны. В подлунном мире никто не убивает так много и часто, как люди. Богам это перестало нравиться.

– Почему?

– Боги повзрослели, принцесса Тэру. Их больше не интересуют жестокие детские игры. Богам хочется, чтобы люди научились не только ненавидеть, но и любить. Им хочется любить людей, а когда люди сеют смерть, любить их очень, очень трудно. Почти невозможно. Ты понимаешь меня, Тэру?

– Да, Хатиман.

– Я оставлю тебе талисман, принцесса Тэру. Он будет хранить тебя, а ты будешь хранить его. Когда ты покажешь его императору, он поверит тебе. И помни – ты должна набраться терпения и любви, когда станешь рассказывать обо мне. Нельзя сердиться и плакать, если тебе поверят не сразу. Взрослые не любят чудес, им удобнее верить в то, что чудеса невозможны. Но иногда чудеса всё же случаются. И ты должна знать, что правда всё равно найдёт путь к сердцу твоего отца. Будь спокойна и повторяй то, что я сказал. Пока он не поверит. Только так ты сможешь его убедить.

– Хорошо, – согласилась девочка, попрежнему не в силах отвести взгляда от удивительных глаз божества.

– Ты запомнила, принцесса Тэру? – голос бога налился силой.

– Да, Хатиман.

– Повтори.

– Боги выросли. Им не нравится смотреть, как люди убивают друг друга. Боги любят детей и не хотят, чтобы им было страшно… Мы, люди, должны удерживать равновесие. И тогда боги будут радоваться.

– Всё правильно, принцесса Тэру.

Он достал изза пояса медальон на кожаном ремешке – овальную тяжёлую подвеску из кованого серебра с чёрным полированным эллипсоидом метеорита внутри:

– Возьми, Тэру. Это капелька небесного огня, остывшая только снаружи, чтобы человек не сгорел от её прикосновения. Если долгодолго смотреть на неё, отрешившись от суеты, то можно увидеть – глубокоглубоко внутри – искорки звёзд, мимо которых она мчалась многие миллионы и миллионы лет, чтобы оказаться в твоих руках. Береги её, и она будет беречь тебя. А я позабочусь обо всём остальном. Договорились?

– Да. Спасибо, Хатиман, – прошептала девочка, осторожно, словно и в самом деле опасаясь спугнуть чудо, протягивая руки к медальону.

Гость помог Тэру надеть ремешок на шею:

– Мне пора, дорогая. Меня ждут. Прощай.

– Прощай, Хатиман. Я никогда не забуду…

– Прощай, Тэру. Я рад, что мы подружились.

Гурьев погладил девочку по голове и, нащупав точку пониже затылка, осторожно нажал. Маленькая принцесса улыбнулась и закрыла глаза. Её дыхание сделалось ровным и размеренным – она уснула. Гурьев поднял Тэру и перенёс на постель. Заботливо укрыл, подоткнув стёганое ватное одеяло со всех сторон. И, ещё раз дотронувшись до тёмных, блестящих и тонких, как шёлковые нити, волос ребёнка, вышел, бесшумно задвинув за собой сёдзи.

Токио. Январь 1934 г

– Это действительно метеорит? – тихо спросил Хирохито, поворачиваясь к астроному.

Профессор Кобаяси поклонился:

– Да, Тэнно. Это, если мне позволено будет утверждать, действительно метеорит. Его подробный химический состав можно будет определить позднее, правда, нам для этого потребуется… – учёный замялся.

– Уничтожить медальон, – Хирохито прищурился. – Нет. Не нужно. Того, что я уже знаю, достаточно. Но он такой гладкий…

– Это полировка, извините, Тэнно, – Кобаяси снова отвесил поклон. – Ничего сверхъестественного, Тэнно.

– Благодарю вас, профессор, – император отпустил астронома и снова повернулся к окну, выходящему в дворцовый парк.

Ничего необычного, подумал Хирохито. Абсолютно ничего необычного. Всё как всегда. Тэру, слава богам, здорова, спокойна и даже повеселела. И учителя говорят, что её отношение к учёбе изменилось в лучшую сторону. Она с удовольствием играет с Акихито, [180] нянчится с ним, хотя прежде робела и никогда не возражала, если малыша уводили из её детских покоев. Врачи твердят, что это был сон. Чепуха. Детям не снятся такие сны. Боги любят жизнь, а не смерть. Кто, кто мог сказать ребёнку такое?! Никаких следов. Никакого намёка на след. Конечно, я не верю. Или?… О, боги. Если это был человек… Его никто не видел. Никто. Он мог бы уничтожить нас всех. Так же легко, как вошёл и вышел. А вместо этого – говорил с моей дочерью, которая стала взрослой за одну ночь. Как может такое произойти?! И этот медальон. Талисман. Никто не может объяснить, где и когда он изготовлен. И никому ещё не удавалось принести с собою из снов нечто, настолько осязаемое. Даже шнурок – и тот отполирован так, как никто и никогда в Нихон не обрабатывал кожу. Что же это такое?! И что мне делать?!

180

Акихито – старший сын, пятый по счёту ребёнок императора Хирохито и первый сын, наследный принц и будущий император Японии.

– Я знаю, что мне делать, – тихо проговорил Хирохито, глядя на невозмутимую зелень внизу. Он вспомнил, как полгода назад, впервые нарушив вековые традиции, заговорил на Совете. Какие лица были у этих каплунов, подумал он, и улыбнулся. – Вы думаете, я сошёл с ума? Вы думаете, я не сумею? Вы ошибаетесь. Теперь я знаю. Спасибо тебе, Тэру. Император не вправе нарушать волю богов. Ты права, Тэру. Ты права.

Токио, императорский дворец. Май 1934 г

Карма, подумал Хирохито. Это карма. О, боги. Кто же он такой на самом деле?

– Вы уверены, мой дорогой Сигэрусан, что правильно описали этого человека?

– Да, Тэнно. Я был точен, насколько это возможно.

– Хорошо, – задумчиво, как показалось Иосиде, произнёс Хирохито. – Немедленно возвращайтесь в Лондон и приступайте к своим обязанностям. Всё как обычно. И сразу же по возвращении свяжитесь с ним. Гуросан, правильно?

– Совершенно верно, Тэнно.