Настоящее в будущем

— Миссис Голд, — Ава вздохнула и спрятала руки в карманы халата. — Что привело вас сюда в столь поздний час?

— Доброй ночи, мисс Тиллман, — отозвалась гостья, пересекла комнату и села на стул. — Могу я присесть?

— Вы уже сели. Как вы прошли сюда?

— Когда у тебя есть ключи от города, все двери открыты в любой час, — оглядываясь, заметила Белль. — Вы трудоголик. Я тоже. Диплом у вас…

— По химии, — завершила Ава.

— Когда Сторибрук стал настоящим, для многих из нас открылись новые возможности, — недобро улыбалась Белль Голд. — Я вас прекрасно понимаю. Вот только почему вы вернулись?

— Сторибрук мой дом, — просто сказала Ава.

— Лжёте.

Ава удивлённо повела бровями. Ей не нравилось то, с какой уверенностью её обвинили во лжи.

— Но я здесь не за этим, — вздохнула Белль. — Скорее, за вашими профессиональными достижениями. Я бы хотела поговорить о сыворотке, которую вы когда-то создали. Ту, что блокирует магический дар и непредсказуемо влияет на него впоследствии. Но самое забавное свойство этой сыворотки в том, что она может быть дополнена любым ядом.

— Сыворотки давно нет, — солгала Ава.

— Лжёте, — Белль пронзила её холодным, колючим взглядом. — Она осталась.

— Предположим, — созналась Ава, понимая, что отпираться бесполезно.

— Что вас сподвигло на это?

Ава промолчала.

— Мисс Тиллман, у вас есть дети? — спокойно спросила Белль. — Я это спрашиваю отнюдь не потому, что у меня есть и я собираюсь вам тут что-то объяснять. Просто хочу уточнить пару деталей.

— Ну, есть, — вздохнула Ава.

— Ага. И сколько вашему ребёнку? Как его зовут?

— Никки, — без удовольствия ответила Ава. — Ему два.

— Так вот… — продолжала Белль, — вы бы вкололи это вашему Никки?

— Нет.

— Так почему вы оставили сыворотку?

— Я не вколола бы это своему сыну, потому что он нормальный ребёнок, — пояснила Ава Тиллман. — Ему это ни к чему. Он не причинит никому вреда.

— Если ваш сын пока «нормальный» ребёнок, то это не значит, что его дар потом не проявится, — недобро усмехнулась Белль, явно разозлённая её словами. — Кто был вашим заказчиком семь лет назад?

— Я не…

— Говорите, — потребовала Белль. — Она всё равно мертва.

— Вы и так знаете. Зачем спрашивать?

— Уточняю. На ком вы её испытывали? — Белль сказала это спокойно, но увидев, что Ава хочет уклониться от ответа, сорвалась. — Говорите!!!

— На крови, в основном, — сдавала позиции Ава. — Она приносила мне кровь.

— А на людях?

— На мальчике, — созналась Ава.

— Джоне Хармоне? — угрожающе спросила Белль.

— Он был чудовищем, — заявила Ава, хотя и чувствовала вину, пусть и смягчённую удовлетворённой местью. — Он погубил хорошего человека, который пытался помочь ему.

— Доктора Николаса Тиллмана? — продолжала допрос Белль. — Вы ведь из-за его смерти вернулись. Это она сказала вам, что пятилетний мальчик якобы убил вашего брата?

Ава смутилась и промолчала.

— Вы мне отвратительны, — горько рассмеялась Белль, — но это не важно. Сейчас вы отдадите мне всё, что связано с сывороткой. Все наработки, расчёты, компоненты, готовые образцы, черновики с формулами и ваш компьютер.

— С чего мне это делать?

— А иначе я вас уничтожу, — просто сказала Белль. — Я ненавижу детоубийц. И, конечно, вы здесь больше не работаете.

— Я не могу этого сделать, — тихо проговорила Ава Тиллман. — Я вам ничего не отдам.

— Отдадите, — Белль встала и приблизилась вплотную, — я вас уверяю.

— Я не могу этого сделать не потому, что не хочу, а потому, что иначе он убьёт моего сына.

— Он? — у Белль задёргался глаз и задрожал подбородок. — Что вы успели отдать ему?

— Четыре образца сыворотки, — сказала Ава, — и сто сорок четыре образца крови.

— Сколько? — побледнела Белль. — Чья кровь? Поименно!

— Всё в компьютере, — обречённо созналась Ава. — Он убьёт его…

— Нет, — возразила Белль, — если вы покинете город. Только придётся поспешить: восьмого утром границы будут закрыты.

— Спасибо.

Ава Тиллман отдала ей всё.

***

Роланд приготовил чай, огляделся вокруг и тяжело вздохнул. Ему было не по себе в большом холодном особняке Миллсов, и без Реджины и Генри всё казалось ему чужими тоскливым. Чтобы как-то себя развлечь, он прошёлся по дому, рисуя в своем сознании картины из прошлого. Вот тут, на лестнице, Генри как-то споткнулся, ухватился за него, и они оба с грохотом упали, сопровождаемые недовольным криком Реджины: Генри тогда разбил себе нос. А вот тут за столом Реджина обычно сидела по утрам в шёлковой пижаме и пила кофе, зевая и массируя виски. А ещё Роланд вспомнил тихие вечера внизу, когда Генри шелестел своими книжками со сказками, а Реджина и Роланд занимались своими делами и время от времени добродушно над ним подшучивали. Это в очередной раз убедило его, что стены незначительны и глухи, и важны только люди, которые за ними прячутся. Самому Роланду недолго оставалось прятаться, потому что в дверь позвонили.

— Коль, — с улыбкой выдохнул Роланд, когда увидел незваную гостью.

— Здравствуй, — нежно поздоровалась Коль, проходя внутрь. — Не ждал?

— Нет, — едва заметно он покачал головой. — Может, чаю?

— Нет. Как ты?

Забавно, что об этом спрашивала она.

— Как ты? — Роланд надавил на последнее слово.

— Прихожу в себя. Спасибо, — неуверенно улыбнулась Коль. — Папа жив. А у Робин поле конопли.

— А, да…

— Что будешь делать?

— Думаю сжечь, — пошутил Роланд. — Забавно, но я не в силах остановить Робин. И тебя остановить не в силах…

Последнее вырвалось само собой, было произнесено со всей горечью, накопившейся за последние три перечёркнутых года. Коль с минуту смотрела на него, принимая какое-то решение, а потом решилась, бросилась вперёд и прижалась губами к его щеке, потом к его губами углубила поцелуй. И Роланд не мог её остановить, ответил на него, желая получить то, к чему он вел. Коль сняла футболку, а затем стянула майку и с Роланда, который по-прежнему не мог остановить её, только смотрел на неё во все глаза и поражался. Такая красивая, но грустная и ранимая… Он провёл пальцем по её груди, поцеловал в шею, потом вернулся к губам, и вдруг понял, что еще немного, и он потеряет контроль над собой. Но когда Коль потянулась к его джинсам, он пересилил себя и отстранился от девушки.

— Нет, — твердо сказал Роланд. — Так нельзя.

— Почему? — недоумевала Коль, явно не ожидавшая отказа.

— На самом деле ты этого не хочешь, — пояснил Роланд. — А я не хочу быть средством утешения. Это нечестно по отношению к нам обоим.

Он знал, что поступает правильно, по крайней мере, верил в это, но Коль была другого мнения, обиженно прикусила губу, закивала, пряча глаза, надела свою футболку и выбежала под дождь, не притворив за собой двери.

— Коль! Стой! — он выбежал следом, босой и полуголый.