Насмешка

Гаэрд и Ригнард видели, что их тайна ни для кого тайной не является, но мужчин вполне устраивало, что попыток заговорить с Лиаль, или же сманить ее от них не было. Ратники отнеслись к наличию переодетой женщины в своем отряде философски. Коли переодели ее лассы, стало быть так надо. Да и строгость нравов, царившая в этой троице, не давала усомниться, что распутству тут нет места. Что до купца Хёрта, он нашел новых спутников неплохим дополнением к его путешествию.

Дальвейг никогда не отказывал в беседе Валдару, оказавшемуся словоохотливым малым. Наличие дворян помогло избежать придирок городской стражи в городке Вальне, куда заезжал обоз, желая пополнить съестные припасы. Да и не сторонились благородные лассы, без всякой оплаты помогая во всяких мелочах вроде того же застрявшего возка. Кроме того, воины, порой позволявшие себе лишнего, пока их возглавлял старший ратник, привычно подтянулись и примолкли, как только появились господа, умевшие руководить своими отрядами. Но главенствующее положение Магинбьорн без споров отдал Дальвейгу, как-то незаметно и ненавязчиво взявшему бразды правления в свои руки.

Гаэрд был противником решения Валдара срезать дорогу, по крайней мере, сейчас. Но разузнав, есть ли в лесу разбойники, проезжая ли тропа, и насколько сократится путь, Гаэрд согласился. И вот теперь они застряли там, где совсем не ждали подвоха.

— Еще-еще! — натужно сипел Хёрт.

Мужчины вновь поднажали, и возок выскользнул из ловушки. Ратники, лассы и купец шумно выдохнули и обтерли мокрые от пота лица. Ригнард ударил по плечу одного из простых воинов и направился к сестре, посмеиваясь и переводя дух.

— Холодно? — спросил он.

— Ноги замерзли, — пожаловалась Лиа.

— Скоро найдем удобное местечко и остановимся. Погреешься у огня, — потрепал ее по плечу брат.

Лиаль кивнула и отдала повод его коня. Затем перевела взгляд на Гаэрда и чуть заметно улыбнулась, поймав его взгляд. Дальвейг перекинулся несколькими словами с Хёртом и подошел к своим спутникам. Закрыв собой Лиаль от чужих глаз, он улыбнулся ей и забрал повод, мягко сжав руку девушки. Лаисса потупилась, и ее губы сложились в беззвучное:

— Люблю…

Затем подняла взгляд на мужчину, увидев в его глазах ответ, после чего сжала его пальцы и отошла, наконец, в сторону. Ригн помог сестре забраться в седло, после легко вскочил на своего коня, и Гаэрд последовал их примеру. Отряд возобновил движение. Тихие разговоры заполнили застывший зимний воздух, наполняя его облачками пара человеческого дыхания. Еле угадывавшаяся дорога уводила вперед, петляла между сугробами и деревьями, покрытыми снегом.

Солнце вновь забыло о Валимаре, перестав радовать даже редкими лучиками. Небо затянули тяжелые серые тучи, отчего-то медлившие и не спешившие просыпаться на землю ледяной белой пылью снежинок. Это немного радовало, меньше всего хотелось оказаться застигнутыми метелью. Путники поглядывали по сторонам, время от времени замечая звериные следы. Ночью они слышали волчий вой, но стая прошла стороной, не рискнув наброситься на обоз, вставший на ночную стоянку.

Теперь не было укрытия, и Лиаль приходилось спать вместе со всеми. Чтобы не мерзнуть, воины жались друг к другу. Лаисса заснула между братом и Гаэрдом, и это было невыносимо волнительно и сладко, ощущать спиной того, кому Лиа готова была посвятить все свои ночи. Он не дотронулся до нее, руки брата по-хозяйски защищали тело сестры, вынуждая ее спать лицом к нему. И все же проснулась Лиа, уткнувшись лбом в плечо Гаэрда, сжимавшего ее ладонь в теплой варежке, оказавшуюся вне чужих взглядов.

Лиаль приоткрыла глаза, стараясь не выдать того, что проснулась, чтобы еще хоть немного продлить минуты вынужденной близости, которая могла казаться неприличной, если бы не причины принудившие к ней. Мужчина еще спал, и лаисса осмелилась полностью открыть глаза, чтобы полюбоваться спокойным лицом возлюбленного. Ей до безумия захотелось провести кончиком пальца по темным дугам бровей, повторив их изгибы. Скользнуть на прямой нос, после спуститься к губам, очертив их контур, обвить рукой шею и зарыться пальцами в волосы. Мысли Лиаль побежали дальше, и она представила, как прикасается губами к закрытым векам, дальше по скуле, целует твердый подбородок и, наконец, накрывает мужской рот своими устами, будя Гаэрда ласковым поцелуем. Отчего-то эти мысли заставили девичье сердечко забиться быстрей, вырвав из груди прерывистый вздох. Она зажмурилась так сильно, что перед глазами заплясали мушки, а когда открыла глаза, захлебнулась в весенней зелени глаз ласса Дальвейга.

— Милости Святых, — одними губами произнесла Лиаль, пряча за вежливостью смятение.

— Милости Святых, — хрипло ответил Гаэрд.

Тут же поднял голову Ригнард и кашлянул, разрывая магию взглядов друга и сестры. Лиаль охнула и порывисто села, оглядываясь шальным взглядом вокруг себя. Отряд уже просыпался. Кто-то колдовал у костерка, готовя скудный завтрак, призванный больше согреть внутренности, чем утолить голод. Гаэрд поднялся со своего места, скользнув взглядом по спине Лиаль, после зябко поежился и скрылся из поля ее зрения. Ригнард подарил сестре укоризненный взгляд, но отчитывать при ратниках, конечно, не стал.

Теперь воспоминания об утренних желаниях навевали на девушку смущение и незнакомую сладкую истому, заставлявшую вновь и вновь искать взглядом того, кто целиком и полностью занимал ее мысли. Гаэрд Дальвейг уехал вперед. Теперь, по негласному общему признанию, он возглавлял отряд, и брат с сестрой ехали чуть позади. Хотелось окликнуть его, придумать любой вопрос, заставив обернуться, чтобы хоть ненадолго поймать его взгляд, но Лиаль все еще оставалась немым Лилом, и пусть ратники догадывались, что она не юноша, но нарушать тайну, лаисса не собиралась.

Гаэрд чувствовал пристальный взгляд и улыбался одними уголками губ, прекрасно понимая, кому принадлежит столь упорное внимание. Он полуобернулся, посмотрел на Лиаль и подмигнул, после чего вновь стал невозмутимым и внимательным. Непонятные предчувствия томили мужчину, и он никак не мог найти им причину. Если верить местным жителям, то лес был спокойным с начала зимних холодов. Разбойников здесь не было, дикие звери обходили людей стороной. Дорога была достаточно широкой, и, не считая небольшой заминки, отряд споро продвигался вперед. И все же что-то не давало лассу покоя. Иногда ему казалось, что Халидур начинал холодить бедро даже через слой одежды. Тогда Дальвейг накрывал его рукоять ладонью и с тревогой оглядывался, но никакой опасности не видел. Наконец, Гаэрд решил, что это все проделки его воображения, вызванные усталостью и внутренним напряжением из-за той ответственности, что молодой ласс возложил на себя.

Свобода Лиаль, сохранность реликвии, теперь еще и люди, которые все более доверялись ему, подчиняясь его приказам и пожеланиям. Гаэрд привык заботиться о тех, кто находится под его началом, и теперь сохранность обоза до того момента, когда трое путников отделятся от него, стала его делом. Вышло это так незаметно и естественно, что Дальвейг и сам не понял, когда стал главным.

— Бальдар, — подозвал он одного из ратников, — возьми кого-нибудь и проверьте дорогу впереди.

— Да, господин, — склонил тот голову, подозвал товарища, и они поспешили вперед.

Ригнард, к затаенной радости Лиаль, приблизился к ним и заговорил с Ригнардом.

— Ты отправил разведчиков, — заметил тот.

Дальвейг молча кивнул, но такой ответ не удовлетворил Магинбьорна.

— Что тебя настораживает? — прямо спросил он.

— Не знаю, — Гаэрд передернул плечами. — Неспокойно.

Ласс Магинбьорн огляделся, затем вновь взглянул на сосредоточенное лицо друга.

— Что не так? — снова спросил Ригн.

— Не знаю, — повторил Дальвейг. — Вроде все так… и что-то не так. Здесь муторно, — мужской кулак ударил в широкую грудь. — Словно что-то будет. Перед тем, как напали на мой отряд, так же было. С вечера в груди ныло, а на рассвете…