Научи любить

Сильно обиженный женским вниманием я не был. В юности женился на довольно красивой особе, но, как говорят в народе, – оказалась она столь «слабой на передок», что к концу года носил я ветвистые рога. Поняв, что никакого кальция для дальнейшей совместной жизни не хватит, мы мирно разошлись, благо детей не завели. Бестолково и беспутно погибла она в каком-то кабаке, и по-человечески жаль мне ее, когда нахлынут воспоминания.

Во Владивостоке на теткиной вечеринке взяла меня в оборот одна из приглашенных дамочек, грозила мне тетка пальчиком, а толку?

Дамочка задернула меня в какой-то кабинет, после мне объяснили, что он для таких случаев, и оторвалась со мной по полной. Казалось бы, срубила сама московского мужичка, пользуйся. Нет, передала меня как эстафетную палочку подружке, та крутила попочкой передо мной на другой день, навестив мою тетю. Как истинный джентльмен проводил я её до дому. Вцепилась она в мой рукав и потащила в квартиру показывать китайский фарфор. «Китайский фарфор» оказался упакованный в бюстгальтер второго размера. Рассматривали мы его часа три. Ещё трое знакомых моей новой знакомой в оставшееся до отъезда время показывали ковры, хрусталь, хвастались хорошими книгами. Пока, наконец, моя тетя не обратилась ко мне с пламенной речью:

– Вольдемар, – отчитывая меня, она переделывала мое имя на свой лад, – Вольдемар, прекрати кобелировать, эти дамочки растащат тебя на сувениры. Их мужья в плавании, так они клуб организовали, передают мужичка с рук на руки. А ты лакомый кусочек, уехал, и нет проблем, сплетен не будет, да и мужьям в случае чего не достать!»

Тетю я послушал и прекратил осматривать всякие коллекции только за два дня до отъезда, когда рассмотрел у одной обделенной мужской лаской особы собрание дисков, а у другой марок. Так что мое мужское естество сильно не буянило, но, почуяв добычу, встрепенулось.

Поезд, дернувшись, плавно стал набирать ход. Попутчица вошла в купе минут через пять, когда колеса мерно отстукивали свой ритм.

– Купила семечек, всегда скучаю по ним, – она простенько улыбнулась мне. – А ты чего задержался так долго?

– Очередь в буфете, такая водка подойдет? – Я развернул пакет.

– Хорошее качество. – Она совсем не удивилась моему запасу.

– Я в киоске картишки прикупила, ты играешь? – выложила она колоду на стол.

– На деньги принципиально нет, а для развлечения, да времяпрепровождения отчего бы не сыграть?

– Проигрывался, что ли?

– Просто деньги нужно заработать, тогда они не твои гости, а твои друзья, ими дорожишь!

– Мудрено ты рассуждаешь! У нас, на зоне, другая поговорка: «Хочешь жить – верти умелкой!» – За разговором она открыла банку с маринованными огурчиками, нарезала хлеб, колбасу, все не по-городскому, тонкими ломтиками, а солидными кусками, взял, нескоро за другим потянешься. Нравилась мне в ней вот эта основательность поступков, умение жить не торопясь.

– Слушай, почему ты говоришь «у нас на зоне», ты ведь не была в заключении?

– Да один компот, только из разной посуды: они по ту сторону колючки, а мы по эту. Их приговорили срок мотать, а мы сами себя приговорили. У них по зоне километр вправо, километр влево, у нас по поселку такая же дистанция. Власти у нас чуть более, так и мы перед отцами командирами в струнку тянемся. Срок у нас – любая рецидивистка ахнет!

Легкая тень пробежала по её лицу.

Она просмотрела стаканы на свет, крутанула колпачок бутылки, наполнила стаканы водкой.

– Давай по-нашему, сегодня есть, завтра не будет, за прошлое наше, ушло и пусть катится!

Я отпил пару глотков, водка жгла язык, сушила гортань.

– Э, да ты совсем пить не умеешь!

Моя попутчица не спеша выпила жгучий напиток да дна, похрустела огурчиком, заела ломтиком колбасы и после всей этой процедуры понюхала корочку хлеба.

– Спирт злее идет, давали нам в мороз по пятьдесят граммов, когда вахту стоишь. Да толку от него мало, морозище за сорок, а то и выше, полушубок не спасает, через десять минут уже не помнишь, что и выпил. Свое отстоишь – в вахтовку, девки чифирю поднесут да спирт разбавленный, отходишь – хорошо! Я крепким чайком не особо баловалась. Подруги, бывало, дурели. Раскумарит какую – все выболтает. Давай помогу тебе, – она разлила остаток водки из моего стакана, – ты не думай, я не алкашка какая. Вот это выпью, и все. Поговорим, в карты перебросимся. Ехать еще далеко, суток трое, если не выгонишь, допьем не торопясь.

– Не выгоню. Но с условием, на мои расспросы не обижаться!

– Понимаю. Профессиональное любопытство! Считай, договорились.

Карты она тасовала быстро, как бы ощупывая при броске каждую кончиками пальцев. Первую игру я выиграл.

– А давай на интерес, раз не хочешь на деньги! – Я лукаво подмигнул ей.

– Да знаю я ваши мужичьи «интересы», либо на поцелуи, либо на раздевание!

– Тогда придумай сама, свои интересы выставляй на кон.

– Зачем выдумывать новое, давай на раздевание и на поцелуи, только выигравший сам назначает, что снять и куда поцеловать, и время поцелуя тоже за сорвавшим банк!

«Нормальные условия!» – подумал я.

– Хорошо, согласен на твое предложение, но после десяти игр перерыв.

– Лады, считай, договорились!

Карты в эту игру как взбесились! Проигрался я вчистую. Вроде всегда умел играть, а тут с двумя козырями на руках остался в «дураках».

Попутчица моя, мысленно я звал её Клавочка, не спеша подняла свитер и пальчиком указала на свой чуть-чуть выпуклый животик:

– Вот сюда целуй, пять минут!

«Вот чертовка, придется облизывать её живот!» – не хотелось мне выполнять каприз подвыпившей бабенки. Странно, живот её имел запах здорового, с каким-то приятным, «сенным» ароматом женского тела. Я стал покрывать мелкими поцелуями назначенную для меня область поцелуев.

– Чего ты, как щенок, мокрым носом возишь?

Моя попутчица сделала мне замечание, недовольная моими поцелуями.

– Научи, как тебе будет приятно, а не предъявляй претензии!

Я тоже не полез за словом в карман.

Она небрежно толкнула меня на застланную одеялом вагонную полку. Быстро выдернула рубашку, заправленную в брюки, и оставила на моем пупке горячий влажный поцелуй. Потом погладила щекочущими движениями языка место поцелуя и перенесла эту приятную процедуру чуть-чуть ниже. Я стал «заводиться».

– Э, погоди, миленький, кто из нас проигрался? Давай, работай!

Она откинулась на подушку. Наверно, я оказался прилежным учеником, в конце отработки своей провинности она стала слегка постанывать. Но когда я перенес свои поцелуи поближе к низу живота, слегка оттолкнула меня.

– Давай играй, может, повезет тебе, тогда будешь «тащиться» вместо меня!

Её жаргон уже не так коробил меня. Проиграть при трех дамах и козырной десятке против двух её валетов и девяток, конечно, с козырями, это надо умудриться! Утешало одно – не знал я её карт.