Настоящая фантастика – 2014 (сборник)

Наконец Северов понял, что свободен от ноши, насколько мог споро поднялся и взглянул на напугавшее.

На него безглазым лицом уставился Афонька Рыжий. Вернее, Афоньки было только половина – до пояса. Ниже блестели сырым обрывки плоти и тонкие веревки требухи. В ноздри ударил сладковатый запах крови, во рту разлился медный привкус. Северова повело, сознание провалилось куда-то вбок, он попытался выпрямиться, и его вырвало.

– Чщщорт, вынеси его куда-нибудь, – откашлявшись, прохрипел Савелий.

Топ-топ-топ-топ-топ.

Он отпрянул от двери, и вовремя: снова в полотно ударило, что-то сочно упало вниз.

Савелий отодвинулся к людям. Все замерли, уставившись на дверной створ, прикрытый такой ненадежной, тонкой дверью.

– Кто эта, командир, – прошептал Бараев. – Разве эта люди? Кто такое может?

Грицко шипел и баюкал поломанную руку. Странно и страшновато было видеть его, большого и сильного, таким беспомощным.

– Оно большое, выше человека, – простонал он. – Я стрельнул, порадовался еще: вроде попал…

– Больше человека, говоришь? А не брешешь, Грицко, быть такого не может, – скривился Северов. – Темно там, привиделось.

– Не брешу, командир, ей-богу.

– Нету бога, Ваня, а значит, и божишься ты зря.

– Ну хочешь, Лениным поклянусь?

Северов лихорадочно думал. Голова отказывалась понимать происходящее. Большое, рвущее на части? Нет такого в революционной стране, нету такого! И быть не может!

– Кто там? – Савелий обернулся, рывком притянул к себе поручика. – Скажешь, что не знаешь, не поверю! Зачем бежал в эти края, почему сюда? Кто там? Зеленые? Или ваши, белячьи, такое творят? Говори, сука, быстро!

Пленный потерял равновесие, навалился на Северова, тот оттолкнул обратно. От души размахнувшись, врезал рукоятью по голове – не сильно, не калеча, а чтобы больно было. Направил наган.

– Вы все равно мне не поверите, – негромко сказал белогвардеец. – Хотя и сами знаете про того, кто…

– Конечно, знаю! Белые али зеленые только, не пойму? И чего надо им – тоже!

– Нет, – покачал разбитой головой поручик, – Не человек, он такое сделать не может.

Он указал связанными руками на останки Рыжего.

– Врешь, контра, вре-ошь!

– Один из ваших пропал в лесу, пуля случайная, да случайно убила еще одного, третий покалечился, погибла лошадь… и это всего за один вечер, за час-два…

– Заткнись, поручик. К чему твои слова?

Ответить белогвардейцу не удалось. Резко затрещали, ломаясь, доски, полопались связывающие их поперечины. Дико заржали лошади.

Северов отвел наган от беляка и выстрелил в темноту, где в стойлах у тележных ворот стояли кони. Бараев вскинул винтовку и тоже выстрелил. А потом лихорадочно пытался передернуть затвор, но руки тряслись так сильно, что никак не получалось. Животные кричали, совсем как люди.

– Вперед, – заорал Северов и побежал к стойлу.

– Ай, вы, кутляки! – тонко, по-бабьи воскликнул Бараев и рванул следом. – Шишиб! За Рыжий!

У ворот творилось безумие, лошади хрипели и бились в судорогах. В отблесках далекого костра Северов видел только блестящие глаза, зубы, слышал тяжелый конский пот с вязким медным привкусом крови. Сквозь выломанные ворота проблескивали огоньки-точки звезд.

А еще что-то большое стремительно двигалось против его хода, обходя жернова с другой стороны. Доски и кости хрустели под тяжелыми шагами.

– Ста-а-аяяять! – крикнул Савелий и выпустил оставшиеся пули.

Заорал оставленный один Иван, эхом крик подхватил Бараев, оказавшийся почему-то далеко позади, у края освещенной части комнаты. Грицко вдруг забулькал, а Бараев, будто отброшенный сильным ударом, полетел и врезался в стену. Затрещали доски, и внезапно стало почти тихо – только удаляющееся топ-топ-топ, лошадиный хрип да высоко над головами вторящий ему вороний ор.

Савелий бросился к затухающему костерку, подкинул мимоходом захваченный с пола пук соломы. Пламя взметнулось, выхватив у темноты жуткую картину: торчащие, словно кости, белесые деревянные разломы, повсюду – на земле, стенах – расплывающиеся пятна, черный пролом вынесенной двери, лежащие ничком тела белогвардейского поручика и чуть поодаль Бараева.

– Грицко! – заорал Северов, – Иван!

Ни следа, будто и не было никогда такого человека.

Словно в ответ, издалека, сквозь пролом в стене, раздался жуткий то ли крик, то ли вой. Савелий понял, что у него дрожат руки. И вовсе не от ярости, как всего несколько минут назад.

Он доплелся до татарина, перевернул бездыханное тело. Шея сломана, мертв, что валун у дороги. Северов прикрыл бойцу пальцами глаза, поднялся и рывком посадил пленного перед собой.

Поручик застонал.

– Видел, кто это был?

На бледном лице беляка темная красная кровь казалась особенно заметной.

– Попрошу вас развязать мне руки. Я не убегу, слово офицера.

– Плевал я на твое слово, – Северов вытер лезущий в глаза холодный пот.

– Со связанными я помочь не смогу. Просто умру.

С детства Савелий отвык бояться. Пока был мальцом, пугался, конечно, всякого. А потом сама жизнь не давала возможности: с утра до самой ночи он и еще пятеро братьев заняты делами, работы столько, что времени на какое-то проявление страха нет. Ночь – всего лишь время для короткого сна, а с утра – снова дела. Лишь по праздникам удавалось украсть несколько часов для радости… когда уж тут бояться!

А сейчас ему было страшно. До смерти, до скручивающей нутро жути.

Дать возможность белогвардейцу сбежать, развязать? Или оставить как есть… беззащитным перед непонятным страхом из темного леса? Сбежит – и выйдет тогда: предаст он, комиссар Северов, власть Советов, не выполнит задания своего комдива. Не развязать, позволить неведомому убить беззащитного… вовсе подлостью человеческой отдает. Хоть и вражина, буржуйский прихвостень, а все одно – человек.

Достал нож и перерезал стягивающий руки ремень.

– Смотри, оф-ф-фицер, и я погляжу, каково твое слово.

– Нужно найти веревок, много. И покрепче, – поручик потер затекшие руки.

– Зачем?

– Комиссар, неужели вы сказки не помните?

– Сказки? – зло спросил Савелий. – О чем это ты, беляк, головой стукнулся?

На тронувшегося умом белогвардеец не походил, хоть и говорил вещи совершенно глупые.

– Сказки же всем рассказывают одинаковые. Вспомните, о чем я сказал совсем недавно…

…словно лавина несчастий обрушилась на дружину Северова: сразу одна беда, за ней еще, и еще. Говорят – не приходит горе поодиночке, но не чересчур ли для одного раза случайностей?..