Нат Пинкертон и преступное трио.Сборник

– Я не доверяю собственным глазам?! Мистер Пинкертон, вы уже на месте?! Это меня чрезвычайно радует! Я убежден, что вас привлек сюда интерес к этому таинственному и необычайному случаю!

– Конечно! – подтвердил сыщик. – Мне нужно было здесь в Бруклине закончить кое-какие дела, как вдруг узнаю из экстренно выпущенных приложений об этой сенсационной находке трупа. Поэтому я сюда и пришел, чтобы на месте ознакомиться с происшедшим.

Карл Нортон едва только услышал об имени Ната Пинкертона, как тотчас же приподнялся и направился к сыщику.

Голосом, прерывающимся от сдерживаемых глухих рыданий, простирая к нему руки, несчастный отец произнес:

– Мистер Пинкертон! Сам Бог послал вас сюда. Вы… вы найдете злодеев, которые умертвили мою дочь таким варварским образом! Помогите, мистер Пинкертон!

Сыщик поклонился с серьезным видом и пожал руку пивовара.

– Да, мистер Нортон, я употреблю все свое умение на расследование этого дела.

Браун и Нортон были очень довольны, что Пинкертон обратил внимание на это преступление, а знаменитый сыщик тут же прежде всего взял от всех присутствующих обещание в абсолютном молчании об его участии.

Затем сыщик немедленно приступил к делу. Он осмотрел труп, подробно исследовал дорогой японский костюм, который был на покойной, а также предпринял тщательные розыски по всему сараю.

По истечении часа работы он наконец обратился к начальнику полиции и сказал:

– Мистер Браун, несмотря на все мои розыски, мне все-таки не удалось напасть на след.

Браун наклонил голову в знак согласия.

– Это правда! – подтвердил он. – Удивительно трудно осветить это происшествие!

– Покойная может теперь быть вынесена, – произнес сыщик. – А вы, мистер Нортон, отправляйтесь домой и разрешите мне посетить вас в скором времени. Но вместе нас не должны видеть на улице. Мне еще нужно будет предложить вам несколько вопросов.

Убитый горем заводчик покорно согласился и с разбитым сердцем покинул сарай, в котором он нашел мертвым свое единственное сокровище, бывшее целью всей его жизни.

Начальник полиции между тем занялся выносом покойной. Несчастная была переодета, положена в дорогой гроб и потом перевезена в часовню на кладбище.

Японский костюм был отправлен в дом отца умершей. Пинкертон вслед за тем тоже покинул склад и отправился в своем автомобиле в Нью-Йорк, в свое главное бюро. Там он позвал своих испытанных помощников Боба Руланда и Моррисона.

– Вот вам задача! – объявил он кратко. – Вы должны употребить все свои усилия на ее решение. Необходимо во что бы то ни стало немедленно отыскать портниху, которая недавно изготовляла японский костюм гейши для мисс Нелли Нортон, дочери богатого бруклинского пивоваренного заводчика. Вы можете представить к награде того из наших людей, кому удастся это выяснить. Я сильно сомневаюсь, чтобы заказ был исполнен той самой портнихой, которая обыкновенно работала на мисс Нелли. Вполне понятно, что вы оба прежде всего сами займетесь этим обстоятельством.

– Хорошо! Мы немедленно приступим к делу!

Оба помощника тотчас же оставили контору Пинкертона, спустя самое короткое время все люди, которых знаменитый сыщик употреблял при розысках, были уже осведомлены о той задаче, которую им задал начальник.

Сыщик тоже оставил свое бюро и, сев в автомобиль, который ожидал его у подъезда, направился, через большой цепной мост опять в Бруклин.

Карл Нортон занимал роскошную виллу на Девятой улице, и спустя короткое время автомобиль сыщика был уже там.

Пинкертон выпрыгнул из него и тотчас же был проведен слугой в рабочий кабинет хозяина дома.

Нортон тяжело приподнялся со своего кресла, на котором сидел в безмолвном отчаянии.

– Слава богу, что вы здесь, мистер Пинкертон! – проговорил он, выступая вперед. – О, вы не можете себе представить, как я несчастен, как я уничтожен! Все мое счастье, вся моя радость, какими я еще обладал на земле, было мое дитя – а теперь?! Теперь оно умерщвлено таким варварским образом, а бессердечные убийцы, может быть, даже радуются и наслаждаются своим позорным поступком!

– Но, если бы мне удалось обнаружить этих молодчиков, тогда бы вы, по крайней мере, имели удовлетворение, что едва ли кто-нибудь из них осмелился заикнуться перед вами об этом обстоятельстве. Но мужайтесь! Соберитесь с силами, мистер Нортон! Ужасное уже свершилось! Ваша дочь не может уже восстать из мертвых, но я хочу попытаться, по крайней мере, отомстить за ее ужасную кончину.

– Да, сделайте это, мистер Пинкертон! Я ведь знаю, что вы единственный человек, который может раскрыть эту тайну!

– Не можете ли вы прежде всего ответить мне на несколько вопросов?

– Пожалуйста!

– Я предполагаю, что ваша дочь была одета в тот японский костюм потому, что посетила один из многочисленных теперь, во время карнавала, маскарадов!

Нортон весь задрожал и удивленными глазами уставился на сыщика.

– Это… это невозможно! – бормотал он, заикаясь. – Я ей это всегда запрещал.

Сыщик передернул плечами:

– Очень часто подобное запрещение у молодых жизнерадостных людей достигает цели прямо противоположной той, которую имели в виду!

– Но моя дочь всегда мне повиновалась! Три недели тому назад в одном собрании, которое мы посещали, был назначен бал-маскарад. Нелли умоляла меня отправиться с ней туда, но я не согласился. Нет, никогда я ей этого не позволял! Я знаю, что как раз на такого рода балах бывает слишком свободное обращение! Под прикрытием маски говорятся и делаются самые легкомысленные и рискованные вещи, а я как раз именно и старался охранить свою дочь от всего этого.

Пинкертон строго взглянул на говорившего и потом сказал:

– И, однако же, может быть, было бы лучше, если бы вы согласились, мистер Нортон. В таком случае вы, вероятно, сберегли бы вашу дочь!

– Боже мой! Что вы говорите?! Ведь этого же не может быть! – простонал хозяин дома.

– Разве вы не знаете пословицы: «Запретный плод сладок»?! Ваша дочь, наверное, тосковала, раз ей было запрещено побывать на том балу, которым так увлекались ее подруги. К тому же еще представился случай. И так как вы не согласились повезти ее на подобный вечер, то она решилась посетить его секретно. Для этого она воспользовалась тем случаем, что вы уехали.