Насмешка

— Это ни к чему, лаисса Анибэль, — улыбнулся ей Ландар. — Вы и так очаровательны.

— Мои волосы растрепались, а платье предназначено для прогулок, — возразила девушка, дождалась кивка наместника и исчезла за дверями, словно сон.

Увидеться с ней снова Ренвалю удалось лишь за вечерней трапезой. Ани была скована, казалось чужой и незнакомой, будто они вовсе не были друзьями, и будто Ландар не стал наперсником девушки в ее шалостях. Сейчас она вела себя так, как и подобало благородной лаиссе, замок которой посетил сам наместник. Даже встреча наедине, когда Ландар сумел поймать свою возлюбленную, ничего не изменила. Она была холодна и невероятно далека от него.

— Что происходит, Ани? — с тревогой спросил молодой наместник. — Почему ты так прохладна со мной?

— Игры и шалости закончились, ласс Ландар, — ответила она. — Я уже взрослая, а вы хозяин целой провинции. Нам не стоит продолжать наших игр.

Анибэль обошла его и исчезла за дверями своих покоев, оставив стоять оглушенным. Игры? Какие игры, к Нечистому?! Он столько сил положил на то, чтобы сблизиться с ней, а Ани говорит — довольно? Но почему? Да, она уже не дитя, и игры уходят в прошлое, но ведь взрослые отношения подразумевают не только поклоны и церемонии! Почему юная лаисса так резко перечеркнула любую возможность их дальнейшего общения?

Ландар покинул замок Эскильд в тот же вечер, передумав оставаться на ночь, чем сильно огорчил хозяев. Но перед тем, как окончательно скрыться из вида, наместник развернул лошадь и вернулся к лассу Эскильду.

— Мы могли бы поговорить наедине? — спросил Ренваль.

— Безусловно, высокородный ласс, — поклонился несколько удивленный мужчина.

Наместник спешился, и они отошли туда, где их никто не слышал, возвращаться в замок Ландар не хотел. Решив не откладывать далее важного для себя дела, он обратился к отцу Ани:

— Ласс Эскильд, вы считаете меня достойным мужем? Скажите откровенно, я не буду гневаться, — с неожиданной горячностью произнес Ландар. — Благороден ли я? Честен? Достоин ли имени своего рода?

— Да, господин, — ласс Эскильд уверенно кивнул, но в глазах его мелькнуло изумление.

— Ежели я благороден, честен и не опозорил имени своего рода, ни словом, ни делом, то хотели бы вы видеть меня своим зятем? — он нервничал, и чем дальше, тем больше.

Глаза Ландара лихорадочно сияли в свете факелов, лицо горело, словно у Ренваля началась горячка, но он не отводил взгляда, ожидая ответа.

— Это стало бы великой честью для всего нашего рода, — Ландару показалось, что отец Ани с облегчением выдохнул и улыбнулся. — Я ждал вашего предложения через год, но коли уж вы хотите знать мой ответ немедля… Да, я был бы счастлив иметь такого зятя.

— Быть по сему, — кивнул Ландар.

Затем вскочил обратно в седло, подстегнул лошадь и умчался прочь, спеша охладить пылающую кожу. Ренваль мчался впереди отряда, только почему-то не было ликования, не было счастливой улыбки и чувства сладостного предвкушения. Была лихорадка, растерянность и боль, едва заметная, тупая, но она не давала покоя, терзала и мучила. Ландару до безумия хотелось узнать, что случилось с его маленькой Ани. Отчего она стала вдруг такой далекой и недружелюбной, хоть он никак не задел и не обидел ее.

Ругая себя и стыдясь, наместник отправил своего человека последить за поместьем Эскильдов. А вскоре его закружили дела, и Ландару пришлось на некоторое время покинуть провинцию, спеша на призыв короля. Его Величество желал видеть младшего Ренваля, уже достигшего возраста мужчины, и старший брат повез младшего представлять ко двору, где тот и остался. Так повелось еще от Галена Бесстрашного — младшие отпрыски высоких родов служили Валимару, исполняя обязанности при дворе, или же отправляясь с посольствами в другие королевства…

— Господин, Алгид, — голос старшего ратника вывел наместника из задумчивости. — Господин, Алгид, — повторил воин. — Вы хотели остановиться здесь на ночлег.

— Да, хотел, — рассеянно ответил Ландар и повернул коня в сторону города.

Отряд въехал в городские ворота, проследовал до богатого постоялого двора, где останавливалась знать, и наместник впервые за эти дни сам подал руку своей супруге. Она, не глядя, шагнула мимо, даже не тронув протянутой руки. Ренваль чуть поморщился, но догнал и пристроился рядом.

— Что вам угодно, ласс Ренваль? — неприязненным тоном спросила Лиаль.

— Мне угодно, чтобы моя супруга была рядом со мной, — ответил наместник, завладевая рукой лаиссы и укладывая ее поверх своей.

— К великому прискорбию, ваша супруга никогда не сможет уже этого сделать, — Лиа отняла руку. — Она мертва уже много лет. Я же всего лишь одна из многих, кого вы бы с радостью променяли вместе с вашими любовницами, на ту, которой не стало.

Вскинув подбородок, девушка прошла вперед, но вдруг остановилась и вернулась к хмурому наместнику.

— Знаете, Ландар, — тихо произнесла она, — мне было легче, когда я считала, что вы мстите мне за мою неосторожную насмешку над вами. Я даже готова была стать вам женой и воспитывать ваших детей после того, как вы опозорили меня на весь мир, раз уж нас соединили Святые. Но после всего, что вы сделали и сказали за время нашего ужасного супружества, я никогда не смирюсь с участью тени, на которой вы будете вымещать старые обиды и искать избавления от вашей боли. Горите в огне, дорогой супруг, он только ваш, а меня оставьте мне самой и позвольте дожить свой век, называясь вашей пленницей, но не женой. Не награждайте меня тем званием, что мне не принадлежит.

Затем вновь развернулась и поспешила в гостеприимно распахнутые двери, где новых постояльцев ждало тепло очага, сытная трапеза, горячая вода и пастель. Ландар Ренваль некоторое время смотрел вслед благородной лаиссе. Ее слова вдруг обожгли его, и в ушах прозвучал иной голос: «Я никогда не буду твоей. И пусть я для всех твоя супруга, но мое сердце тебе не получить. Пользуйся телом».

Наместник шумно выдохнул и поспешил за лаиссой Ренваль. Он глядел вслед той, что уже поднималась по лестнице, не дожидаясь его, своего мужа и господина, словно приехала одна в этот город, и искра протеста вдруг возродила пламя гнева. Да что может понимать эта маленькая глупая девчонка?! Что может она знать о том, что творится у него в душе? Как смеет обвинять его та, что никогда не знала боли потери?!

Но догонять супругу Ренваль не стал. Он отдал необходимые распоряжения и поселился в комнате напротив. «Ласс Магинбьорн, я подумываю о женитьбе на вашей дочери, имейте это в виду». «Это великая честь для нашего рода, господин, моя дочь будет в восторге». Что Ландар чувствовал, когда известил отца Лиаль о своем намерении, даже не намерении, а прихоти, как он считал в то мгновение. Что он чувствовал?! Зачем он пристал к этой девочке, если подумывал о женитьбе только лишь ради наследника? Ведь за все годы своего вдовства можно было взять любую. Сколько юных и не очень юных лаисс пожирали его взглядами, лелея мечту о том, что смогут стать лаиссой Ренваль? Зачем вцепился в ту, наверное, единственную женщину во всем Несте, которая данной участи не желала?