Насущный хлеб сражений. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США
Шрифт:
Тем не менее многие чувствовали глубокую привязанность к своим домам, и решение оставить их давалось им нелегко. Подобная перспектива была «мучительной», писала Фанни Хьюм, ведь могло оказаться, что они уезжают навсегда. Возможно, решение остаться чаще было продиктовано не политическими убеждениями, а любовью к своему дому – а также инерцией, страхом перед неизвестностью и отсутствием другого жилья. Множество южан разного социального происхождения и разных политических убеждений – юнионисты, хранящие нейтралитет, сторонники Конфедерации – решали не эвакуироваться с приближением армии Севера. Полковник армии Юга Сэмюэл Фалкерсон даже посоветовал своим родственникам остаться, если они хотят спасти свой дом. По его словам, в противном случае федеральная армия все бы у них забрала [285] .
285
См. дневник Фанни Пейдж Хьюм, запись от 16 марта 1862 года (LC); статью «Бивуак Четырнадцатого Бруклинского», опубликованную в газете «Бруклин игл» 21 марта 1862 года, с. 2; письмо Сэмюэла В. Фалкерсона матери от 9 марта 1862 года, архив семьи Фалкерсон (VMI). См. также [McFadden 1991: 26].
Убеждение, что все эвакуировавшиеся
286
См. данные федеральной переписи населения за 1860 год (раздел «Рабы») в округе Фэйрфакс, Виргиния, с. 2. См. также [OR 1, 5: 21, 29–30].
Среди мирных жителей, решивших оставаться дома, было много женщин, которые с тревогой смотрели на солдат в окно. Большинство мужчин в довоенной Америке считали своим долгом защищать женщин, в то же время считалось, что слабому полу стоит держаться подальше от политики. Офицеры полагали, что родственницы солдат-конфедератов разделяли их взгляды по умолчанию, и настаивали на том, что тем следует покинуть свой дом. Однако официальных постановлений на этот счет не имелось, и решение зачастую зависело от тех, кто оказался вовлечен в ситуацию непосредственно. Иногда одиночество парадоксальным образом защищало женщину. В ноябре 1861 года офицеры-янки попытались выгнать из дома некую старую деву, имени которой мы не знаем, – они планировали устроить в ее жилище штаб-квартиру, но она упросила их не делать этого. Дерзость, напротив, могла разозлить противника. В июле 1862 года северяне шли через Джексон, Теннесси, и увидели возле одного из домов местную жительницу. Она повернулась к ним спиной и обозвала их «тупыми янки». После этого некий полковник Марш приказал обустроить в этом доме военный госпиталь и отменил свое решение, только когда владелица дома – другая женщина, не та, что поворачивалась спиной, – на коленях взмолилась о пощаде. Данный случай изъявления власти не подпадал под какие бы то ни было постановления [287] .
287
См. [Townsend 1950: 211–212; Harrison 2013: 25–29]. См. также письмо Джейкоба Д. Кокса Эллен Томпкинс от 7 декабря 1870 года, архив семьи Томпкинс (VHS); статью «Беды Пограничья», опубликованную в газете «Мейкон уикли телеграф» 18 января 1862 года, с. 2; письмо С. Генри Иллса «Дорогим друзьям» от 25 июня 1862 года, архив Сэмюэла Генри Иллса (LC).
Сторонники Федерации, напротив, зачастую с готовностью приглашали в свои жилища солдат-янки. В начале войны и мужчины, и женщины таких политических взглядов были готовы на очень многое – в том числе позволяли использовать свои дома для шпионажа. Осенью 1861 года некий неизвестный «сторонник юнионистов», живший неподалеку от Кросс-Лэйнс, Виргиния, спрятал у себя дома восьмерых солдат армии США для того, чтобы они могли шпионить за солдатами-мятежниками. Сторонники северян были рады предложить солдатам свои дома в качестве перевалочных пунктов. Когда подполковнику армии США Джону Невину стало плохо в дороге, одна белая женщина, имя которой мы не знаем, предложила ему ночлег. Он переночевал в ее доме, отлично выспался и уехал на следующий день, при этом семья этой женщины ничего не сообщила о нем соседям. Мирные жители, придерживавшиеся нейтралитета, старались вести себя с офицерами-янки по-дружески, чтобы те не реквизировали их дома, и в Александрии, Виргиния, некоторым удавалось добиться в этом успеха [288] .
288
См. [OR 1, 51, 1: 468; Townsend 1950: 37–38]. См. также записную книжку Джона Невина, с. 14–15, 17, архив подполковника Джона И. Невина (HSWP).
Мятежники и жилище
В первые месяцы войны, когда офицеры Конфедерации решали занять частный дом, они иногда выдавали его владельцам официальные документы, как того требовали их служебные инструкции. В 1862 году капитан Чарльз Д. Хилл выдал такой документ жителю Ричмонда, в доме которого он обустроил кузницу, а в одной из надворных построек разместил офицеров. Другой капитан, Джон Адамс, заплатил арендную плату за использование в качестве военной тюрьмы здания, расположенного в окрестностях Мемфиса на берегу Миссисипи. Ни один из этих офицеров не упоминает, каких политических взглядов придерживались владельцы указанной недвижимости. При этом было очевидно, что потребности армии стояли превыше всего. Помощник интенданта Элджернон Кейбелл арендовал дом в Ван-Бюрене, Арканзас, на максимально выгодных условиях. В соответствии с написанным от руки документом, который он назвал «соглашением», он поселился там всего за 50 конфедератских долларов в месяц, причем платить должен был «по мере возможности», что бы это ни означало [289] .
289
См. выписку B (№ 13) и расписки (№ 15), 4-й квартал 1862 года, архив Чарльза Д. Хилла (CMLS-VHS); контракт между Уордом, Саутмейдом и Алджерноном Д. Кейбеллом, военное собрание Хейскелла (ASI). См. также [OR 2, 3: 803].
Более того, в действительности командующие разрабатывали собственные правила, касавшиеся использования домов для военных целей. Генерал-майор Джеб Маградер имел конкретные
представления о том, какие здания лучше всего подходили под госпитали. Уроженец Виргинии и выпускник Вест-Пойнта, он получил за свои изысканные манеры прозвище «Принц Джон». Во время Кампании на полуострове в апреле 1862 года он приказал свои солдатам занимать следующие строения: во-первых, те дома, в которых жили только мужчины; во-вторых, общественные здания; в-третьих, гостиницы; и в-четвертых, дома, где жили и мужчины и женщины, которых в случае крайней необходимости можно было «выселить из их жилища». Таким образом, Маградер имплицитно признавал ценность дома и домашнего очага, хотя сам не всегда ей руководствовался – с женой на протяжении большей части брака они жили раздельно. Возможно, генерал действовал столь мягко, потому что сам был родом из Виргинии, поскольку ни в Военном кодексе, ни в «Военном словаре» Скотта таких правил не было. В обеих армиях многое оставалось на усмотрение офицеров [290] .290
См. [OR 1, 11, 3: 454; Casdorph 1996: 9, 29–30, 101–102].
С первых же месяцев войны солдаты-южане принялись грабить частные владения. Как и янки, они забирали многие предметы, исходя из практических соображений. В июле 1861 года в Виргинии они вломились в частный дом и забрали каменноугольное масло и спички, чтобы поджечь несколько мостов. Иногда они старались выбирать дома сторонников Федерации – например, так было в Северной Каролине; к осени 1861 года за ними закрепилась настолько скверная репутация, что, когда в Чаттануге они приблизились к домам женщин-юнионисток, те начали кричать. Однако многие южане, как и северяне, были готовы обчистить любой дом, вне зависимости от политических убеждений его владельца. Они забирали то, что считали нужным, хотя официальная политика Конфедерации такое запрещала. В 1862 году, когда мятежники отступали из Нэшвилла, некоторые солдаты грабили «и союзников, и противников», и один местный житель даже спросил: «Чего же нам тогда ждать от врагов?» [291]
291
См. [Frobel 1992: 52–53; OR 1, 4: 248–249; Cashin 2011b: 346]. См. также статью «Последние новости», опубликованную в газете «Провиденс ивнинг пресс» 24 сентября 1861 года, с. 3; и статью «Нэшвилл занят федеральными войсками», опубликованную в газете «Висконсин пэтриот» 15 марта 1862 года, с. 5.
Уже в первый год войны армия Конфедерации начала использовать в своих интересах сами здания. Южане также быстро отказались от довоенных принципов рачительного хозяйствования. Осенью 1861 года военные приказали белым жителям острова Салливана, Южная Каролина, покинуть свои дома, и после этого сровняли все постройки с землей, чтобы ими не смог воспользоваться неприятель. То же самое случалось и в пограничных штатах. Бригадный генерал Дж. П. Маккаун, находившийся в марте 1862 года на границе между Кентукки и Миссури, сухо подвел итог: «Дома сожжены и уничтожены, как того требовала необходимость». Со временем у солдат выработалось довольно беспечное отношение к разрушению жилья. Солдат Джон Джекман рассказал, как в Теннесси отряд конфедератов поджег кирпичный дом просто потому, что он им «мешал» [292] .
292
См. статью «Свежие новости из Чарльстона, Южная Каролина», опубликованную в газете «Филадельфия инкуайрер» 1 октября 1861 года, с. 2. См. также [OR 1, 8: 771–772; Davis 1990: 67].
И все же иногда общий культурный контекст вносил свою лепту. Отдельные солдаты искренне жалели вынужденных бросать свои дома мирных жителей. В 1861 году Джон Уоршем с болью смотрел, как из Виргинии уезжают целые семьи. «Вот и пришла война, – сказал он, – настоящая война». Сказывался и тот факт, что некоторые солдаты служили неподалеку от своих родных мест. Как-то вечером кавалерист Джон Портер проезжал мимо дома в Кентукки и увидел за окном жену своего родственника – она сидела за столом и читала книгу. При виде этой уютной, мирной картины ему захотелось, чтобы война поскорее закончилась. Возможно, после такой мимолетной встречи с родственницей он с меньшей готовностью приказал бы ограбить, разрушить или сжечь такой же дом. Здесь также слышится слабый отзвук довоенного запрета на причинение вреда женщинам. Однако большинство солдат Конфедерации ничего не писали о том, как в их армии поступали с частными домами [293] .
293
См. [Worsham 1912: 55]. См. также дневник Джона М. Портера, с. 48, без даты [1861], конфедератские архивы Октагон-Холла и штата Кентукки, Франклин, Кентукки.
Некоторые офицеры пытались держать своих людей под контролем и положить конец жестокому разрушению жилья. Они осуждали тех, кто поджигал здания без приказа, называли это «бесчинством» и зачитывали перед строем Военный кодекс. В 1862 году майор М. М. Киммел обвинил своих солдат в причинении вреда частной собственности в Холли-Спрингс, Миссисипи, и вычел сумму ущерба из их жалованья. Кроме того, он настоял, чтобы всем солдатам зачитали Военный кодекс. Майор напомнил своим людям, что армия Юга не должна «вселять ужас в жителей нашего собственного края». До нас не дошли документы военных трибуналов Конфедерации, поэтому мы не знаем, сколько виновных понесли наказание за подобные нарушения. Однако то, с какой частотой повторялись подобные ситуации, уже заставляет предположить, что солдаты-южане выполняли приказы ничуть не лучше, чем их собратья из армии Севера [294] .
294
См. [OR 1, 8: 796–797; OR 1, 17, 2: 729–730].
Мирные жители, их дома и армия Юга
Должно было пройти некоторое время, прежде чем среди мирных жителей, поддерживавших Конфедерацию, стало проявляться поведение, о котором пойдет речь. Понимание пришло не сразу: как и в случаях с реквизицией провианта и древесины, населению пришлось осознать, что свои потребности военные ставили превыше всего. В первые пару лет войны сторонники Конфедерации были рады принимать у себя солдат-мятежников – с готовностью предоставляли кров раненым и размещали в своих домах целые отряды. Южане нейтральных взглядов тоже чувствовали себя обязанными помогать войскам конфедератов.