Наследный принц

Отвечая какую-то чушь на ответные расспросы, кронпринц внимательно следил за реакцией девушек. По иронии судьбы, и Генрих сам прекрасно это знал, он считался самым некрасивым из братьев. Однако, пару откровенно восхищенно взглядов ему все же удалось поймать. Не сказать, чтобы эти взгляды позволяли питать какие-либо надежды, но приятно же. Остальные глаза выдавали разные эмоции, от полного равнодушия до внимательной заинтересованности. Но принца волновала, в первую очередь, реакция невесты.

Увиденное не порадовало. На лице княжны, казалось, намертво приклеилась приветливая маска. А вот в глазах была пустота. Словно вся жизнь ушла из них в момент знакомства. Девушка кивала в нужных местах, спрашивала о чем-то, но опытный глаз видел, что она всего лишь старательно следует этикету. В конце концов, так он и сам умел, возможно, немного даже лучше.

Поговорив еще немного и предупредив княжну, что на следующей неделе Ее Величество королева планирует посетить летний дворец, чтобы поближе познакомиться и обсудить свадебные приготовления, кронпринц поспешил откланяться. Этот раунд остался за княжной. Ну что ж, проигрывать он тоже умел. Одно сражение — еще не война, а у них впереди целая жизнь.

Вернувшись в особняк, Генрих постарался не забивать себе голову лишними мыслями. Брать с собой служебные бумаги строго настрого запретил король, боясь, что сын вместо ухаживаний за невестой снова закопается в работу. Поэтому принцу ничего не оставалось, как подыскать себе какое-нибудь занятие. На рыбалку выходить уже было поздно, рыбаки как раз возвращались с озера. Поэтому Генрих не придумал ничего лучше, чем устроить конную прогулку.

Когда вечером, уставший и запыленный, Генрих возвращался в поместье, он сожалел только об одном: что ему, как и всем братьям, достался именно отцовский огненный дар. Водник или, на худой конец, земляник пригодились бы сегодня намного больше, но и огневику нашлась работа в деревенской кузнице. И вообще, день получился гораздо лучше, чем можно было ожидать, судя по его началу.

Не став снова гонять слуг, кронпринц в сопровождении охраны опять спустился к озеру. Туда, где прикрытая мысом от любопытных дамских глаз, пряталась небольшая купальня. Вода в озере, несмотря на теплую погоду, была холодной. Вынырнув, Генрих отфыркался размашисто поплыл вдоль берега, наслаждаясь каждым движением.

Отплыв немного, повернул обратно. Над озером постепенно начинали сгущаться сумерки, а Генрих слишком давно не позволял себе длительных отпусков в Принценхауз. Не хотелось бы в темноте угодить в течение, о котором он не знает или забыл. Осенние и зимние шторма постоянно меняли рельеф берега, создавая новые мели, течения и омуты. Выбравшись на мостки, принц с благодарностью принял полотенце, поданное одним из охранников.

Растершись и одевшись, Генрих предложил ребятам тоже освежиться. Но те ответили, что лучше сначала сдадут смену. Понятливо кивнув, кронпринц не стал тянуть, отправившись в дом, где его уже ждали ужин и последние новости. Там, сменив охрану и отпустив тех, кто сопровождал его целый день, Генрих устроился на балконе, любуясь видом. Вот теперь можно и подумать о завтра.

* * *

Кронпринц не знал, что в замке Либуше сейчас точно также прикипела взглядом к озеру. Пани Мерана уже несколько раз пробовала зазвать княжну в комнаты. Балкон, хоть и широкий, продувался всеми ветрами. Застудится перед свадьбой, князь со всей свиты голову снимет, что не уследили. Но княжна уперлась, что ей не холодно и все тут. И так и осталась сидеть, позволяя ветру играть выбившимися из косы прядями.

Не вытерпев, Мерана позвала Добыславу. Поначалу они с воеводиной косились друг на друга, выясняя, кто из них главнее в невестиной свите. Мерана, вроде, и старше, и роду не хуже, и муж ее покойный князю Любомиру в столице служил, а не по захолустьям. Но Добыслава, хоть почти и не появлялась в Любице, все равно оставалась князю сестрой. Ну вот как тут быть?

В конце концов, почтенная женщина рассудила, что делить им нечего. Рано или поздно Добыслава со своим воеводой уедут, ведь у них дома и граница, и воеводство, и дети малые. А она — пани Мерана — останется с княжной по велению князя: утешить, присмотреть, посоветовать… Так стоит ли ссориться из-за какого-то месяца? Вот и сейчас, вместо того, чтобы мучиться самой, выясняя, какая муха укусила покладистую, в общем-то, княжну, Мерана велела звать воеводину. Пусть сама родню увещевает.

Добыслава как раз шепталась с мужем когда за ней прислали.

— Что, не глянулся нашей княжне заксонский крулевич? — С тревогой спрашивал Богувер.

— Не глянулся, — вздыхала Добыслава.

— Ну и зря. Сразу видно, серьезный мужчина, воин. Не какой-нибудь сопляк.

— То-то и оно… — Добыслава снова вздохнула.

— Я тут с заксами переговорил на досуге, — продолжал Богувер, — дружинники ихние на него только что не молятся. Говорят, крулевич за своих — в огонь и в воду. Ну, и они — за него, понятное дело.

— Ой, Богусю, ну разве ж девице молоденькой это важно?

— Да не такая уж и молоденькая, понимание какое-никакое быть должно. Мы с заксами, можно сказать, только лет пять тому окончательно замирились. И теперь что же, все насмарку, потому что крулевич капризной девице рожей не вышел?

— Не кипятись, Богусю, — попыталась остудить мужа Добыслава, — уж как-нибудь…

Что хотел ответить воевода Богувер, осталось непонятно, потому что в дверь постучали. Выслушав посланницу, воеводина вдохнула и принялась укладывать под чепец тяжелые косы В покояъ княжны на нее уже накинулась нетерпеливая Мерана. Что ж так долго, там же княжна замерзает?

— Если б вправду замерзала, не сидела б на ветру. — Сказала, как отрезала, Добыслава. — А быстрее так и так не шло. Вы ж меня, считай, из постели вытянули. Так что же мне, простоволосой по чужому замку бегать из-за того, что вы тут всем скопом с одной княжной управиться не можете?

Меране ничего не оставалось, как молча поджать губы. Как ни крути, возразить нечего. Махнув рукой и что-то бормоча про девиц, которым перед свадьбой успокоиться бы, пани Мерана ушла на покой. Ее время было с обеда до вечера, а ночью в покоях княжны спала нянька.

Добыслава, тем временем, велела девушка принести горячего травяного взвара с медом. А потом отправляться спать. «Нечего тут толпиться, завтра тоже день будет». Дождавшись, пока все уйдут, воеводина стянула прямо с постели теплое одеяло и, выйдя на балкон, молча обмотала им княжну.

— Ты чего, тетушка? — Встрепенулась было Либуше. Но одеяло скидывать не стала, наоборот, замоталась поглубже.

— А ничего, — нарочито беззаботно ответила Добыслава, поплотнее запахивая на груди шаль. — Сорок твоих я разогнала по покоям. Ну, скажу я тебе, если б в моих покоят такая толпа народа топталась без дела, я бы не только на балкон, я бы еще подальше сбежала.

Две княжны немного посидели в тишине. Дождавшись горячего, Добыслава закрыла за чернавкой дверь и снова вернулась к Либуше.

— На-вот, попей. А то совсем, небось, закоченела. Не ровен час, сляжешь перед свадьбой, что делать тогда? А и не сляжешь, хороша будешь — невеста с красным сопливым носом. Хочешь, чтобы все королевство запомнило тебя такой?

— Ой, тетушка… — Либуше хотела что-то сказать, но оглянулась и только махнула рукой. Добыслава одобрительно кивнула племяннице. Правильно, мало ли, кто там этажом выше или ниже у приоткрытого окна стоит? Вместо этого воеводина начала рассказ, неспешно прихлебывая из своего кубка.