Научная фантастика. Ренессанс

Она чуть сдвигается на койке. Линзы на глазах теперь помогают Кларк рассмотреть кое-какие подробности: резкие складки, окаймляющие силуэт Баллард, мятую сухопутную одежду, расстегнутую до пояса. Ей приходит на ум полуразъятый труп, приподнимающийся на столе, чтобы оплакать свое увечье.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — повторяет Кларк.

— Я старалась подружиться, — бормочет Баллард, — старалась с тобой поладить, но ты такая холодная, ты даже никогда не признаешься… Я хочу сказать, не может быть, чтобы тебе нравилось здесь внизу, никому это не может понравиться, ты просто не признаешься…

— Но я не… Мне… совсем мне здесь не нравится. «Биб» как будто… хочет раздавить меня. Я только и жду все время, когда это случится.

Баллард в темноте кивает.

— Да, да, я знаю, каково это… — Кажется, признание Кларк ее немного взбодрило. — И сколько ни твердишь… — Она перебивает себя: — Тебе не нравится здесь? Внутри?

«Опять я сказала что-то не то?» — гадает Кларк.

— А снаружи разве лучше? — говорит Баллард. — Снаружи еще хуже! Грязевые оползни, фумаролы, эти рыбины так и норовят тебя съесть, не может же тебе… но… ты как будто не против!

В ее тоне проскальзывают обвинительные нотки. Кларк пожимает плечами:

— Да, не против.

Теперь Баллард медленно выговаривает каждое слово:

— Тебе даже нравится там. Так?

Кларк неохотно кивает:

— Да, пожалуй что так.

— Но там же… Разлом может убить тебя, Лени. Он может убить нас. Сотней разных способов. Разве тебя это не пугает?

— Не знаю. Я об этом почти не думаю. Наверно, в каком-то смысле пугает.

— Тогда почему ты счастлива там, в океане?! — вскрикивает Баллард. — В чем смысл?

«Не то чтобы именно „счастлива“», — думает Кларк.

Вслух она говорит только:

— Не знаю. Не так уж это и ужасно. Многие люди занимаются опасными делами. Затяжные прыжки… Альпинизм.

Но Баллард не отвечает. Она застыла, выпрямившись на койке. И вдруг протягивает руку и включает свет.

Лени Кларк моргает от неожиданности. Но яркий свет тут же меркнет — глазные линзы притемняются.

— Господи боже! — орет ей Баллард. — Ты теперь и спишь в этом сраном костюме?!

Кларк об этом как-то не думала. Так казалось проще.

— Я тут тебе душу изливаю, а на тебе эта механическая рожа.! У тебя даже не хватает порядочности показать свои чертовы глаза.

Кларк ошеломленно отступает. Баллард вскакивает с матраса и делает шаг в ее сторону.

— Подумать только, а ведь пока они не дали тебе этот костюмчик, ты вполне могла сойти за человека! Пойди поищи себе подружку в своем сраном океане!

И она захлопывает переборку прямо в лицо Кларк.

Несколько секунд Лени Кларк разглядывает герметичную перегородку. Она знает, что ее лицо спокойно. Ее лицо почти всегда спокойно. Но она стоит не двигаясь, дожидаясь, пока скорчившаяся тварь у нее внутри чуточку развернется.

— Да, — очень тихо говорит она наконец. — Думаю, я так и сделаю.

Когда она выныривает из шлюза, Баллард уже ждет ее.

— Лени, — тихо говорит она, — нам нужно поговорить.

Кларк нагибается, снимая ласты.

— Давай.

— Не здесь. У меня в каюте.

Кларк смотрит на нее.

— Пожалуйста.

Кларк лезет вверх по трапу.

— Ты не собираешься снимать… — Кларк смотрит на нее сверху, и она обрывает себя: — Ничего. Все нормально.

Они поднимаются в кают-компанию. Баллард выходит вперед. Кларк проходит за ней по коридору в каюту. Баллард запирает переборку и присаживается на койку, чтобы дать место Кларк.

Кларк озирается в тесной комнатушке. Баллард завесила зеркальную переборку запасной простыней.

Она похлопывает по матрасу рядом с собой:

— Проходи, Лени. Садись.

Кларк неохотно садится. Неожиданная доброта Баллард приводит ее в замешательство. Она не вела себя так с тех пор…

«…С тех пор, как взяла верх».

— Может, тебе неприятно это слышать, — говорит Баллард, — но нам надо снять тебя со станции. Им вообще не следовало тебя сюда допускать.

Кларк не отвечает. Ждет.

— Помнишь тесты, которые нам давали? — продолжает Баллард. — Они измеряли устойчивость к стрессам: к замкнутому пространству, к продолжительной изоляции, к постоянной опасности и все такое.

Кларк слегка кивает:

— Итак?

— Итак, — говорит Баллард, — ты хоть раз задумывалась, что они измеряли эти качества, не зная, какого рода личность может ими обладать? Или каким образом она их приобрела?

Внутри у Кларк все замирает. Снаружи ничего не меняется.

Баллард чуточку склоняется к ней.

— Помнишь, что ты говорила? Насчет альпинистов и парашютистов, и почему люди намеренно подвергают себя опасности? Я тут все читала, Лени. С тех пор, как я тебя узнала, я много читала…

«Узнала меня?»

— Так вот, ты знаешь, что общего у всех искателей опасности? Они все утверждают, что по-настоящему живешь, только когда близок к смерти. Они не могут без опасности. Она их возбуждает.

«Вовсе ты меня не знаешь…»

— Среди них бывают ветераны войн, или люди, которых долго держали в заложниках, или они по той или иной причине долгое время провели в опасной зоне. И у многих из них возникает непреодолимое влечение…

«Никто меня не знает…»

— Они могут быть счастливыми только на краю, только все время стоя на краю… У многих это начиналось довольно рано, Лени. Еще с детства. Ручаюсь, что и ты… Ты ведь даже не переносишь, когда к тебе прикасаются…

«Уходи. Уходи».

Баллард кладет руку на плечо Кларк.

— Долго ты терпела насилие, Лени? — мягко спрашивает она. — Сколько лет?

Кларк сбрасывает ее руку и молчит. «Он не хотел ничего плохого». Она передвигается на койке, чуть отворачиваясь.

— Так и было, да? У тебя выработалась не просто терпимость к боли, Лени, ты приобрела пристрастие к ней. Так?

Кларк требуется всего одно мгновение, чтобы опомниться. Ей помогают «кожа» и непроницаемые линзы на глазах. Она хладнокровно поворачивается к Баллард. Она даже слегка улыбается.