Настоящая попаданка

Вечером я снова подняла тему ремонта в разговоре с Гиртаном. Он нахмурился и прямо спросил:

— Влада, зачем тебе это нужно? Ты скоро вернёшься домой, так почему ты так рвёшься что-то менять здесь?

— Э-э-э, — не поняла я, — так ты против, что ли?

— Нет, я не против. Я и сам давно планировал этим заняться, да никак руки не доходили. Но я хочу понять, для чего это тебе?

— Я не знаю, как объяснить. Вы мне уже не чужие люди, понимаешь? Да и сама я хочу жить в лучших условиях, если есть такая возможность. Деньги для того и нужны, чтобы людям жизнь облегчать. Иначе, какой в них толк? Ну, а то, что я с собой их не заберу — так это вообще неоспоримый факт. Всё, что мы заработаем и не потратим, останется вам с Владой и детям. А я у себя дома не нуждаюсь, я говорила — у меня богатые родители. Вы же меня не выгнали, относитесь хорошо, помогаете во всём — так почему я не могу ответить тем же?

Гиртан помолчал какое-то время, потом сказал:

— Ну, мы бы тебя никак не могли выгнать, всё-таки ты в теле моей жены. Но мы бы и так не выгнали, в общем-то. Я вижу, что ты хорошо к нам относишься, за детей беспокоишься, как за своих собственных… И ценю это. Но денег не надо. Я сам сделаю пристройку и расширю дом. Сейчас мы с Гришкой закончим окучивать грядки, и у нас будет пара недель свободного времени — вот и займёмся.

— Это здорово! — обрадовалась я, — Только деньги всё равно нужны: на новую мебель, на краску, да мало ли, что еще понадобится.

Увидев, что Гир собирается возразить, торопясь заговорила:

— Позволь мне сделать это. Я ведь тоже тут живу, и хочу сделать свой вклад. Пожалуйста!

Гиртану ничего не оставалось, как согласиться: даже если бы он был против, я бы всё равно сделала по-своему. Я понимаю, что ему, как мужчине, не нравится, что зарабатывает в семье женщина, тем более, я ему фактически-то не жена даже. Но для современного мне мира это — норма. Я пыталась донести эту мысль до Гиртана во время своих рассказов о Земле, но не уверена, что получилось.

— Есть еще кое-что, — решила я добить мужчину, — как ты смотришь на то, чтобы я наняла помощницу по хозяйству? Я занимаюсь бизнесом, и мне нужно больше свободного времени. А я его трачу на домашние дела, которыми вполне может заняться какая-нибудь девушка за плату.

В итоге Гиртан просто махнул рукой, разрешив мне делать всё, что мне вздумается. Только попросил предупреждать его заранее о любых изменениях. Ну, это мне не сложно.

Глава 15

— Люди не равны от рождения! — в запале спора кричала я Гиртану, — Вот я — дочь богатых родителей, а могла бы, как ты, родиться в крестьянской семье. Где тут равенство?

— И чем же, по-твоему, я, рожденный в крестьянской семье, хуже тебя? — спокойно спросил Гиртан в ответ на мои эмоциональные выкрики.

— Ничем, — опешила я, — просто у тебя меньше возможностей по сравнению со мною…

— С чего ты взяла?

— Ну, как же: я ни в чем не знала отказа, у меня всегда было всё самое лучшее и самое дорогое, мне оплатили учёбу в престижном месте… — я даже растерялась, объясняя такие очевидные вещи.

— И? — приподнял бровь Гиртан, — Я не вижу тут особых преимуществ. Я тоже получил хорошее образование, тут всё в большей степени зависит от желания самого человека учиться, а возможность всегда найдётся. Большинство деревенских остаются неграмотными только потому, что им это всё и не надо. Хотели бы — нашли способ. Что касается того, что ты ни в чем не знала отказа — вряд ли это хороший метод воспитания личности. Хорошо, что подобный подход не сильно тебя испортил, хотя след всё же остался.

Я не знала, что на это и возразить: вроде похвалил, а вроде и раскритиковал. Я предприняла еще одну попытку:

— Но тебе и другим крестьянам приходится работать от зари до зари, чтобы прокормить себя и детей!

— А твои родители, что, бездельничают?

Туше! Действительно, отец всё время на работе, да и мама постоянно чем-то занята. В нашей семье вообще безделье не приветствуется. Каждую минуту ты должен быть чем-то занят, постоянно что-то делать, развиваться, учиться и т. д. Это впитано мною с самых детских лет, и, лишь, когда мне исполнилось восемнадцать, я осмелилась взбунтоваться. Целый год праздной жизни без надзора родственников! Я думала, встречусь с жестким противостоянием моих трудолюбивых родителей, но они проявили мудрость, позволив мне поступить так, как я хочу. Уступили в малом, ведь потом я бы всё равно поехала в Кембридж, если бы не попала сюда. И чего мне стоил этот год, кто бы знал: постоянные тусовки выматывали сильнее, чем подготовка к ЕГЭ. Но зато я психологически отдохнула от постоянной гонки, от незримого прессинга родительского мнения, от стремления оправдать их ожидания. Да, жизнь деток богатых родителей не так легка, как кажется многим. Возможно, такое босоногое детство, которое было у моего «мужа» — действительно предпочтительнее, с какой-то стороны. Но я ни о чем не жалела. Моё воспитание сделало меня той, кто я есть.

— Нет, они работают, — задумавшись, я не сразу вспомнила, что Гиртан всё ещё ждёт моего ответа, — но им не приходится гнуть спину за кусок хлеба. У нас столько денег, что мы вполне можем позволить себе не работать, просто каждому в наше семье нравится то, чем он занимается. Ну, и безделье… развращает.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — кивнул серьёзно Гиртан, — так какая между нами всё-таки разница тогда? Если отнять у деревенских работу, они начнут пить и делать глупости, не зная, чем себя занять. Большинство тех, кто живёт в деревне — любят эти места и свою жизнь. А кому сельская жизнь не по нраву — тот перебирается в город. Без пищи, без крыши над головой у нас никто не остаётся, а мне лично, например, плевать, сколько стоят мои сапоги — одну серебрушку или двадцать золотых. Я не вижу никаких преимуществ в богатстве.

— Ну, не обязательно бездельничать. Можно путешествовать, заниматься тем, что нравится, — неуверенно возразила я.

— Да? — удивился Гиртан, — Я был чуть постарше тебя, когда отправился путешествовать без медяшки в кармане. Если мне нужны были деньги — я их зарабатывал, благо рабочие руки всегда нужны. И даже наоборот — с деньгами путешествовать куда опаснее — есть риск нарваться на разбойников. Так что, так себе аргумент. И я уже говорил: большинству крестьян нравится то, чем они занимаются.

— А тебе?

— И мне тоже, — взгляд Гиртана потеплел, — здесь я чувствую себя живым, нужным. Здесь я дома. По юности я, конечно, путешествовал, хотел всё посмотреть — так что у меня есть, с чем сравнивать. Лучше места на свете нет.

Я улыбнулась в ответ на это заявление. Гир определенно говорил искренне: в его голосе чувствовалась любовь к этой земле и к такому образу жизни. Кажется, я наконец-то поняла, почему, при всех своих возможностях, он не переселился в город.

— Ну, хорошо, — пряча улыбку, продолжила я, — оставим денежную сторону вопроса. Ты говоришь, что все люди равны от рождения. Что, и женщины тоже?

— А женщины, что, не люди? — не понял Гиртан.

Я мысленно потерла ладони, предвкушая победу в дискуссии.

— Но у вас же нет равенства между мужчиной и женщиной. Женщина не может без мужчины даже в город выехать (уж в этом я на своём опыте убедилась). Какое же тут равенство?

— Так это для её же безопасности, — нахмурился Гиртан. — При чем тут равенство?

— Ну, хорошо. А работать по мужской специальности женщина может? Или её удел — сидеть дома, стирать, готовить и детей воспитывать?