Научная фантастика. Ренессанс

Глядя на сидящего за кухонным столом отца, Хуан сознавал, что имеет в виду мать. Он понял это еще в шесть лет. Луис Орозко ел рассеянно, как человек, вернувшийся домой после тяжелого трудового дня. В воздухе вокруг него парили призраки из мыльных опер, в которых он даже не принимал участия. Может, ближе к вечеру он активно включится в какой-нибудь фильм, но это занятие тоже не требует ни малейших усилий. Папа постоянно пребывал в прошлом или в другом измерении. И мама боялась, что Хуан кончит так же. Вот уж чего не будет! Я выберу лучшее и научусь, притом научусь не за годы, а за несколько дней. А когда мое лучшее вдруг станет никому не нужным, я найду другое и ему тоже быстро научусь.

Мама много работала, и она, конечно, замечательная, только ее информационная служба… это же тупик. Дай бог, чтобы она никогда этого не осознала. Хуан уж точно не станет разбивать ей сердце, говоря об этом. Местный мирок затягивает, но округ Сан-Диего, со всей его историей, промышленностью и университетами, — песчинка по сравнению с миром людей и идей, бурлящими вокруг. Было время, когда папа Хуана пытался стать его частью, да не угнался или оказался слишком негибким. Со мной будет по-другому.Голубенькие таблеточки об этом позаботятся. Возможно, цена станет слишком высокой: бывали минуты, когда Хуан тупел настолько, что не мог вспомнить собственного имени. Что-то вроде приступов, но они быстро проходили. Всегда. До сих пор. С товаром, которым торгуют из-под полы, никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

Но Хуан твердо решил для себя одно: я приспособлюсь.Он не станет неудачником, как его отец.

Хуан вышел из машины за пару кварталов от дома Гу. Он уверял себя, что хочет освоиться в чужом районе: это не самая популярная часть города. Но настоящая причина была в другом — слишком уж быстро он доехал. И не успел подготовиться к тому, чтобы лицом к лицу встретиться со своей партнершей по команде.

Западный Фоллбрук не относился к фешенебельным районам, но уж точно был богаче и современнее, чем Лас-Меситас. Б ольшую часть своих доходов он получал благодаря тому, что примыкал к восточным воротам лагеря Пендлтон. Хуан шагал по залитой вечерним солнцем улице и вертел головой во все стороны. Народу было немного: несколько взрослых, вышедших на пробежку, да играющие в какую-то загадочную игру малыши.

С отключенными проекциями каменные дома выглядели приземистыми и располагались в глубине заботливо ухоженных дворов. Во многих росли засухолюбивые растения и карликовые сосны, напоминающие увеличенный «бонсай». В других были тенистые деревья и засыпанные гравием площадки или подстриженные газоны.

Хуан подключился к согласованной проекции. Как и следовало ожидать, улица сильно преобразилась: вечернее солнце играло в струях фонтанов и освещало густо поросшие зеленью газоны, дома украсились широкими окнами и уютными патио. Одни заливал яркий свет, другие находились в тени. Но при этом не было никаких проявлений индивидуальности, не встречалось ни рекламы, ни граффити. Район был идеально согласован: единое, цельное произведение искусства. Хуану стало немного не по себе. Почти в любой части Сан-Диего попадались домовладельцы, выбивающиеся из общего образа. Но западный Фоллбрук держал своих обитателей даже в большей строгости, чем многоквартирные дома. Чувствовалось, что здесь над всем главенствует единая воля, готовая отвратить любое вторжение чужаков. И называлась эта единая воля — морская пехота Соединенных Штатов.

Над головой Хуана вспыхнула стрелка. Она указала на боковою улицу и метнулась к третьему дому по правой стороне. Сагау!Хуан хотел бы потянуть время, может, стоило обойти квартал. Я еще не решил, как буду говорить с ее родителями. Взрослые американцы китайского происхождения чудной народ, особенно те, что побывали в лагерях. После освобождения некоторые покинул США, перебрались в Мексику, Канаду или Европу. Другие стали жить по-прежнему, даже вернулись на государственную службу, но затаили обиду. А кое-кто из них помог закончить войну, попутно выставив правительство в очень невыгодном свете.

Хуан шел по подъездной дорожке к дому Гу и в последний раз просматривал информацию о семье Мири. Так, если Уильям ей не брат, то кто? Он никогда не привлекал к себе внимания, так что о нем не ходило никаких слухов. К тому нее Файрмонт довольно строго защищал частную жизнь своих учащихся. Хуан пошарил вокруг, обнаружил несколько любопытных снимков. Будь у него еще пара минут, он бы все узнал о Уильяме…

Но Хуан уже стоял перед входом в дом Гу.

Мириам Гу встречала его в дверях. Хуан ожидал услышать упрек за опоздание, но она просто жестом пригласила его войти.

Внутри все уличные проекции резко отключились. Хуан и Мири оказались в узкой прихожей с дверями в обоих концах. Мири внимательно оглядела гостя. Раздался негромкий треск, и что-то обожгло Хуану лодыжку.

— Эй, не спали мне одежку!

У него имелись и другие вещи, но семья Орозко была не так богата, чтобы разбрасываться деньгами.

Мири уставилась на него:

— Ты что, не понял?

— Чего не понял?

— Я не повредила твою одежду, я все сделала осторожно. Просто ты принес «зайца».

Она открыла внутреннюю дверь, и вдруг стала милой и любезной. Видно, на нее смотрели взрослые.

Следуя за ней по коридору, Хуан перезагрузил свой компьютер. Стены стали куда симпатичнее — на них появились шелковые драпировки. Хуан видел, что ему открыт гостевой допуск в домашнюю систему Гу, а вот коммуникационного выхода из здания найти не сумел. Все его оборудование работало как часы, включая такие мелкие примочки, как обзор на 360° и обостренный слух. Так что же это трещало и горело? Значит, на него были навешены чужие накладки, и Хуан разгуливал по городу, как идиот с надписью «Пни меня» на спине. На самом деле это было далее хуже. Он вспомнил, как уверял мать, что его друзья не являются в дом невидимыми. Но это оказалось ложью. В Файрмонте, как и везде, встречались бездарные шутники, но это был уже перебор. Кто мог такое устроить?… Да уж ясно кто!

Из коридора Хуан попал в гостиную с высоким потолком. У настоящего камина стоял коренастый, коротко остриженный азиат. Хуан узнал его по одному из немногих фото, хранившихся в файле. Уильям Гу — не Тупица Уильям, а отец Мириам. Видно, имя в семье повторялось.

Мириам, пританцовывая, вышла вперед, улыбнулась:

— Билл, хочу представить тебе Хуана Орозко. Мы вместе работаем над локальным проектом. Хуан, это мой отец.

Билл?Хуану в голову не пришло бы звать собственного отца по имени! Странный они народ.

— Приятно познакомиться, Хуан. — Рукопожатие у Гу было твердым, а выражение лица — мягким и непроницаемым. — Ты пока доволен экзаменами?

Доволен?!

— Да, сэр.

Мири уже отвернулась в другую сторону.

— Элис, у тебя найдется минутка? Хочу тебя познакомить…

Послышался женский голос:

— Да, милая. Я сейчас.

Через пару секунд в гостиную вошла дама с приятным округлым лицом. Хуан и ее узнал… зато не узнал одежды. Этим вечером Элис Гу была в форме подполковника морской пехоты США. Хуан обратил внимание, что, пока Мири знакомила их, мистер Гу постукивал пальцами по ремню.

— Ох, простите! — Форма подполковника мгновенно превратилась в деловой костюм. — Ой, что это я! — И деловой костюм сменился платьем домохозяйки, знакомым Хуану по фотографиям. Она с самым невинным видом пожала ему руку, по-матерински заботливо осведомилась: — Я слышала, вы с Мириам задумали очень интересный локальный проект?

— Надеюсь, что так. — В общем-то, я надеюсь, Мири наконец удосужится рассказать мне, в чем он состоит.Но в том, что наметки у Мириам имеются, он уже не сомневался.